Аффект новизны

Законодательство в уголовной сфере не отличалось особым постоянством, несмотря на его концептуальное обновление четыре года назад, когда вступил в силу Уголовный процессуальный кодекс (УПК) Украины. Причем иногда нормотворческая коррекция проходила настолько стихийно и ситуативно, что в новые правила буквально сразу приходилось вносить изменения. Например, так было в случае с принятием парламентом 10 ноября 2015 года двух законов о внесении изменений в УПК и Уголовный кодекс (УК) Украины, существенно расширяющих опции ареста имущества и спецконфискации. Эти законодательные «продукты», поданные под соусом евроинтеграции, оставили горькое послевкусие как у юристов, так и у представителей бизнеса. Высказывались опасения, что расширение инструментов этих двух процедур приведет к упразднению института права частной собственности, поскольку нивелируются принципы добросовестности сделки и гарантии невозможности противоправного лишения собственности, а с учетом национальных особенностей деятельности органов досудебного расследования — и к существенному усилению давления на бизнес.

Негативная реакция на принятые изменения послужила катализатором для дальнейших нормотворческих поисков по данному вопросу. Уже в феврале с.г. был принят закон Украины № 1019-VIII, в котором предусмотрены определенные предохранители от возможных злоупотреблений при использовании механизмов ареста имущества и спецконфискации. Скажем, в УПК Украины появилась новелла (статья 642), которая дает определение понятию «третье лицо, в отношении имущества которого решается вопрос об аресте», регулирует права и обязанности такого лица при рассмотрении вопроса об аресте имущества, находящегося в его владении. При этом сохранились и риски, связанные, в частности, с внесением в статью 170 УПК Украины важной оговорки: не может быть арестовано имущество, если оно находится в собственности добросовестного приобретателя, кроме ареста имущества с целью обеспечения сохранности вещественных доказательств. Исключение из общего правила неприкосновенности имущества добросовестного приобретателя, установленного нормами Гражданского кодекса Украины, создало предпосылки для манипуляций со снятием такого «иммунитета» в рамках ареста имущества.

Ярким примером того, к чему могут привести благие законодательные намерения, подкрепленные пресловутой политической целесообразностью, стал принятый в конце ноября прошлого года так называемый закон Савченко, предусматривающий зачисление срока предварительного заключения в срок наказания в виде лишения свободы из расчета один день предварительного заключения за два дня лишения свободы. Менее чем за год действия новой формулы исчисления сроков «один к двум», по официальным данным, порядка 8,5 тыс. человек были освобождены от дальнейшего отбывания наказания, из них около тысячи снова совершили преступления. Такая неутешительная статистика побудила законодателя пересмотреть данный подход: в октябре с.г. в парламенте было зарегистрировано несколько законопроектов о внесении изменений в статью 72 УК Украины.

Одно из немногих нововведений УПК Украины, которое, по мнению экспертов, прижилось на практике и продемонстрировало свою эффективность, — это так называемый институт соглашений со следствием. За четыре года своего функционирования он стал довольно популярной опцией. В среднем ежегодно в украинские суды поступает порядка 20 тыс. соглашений о примирении и признании виновности, большинство из которых (примерно в 70–80 % случаев) утверждается судами.

При этом зоной риска для представителей бизнеса является увеличение количества досудебных расследований по экономическим преступлениям с привязкой к вопросу финансирования терроризма. Участились также случаи использования специального досудебного расследования (in absentia). Особенность этой так называемой заочной процедуры — в привлечении широкого общественного внимания, хотя в результате многие уголовные производства так и не переходили из публичной плоскости в судебную.

 

Органный концепт

Новые тенденции наметились в этом году в деятельности органов досудебного расследования, в рядах которых появился новичок — Национальное антикоррупционное бюро Украины (НАБУ), чей рабочий дебют состоялся в декабре прошлого года. Менее чем за год своей деятельности новый орган продемонстрировал положительную динамику в осуществлении досудебного расследования по так называемым коррупционным уголовным производствам. Правда, надежды на то, что деятельность НАБУ позволит разрушить существующие схемы злоупотреблений, во многом были омрачены из-за возникновения определенной конкуренции между новым органом и Генеральной прокуратурой Украины (ГПУ). Непростые взаимоотношения между НАБУ и ГПУ визуализировались не только в публичной плоскости — выпадах руководства этих двух органов в адрес друг друга в прессе, но и в практической: нашумевшее «дело» о проведении в начале августа с.г. в здании НАБУ следственных действий по факту якобы незаконного прослушивания фигурантов одного из уголовных производств. Особое беспокойство у юристов вызывает и то, что в правиле, предоставляющем НАБУ карт-бланш в расследовании коррупционных дел и гарантирующем ему тем самым независимость от процессуального «влияния» Генерального прокурора Украины, в скором времени могут предусмотреть исключения. Соответствующее законодательное намерение уже было задекларировано официально.

