— C какими новыми уголовными рисками столкнулся бизнес в этом году?

— Основные риски, связанные с работой правоохранительных и следственных органов, за последний год кардинально не изменились. По-прежнему типичной формой злоупотреблений и давления является формирование необоснованных подозрений и обвинений в совершении преступлений в случаях, когда спорные отношения имеют хозяйственно-правовой характер, то есть связаны с ведением бизнеса. Вмешательство следственных органов и применение мер уголовно-процессуального воздействия зачастую является неоправданным.

Достаточно часто стороны бизнес-конфликта, не уладив спорные отношения в судах, переходят к взаимным обвинениям в мошенничестве, присвоении и растрате имущества. Близость этих юридических составов преступлений к коммерческой деятельности нередко приводит к тому, что «неудачные» хозяйственные операции толкуются как, например, растрата средств, фиктивное предпринимательство, легализация денежных средств, полученных преступным путем. Такие уголовные производства сопровождаются рядом неприятных «опций»: обысками офисных помещений, допросами и заключением под стражу должностных лиц предприятий. В худшем случае все действия следователей не направлены на получение доказательств, а представляют собой удобный и быстрый способ прекращения работы компании или целого ряда предприятий. В условиях давления только своевременная реакция правовых советников компании и профессиональный подход к формированию правовой позиции позволяют защитить бизнес.

 

— То есть бизнес не ощутил уменьшения давления со стороны правоохранительных органов за последний год?

— 2016 год не отличается резким уменьшением давления на бизнес, но общая тенденция к облегчению условий его ведения все же прослеживается. Так, в некоторой степени уменьшилась активность следственных подразделений Государственной фискальной службы Украины, что особо ощутимо по сравнению с 2012–2013 годами.

Вместе с тем некоторую активность демонстрируют органы Службы безопасности Украины. Своеобразным трендом в этом году стали уголовные производства по факту финансирования действий, совершенных с целью насильственного изменения или свержения конституционного строя или захвата государственной власти, изменения границ территории или государственной границы Украины (статья 110² Уголовного кодекса Украины). Совершение этого преступления инкриминируется руководителям либо собственникам компаний, которые имели или имеют экономические связи с предприятиями, размещенными в зоне проведения АТО. Закупка товаров или сырья с территорий так называемых ЛНР или ДНР с последующей оплатой расценивается как форма финансирования этих «республик». Поэтому бизнесу следует очень серьезно относиться к выбору контрагентов, ведь сомнительные «корни» поставщика или товара сулят ему большие проблемы.

Положительным моментом можно считать увеличение количества так называемых сделок со следствием. Несмотря на скептическое отношение к этому институту на начальном этапе его внедрения, практика последних нескольких лет показывает, что соглашения между прокурором и подозреваемым (обвиняемым) о признании виновности активно используются.

— Изменилась ли работа органов досудебного расследования в связи с появлением в их рядах новичка — Национального антикоррупционного бюро Украины (НАБУ)? Сталкивались ли вы с работой детективов НАБУ: отличается ли их деятельность от предыдущего алгоритма расследования «коррупционных» уголовных правонарушений?

— Работа НАБУ и Специализированной антикоррупционной прокуратуры, безусловно, повлияла на общую картину отношений правоохранительных органов и бизнеса. В производство НАБУ были переданы самые резонансные коррупционные уголовные производства. Критерии работы НАБУ заметно отличаются от критериев других следственных органов. Детективы и руководство НАБУ стремятся к высокому уровню публичности и открытости работы, что не характерно для прежних органов досудебного расследования. Сотрудники НАБУ чаще используют международно-правовую помощь, в частности, направляют запросы иностранным банкам, компаниям о бенефициарности, движении денежных средств. В поле зрения НАБУ преимущественно попадают компании, относящиеся к крупному бизнесу, собственников которых подозревают в совершении тяжких преступлений.

Создание НАБУ привело и к ожидаемой проблеме возникновения споров о подследственности. Прокуратура, полиция, налоговые органы и Служба безопасности осуществляли свою деятельность в качестве следственных органов последние 25 лет, поэтому появление новой институции внесло определенный деструктив в устоявшуюся систему.

С созданием НАБУ в Уголовном процессуальном кодексе Украины (УПК) был закреплен принцип, запрещающий поручать осуществление досудебного расследования уголовного правонарушения, отнесенного к подследственности НАБУ, другому органу досудебного расследования. Кроме того, детективы НАБУ с целью предупреждения, выявления, пресечения и раскрытия преступлений, отнесенных к его подследственности, по решению директора НАБУ и по согласованию с прокурором Специализированной антикоррупционной прокуратуры имеют право также расследовать преступления, которые отнесены к подследственности следователей других органов. Таким образом, определен своеобразный приоритет подследственности детективов НАБУ и исключена альтернативная подследственность…

 

— Да, но сейчас активно обсуждается идея о возвращении к институту альтернативной подследственности. Не приведет ли это к еще большей конкуренции между НАБУ и другими органами досудебного расследования?

— Действительно, одной из законодательных инициатив (проект закона № 5212) предлагается внести изменения в УПК, определив, что в исключительных случаях Генеральный прокурор (и.о. Генпрокурора) вправе поручить осуществление досудебного расследования органу, которому уголовное правонарушение не подследственно, но который начал его осуществлять. Такое предложение разрушает саму идею создания НАБУ, позволяя осуществлять уголовные производства по принципу первенства (кто первый начал), а не компетенции. Кроме того, право главного прокурора страны или его заместителей решать спор о подследственности по уголовному производству, которое может относиться к подследственности НАБУ, уже предусмотрено в УПК (часть 5 статьи 218), поэтому данная законодательная инициатива лишена смысла.

 

— Какие тенденции наметились при проведении одного из самых популярных следственных действий — обыска? С какими проблемами сталкиваются адвокаты на этапе проведения этого следственного действия?

— В этой части сохраняются две основные проблемы. Первая — это недопуск адвокатов к месту проведения следственного действия. В пользу запрета на участие адвоката работает диспозитивная тональность части 1 статьи 236 УПК, согласно которой защитник может (!) быть приглашен для участия в обыске.

Вторая проблема, которая является более глобальной и системной, — это изъятие имущества и вещей при обыске. Согласно общему правилу, при обыске изъятию подлежат только вещи, указанные в определении следственного судьи и непосредственно связанные с обстоятельствами совершенного уголовного преступления (вещественные доказательства, денежные средства, полученные в результате преступления). Но практика показывает, что в результате обыска изымается гораздо больше имущества, чем того требует цель проведения данного следственного действия. В этом случае очень часто приходится обжаловать бездействие следователя относительно невозврата временно изъятого имущества. Но на данном этапе владелец имущества может столкнуться с серьезной проблемой: поскольку он, как правило, не имеет статуса стороны или участника уголовного производства, это становится основанием для отказа в удовлетворении соответствующей жалобы.