— Какие тенденции наметились в уголовном праве за последний год и как на них реагирует рынок юридических услуг?

— Тенденции в сфере уголовного права существенно изменились: ранее популярные уголовные производства по фактам уклонения от уплаты налогов ушли на второй план, а на первый вышли дела по так называемым коррупционным преступлениям. Данная тенденция стала логическим продолжением задекларированного государственного курса на ужесточение борьбы с коррупцией и обуславливается созданием новых специализированных органов — Национального антикоррупционного бюро Украины (НАБУ) и Специализированной антикоррупционной прокуратуры, а также активизацией деятельности Генеральной прокуратуры Украины в этом направлении.

Существует расхожее мнение, что коррупционные дела касаются исключительно чиновников, но это не так: в поле зрения правоохранителей попадают и частные компании. Нам часто приходится представлять интересы клиентов при проведении обысков, обжаловать решения о наложении ареста на имущество, денежные средства на счетах и т.д. Зачастую этот процесс превращается в «игру в догонялки» со следователем: при позитивном решении апелляции не успеваешь разблокировать банковский счет клиента, как на него уже наложен новый арест. И снова приходится идти в суд.

При этом в случае с деятельностью международных компаний заявления украинских правоохранительных органов относительно участия служебных лиц иностранных компаний в коррупционных схемах могут послужить катализатором для проведения внутренних расследований в разрезе антикоррупционного законодательства США или Великобритании.

Кроме того, в условиях кризиса существенно возросло количество уголовных производств по фактам мошенничества: начиная от мелкого мошенничества на бытовом уровне и заканчивая делами на десятки миллионов долларов. Перспективными для практики также становятся киберпреступления.

 

— Возвращаясь к налоговым правонарушениям, скажите, чем обусловлено уменьшение их доли в разрезе уголовного права?

— Уменьшение количества таких уголовных производств во многом связано с приказом Государственной фискальной службы Украины № 633 от 18 июля 2016 года, согласно которому изменился час «Ч» для передачи материалов налоговой проверки в правоохранительные органы с целью решения вопроса о внесении соответствующих сведений в Единый реестр досудебных расследований (ЕРДР). Если ранее он привязывался к окончанию процедуры административного обжалования, то сейчас — к моменту согласования данных налоговых уведомлений-решений, то есть при активной позиции налогоплательщика — только в случае принятия  негативного решения судом апелляционной инстанции и не ранее этого.

Нельзя сказать, что уголовные производства по результатам налоговых проверок вообще перестали регистрировать в ЕРДР. Но даже в случае налоговых доначислений на десятки, а то и сотни миллионов гривен, до соответствующего решения суда, вступившего в законную силу, правоохранители, как правило, не беспокоят налогоплательщиков. Да и сами следователи в неофициальной беседе подтверждают, что пришли к выводу о неэффективности регистрации уголовных производств по результатам каждой проверки с большими налоговыми доначислениями: такие дела нагромождаются, а со временем многие из них все равно приходится закрывать.

— Какие схемы атак или давления на бизнес сегодня наиболее распространены и существует ли универсальный юридический рецепт защиты от них?

— Набор предусмотренных в Уголовном процессуальном кодексе Украины инструментов используется правоохранительными органами в разной комплектации и с разной интенсивностью. Панацеи на все случаи жизни не существует, но есть несколько базовых «гигиенических минимумов», которые необходимо соблюдать.

«Подготовлен — значит вооружен» — такую фразу мы часто говорим нашим клиентам. С этой целью мы разработали комплекс тренинговых программ, направленных на обучение персонала компании клиента, как контактировать с правоохранительными органами и как реагировать в той или иной ситуации. Как правило, такие тренинги мы адаптируем для каждого клиента индивидуально, предварительно идентифицируя зоны риска в зависимости от сферы деятельности клиента, а также предоставляя рекомендации по улучшению системы безопасности.

Еще одна, на первый взгляд, очень простая, но на самом деле крайне важная рекомендация — все контакты с правоохранительными органами должны проходить при участии адвоката, ведь допущенные ошибки исправлять сложнее, чем изначально выстраивать стратегию защиты. Основываясь на личном опыте, могу сказать, что большинство самых сложных уголовных процессов начинались с того, что клиент либо допускал ряд ошибок при самостоятельном ведении процесса, либо пользовался неквалифицированной правовой помощью.

В разрезе общей тенденции активизации борьбы с коррупцией и увеличения количества уголовных производств по коррупционным преступлениям мы настойчиво рекомендуем нашим клиентам обратить внимание на построение действенной системы антикоррупционного комплаенса. Важно, чтобы такая система была действительно эффективным механизмом, а не просто программой на бумаге. В этой связи в нашей компании практики защиты по уголовным производствам и по антикоррупционному комплаенсу очень тесно взаимодействуют друг с другом.

 

— А нужно ли в Украине создавать Высший антикоррупционный суд?

— Создание Высшего антикоррупционного суда является логическим продолжением уже принятых решений в части построения новой системы антикоррупционных органов. Высший антикоррупционный суд предусмотрен в новом Законе Украины «О судоустройстве и статусе судей». Однако для его функционирования должен быть принят отдельный закон. Ожидается, что Высший антикоррупционный суд будет осуществлять правосудие в качестве суда первой инстанции и заниматься рассмотрением дел, подследственных НАБУ.

 

— За последний год мы не раз становились свидетелями громких задержаний адвокатов и проведения у них обысков. О чем свидетельствует данная тенденция?

— Сегодня адвоката часто отождествляют с его клиентом. Проблема в том, что в восприятии правоохранительных органов предоставление адвокатом правовой помощи клиенту оценивается как соучастие в преступлении. Данный подход является в корне неправильным, ведь даже самый отъявленный преступник имеет право на защиту! В то же время, принимая решение о предоставлении правовой помощи определенной категории клиентов, которых сейчас принято называть «токсичными», адвокат должен быть готов как к негативным публикациям в прессе, так и к рискам проведения следственных и/или процессуальных действий в отношении себя.

Но, как говорят, нет худа без добра, и эта ситуация сплотила адвокатуру. Так, создаются комитеты по защите прав адвокатов и гарантий адвокатской деятельности, цель которых заключается не только в реагировании на конкретные случаи неправомерного вмешательства в деятельность адвокатов, но и в установлении эффективной коммуникации с правоохранительными органами, активном участии в разработке и обсуждении профильных законопроектов.

При этом может возникнуть ситуация, когда за ширмой недопустимости нарушения прав и гарантий адвокатской деятельности будут прятаться адвокаты, использующие свой статус не для предоставления правовой помощи, а для прикрытия незаконной деятельности. Но адвокатская «корочка» не должна отождествляться с безнаказанностью и вседозволенностью! Иначе у бизнеса и общества не будет уважения к институту адвокатуры. Основываясь на личных наблюдениях, могу сказать, что одной из причин, по которой in-house юристы негативно отнеслись к введению так называемой адвокатской монополии в судах, является восприятие адвоката как посредника между клиентом и судом. Вместе с тем, даже если адвокат совершил правонарушение уголовного характера, все следственные и процессуальные действия в отношении него должны осуществляться с четким соблюдением требований законодательства.