2016-й стал годом рождения еще одного органа — Государственного бюро расследований (ГБР), на котором будет замыкаться выявление, пресечение, раскрытие и расследование преступлений, совершенных «особыми» субъектами (высшими должностными лицами, судьями, прокурорами, сотрудниками правоохранительных органов и т.д.). Правда, дебют этого органа был омрачен практическими сложностями, возникшими из-за законодательной казуистики. После того как в первые дни весны с.г. во исполнение предписаний Закона Украины «О Государственном бюро расследований» правительство приняло постановление о создании соответствующего органа, возникли проблемы в связи с принятием и рассмотрением судами ходатайств следователей прокуратуры в производствах, подследственных но новому закону ГБР: соответствующие процессуальные документы суды отказывались принимать в связи с их подачей не уполномоченными на это субъектами. Данную проблему удалось решить только после предоставления Высшим специализированным судом Украины по рассмотрению гражданских и уголовных дел соответствующего разъяснения.

Пока что процесс создания ГБР застопорился на этапе подбора кадров. Очевидно, что после того, как этот орган начнет полноценно работать, согласно философии конституционных изменений, вступивших в силу 30 сентября с.г., прокуратура лишится полномочий в части осуществления досудебного расследования. В кадровом поиске до сих пор находится и Национальное агентство Украины по вопросам выявления, розыска и управления активами, полученными от коррупционных и других преступлений. А вот новый масштабный проект в судебной системе под названием «Высший антикоррупционный суд» пока существует только в теории: конкретных сроков его создания, как в принципе и алгоритма деятельности, новый профильный судейский закон не содержит.

 

Вера в пресечение

Наверное, наибольшее количество негативных отзывов в свою копилку собрала идея внедрения института гражданской конфискации, которая в законодательных умах витает уже около года. За это время она успела материализоваться в пяти законодательных инициативах, последняя (проект № 5142) была инициирована правительством и имеет высокие шансы на реализацию. Другой вопрос — смогут ли политики, преследуя благородную цель вернуть в Украину «коррупционные» средства одиозных представителей предыдущей власти, закрыть глаза на возможные риски. А вероятность их возникновения очень высока, ведь идею взыскания в доход государства необоснованных активов до окончания уголовного производства на практике очень легко исказить, превратив в инструмент для передела бизнеса, рейдерских атак и политического преследования.

В то же время приятным известием для бизнеса стало принятие так называемого антирейдерского закона, призванного защитить права собственности в ходе регистрационных действий и усилить административную и уголовную ответственность субъектов регистрационных действий. 2 ноября с.г. данный документ вступил в силу. Правда, ожидаемого расширения инструментария для противодействия рейдерству в рамках уголовного законодательства так и не произошло. Законодатели ограничились лишь увеличением существующих финансовых предохранителей, усилив ответственность за подделку документов, печатей, штампов и бланков, сбыт или использование поддельных документов, печатей и штампов путем поднятия максимальной планки штрафа, который может применяться в случае совершения указанных деяний в десять раз: со 100 необлагаемых минимумов доходов граждан до 1000.

Насколько эффективными будут эти и другие новые законодательные инструменты — покажет только время и практика их применения.

ЛИДЕРЫ РЫНКА. УГОЛОВНОЕ ПРАВО

Ведущие юридические фирмы
1	Avellum
2	Sayenko Kharenko
3	Baker & McKenzie
4	Dentons
5	Asters

Ведущие юристы
1	Михаил Харенко (Sayenko Kharenko)
2	Глеб Бондарь (Avellum)
3	Сергей Чорный (Baker & McKenzie)
4	Наталия Селякова (Dentons)
5	Алексей Сошенко (Redcliffe Partners)

 

 

ДРУГИЕ ИЗВЕСТНЫЕ ЮРИСТЫ*

Всеволод Волков (Integrites)

Олег Загнитко (Integrites)

Игорь Красовский (Jeantet Ukraine)

Александр Курдыдык (DLA Piper)

Юлия Кирпа (AEQUO)

ЕленаЛинник (Gryphon Investment Consulting Group)

Ирина Марушко (Marushko & Associates)

Андрей Никитин (FCLEX)

Игорь Олехов (Baker & McKenzie)

Александр Плотников (Arzinger)

Ирина Поканай (Asters)

Роман Степаненко («Егоров, Пугинский, Афанасьев и Партнеры» Украина)

Артем Стоянов (LCF)

Назар Чернявский (Sayenko Kharenko)

Армен Хачатурян (Asters)

* — В АЛФАВИТНОМ ПОРЯДКЕ. ИСТОЧНИК: UKRAINIAN LAW FIRMS 2016. A HANDBOOK FOR FOREIGN CLIENTS