27 марта 1875 года в Санкт-Петербургском окружном суде слушалось дело о подлоге духовного завещания капитана гвардии Седакова. Председательствовал в суде Николай Якоби, обвинение представлял Анатолий Кони. На скамье подсудимых оказались София Седакова, нотариус Лысенков, поручики Киткин, Петлин и Бороздин, отставной губернский секретарь Медведев и фейхтмайстерский помощник Тенис, обвиненные в составлении подложного завещания от имени умершего капитана гвардии Седакова. Их защищали присяжные поверенные Александр Лохвицкий, Владимир Языков, Владимир Спасович, Александр Боровиковский.

19 июня 1874 года София ­Седакова предъявила к утверждению домашнее духовное завещание скончавшегося 1 июня 1874 года мужа, написанное 31 мая 1874 года. В связи с тяжелой болезнью Седакова текст завещания был написан фейхтмайстерским помощником Тенисом, от имени и по поручению завещателя подписано губернским секретарем Медведевым при свидетелях Киткине, Петлине и Бороздине.

Брат покойного Алексей Седаков обратился в суд с заявлением о подложности завещания. Как установило следствие, завещание было написано после смерти Седакова, наступившей 1 июня. Лица, подписавшие завещание, получили от Софии Седаковой денежное вознаграждение. Также взятку в размере 500 рублей получил нотариус Лысенков.

София Седакова также обвинялась в том, что, используя поддельные чеки, получила более 30 тыс. рублей со счетов покойного. По заключению экспертов, чеки были выписаны самой Седаковой.

Обвиняемые сначала не признали свою вину. На предварительном слушании они утверждали, что завещание было составлено именно в том порядке, как обозначено в самом акте, то есть написано 31 мая со слов Седакова. София Седакова также утверждала, что чеки, по которых она получила деньги, были подписаны ее мужем.

Но вскоре Киткин изменил свои показания. Он заявил, что подписал завещание уже после смерти Седакова. Лысенков и Петлин сообщили ему, что текст завещания был написан накануне со слов Седакова. Вдова Седакова также шантажировала его, угрожая привлечь в долговое отделение в связи с неуплатой по векселю, выданному покойному Седакову.

Вслед за Киткиным созналась обвиняемая Седакова и объяснила, что о желании ее покойного мужа составить в ее пользу духовное завещание известно было его близкому приятелю капитану Ямщикову. Зная об этом желании мужа, она просила одного поверенного написать проект завещания, показывала этот проект мужу и по его указаниям его переправила.

31 мая в 9 часов вечера она поехала по просьбе мужа к нотариусу Лысенкову и просила его приехать, передав ему проект завещания. От Лысенкова она заехала за Медведевым, а, вернувшись домой, увидела, что муж едва дышит. Когда приехал Лысенков с конторщиком, то послали за Петлиным, который привел и Лисевича в качестве недостающего свидетеля. Соглашаясь составить нотариальное духовное завещание, Лысенков говорил, что это будет стоить 10—12 тыс. рублей. Он говорил, что напишет завещание и принесет в комнату ее мужа; она должна будет подписать вместо мужа, а потом уже подпишут свидетели в другой комнате. Но Седаков к тому времени умер. Тогда Лысенков объявил, что свидетели подписать завещание уже не согласятся, что он отвезет конторщика и приедет один, причем просил ее задержать Медведева и Петлина. Возвратясь, Лысенков объявил, что можно составить домашнее духовное завещание, которое будет стоить 6 тыс. рублей, причем он берется достать свидетелей. Медведев привез Тениса; посылали за Киткиным, но он не приехал. Тенис написал завещание, Лысенков ему диктовал, и завещание было подписано Медведевым и Петлиным. На другой день Лысенков привез завещание, подписанное и Бороздиным. Лысенков посоветовал ей подписать чек именем мужа, а Петлин вызывался отправиться с чеком, но она ему не доверила, поехала сама, получила 25 тыс. рублей и выдала Лысенкову 7 тыс. рублей, в том числе одну тысячу рублей на Бороздина. В это утро подписал завещание и Киткин.

Таким образом, обвиняемые предавались санкт-петербургскому окружному суду присяжных по обвинению по статье 1691 Уложения о наказаниях (подлог).

В судебном разбирательстве было установлено, что и другие свидетели подписали завещание после смерти Седакова. Бороздин показал, что подписал завещание 1 июня по просьбе Лысенкова, который периодически привлекал его в качестве свидетеля при подписании различных документов.

Лысенков сообщил, что завещание действительно было составлено им после смерти Седакова по просьбе Софии Седаковой. Она обещала ему 6 тыс. рублей, но выплатила только 500 рублей. Он также подтвердил показания других обвиняемых о времени подписания ими завещания Седакова.

Во время судебных прений присяжный поверенный Языков, защищавший Седакову, подробно разбирал речи своих противников в отношении подсудимой и опроверг приведенные ими против нее доводы. Непостижимым образом он склонил присяжных на свою сторону.

Из всех подсудимых правом последнего слова воспользовались только двое: Седакова и Бороздин. Они признали свою вину.

Присяжные заседатели признали, что духовное завещание и чеки, по которым получены деньги, подложны. Седакова, Тенис и Медведев признаны невиновными, Лысенков — виновным в том, что составил подложное духовное завещание, не будучи, однако, главным распорядителем, причем признан заслуживающим снисхождения, а остальные подсудимые признаны виновными в сообщничестве; Петлину дано снисхождение, а относительно Киткина и Бороздина присяжные заседатели прибавили: «но вынуждены крайностью».

На основании вердикта присяжных заседателей окружной суд постановил: признать завещание и чеки подложными; Седакову, Тениса и Медведева признать по суду оправданными; Лысенкова и Бороздина лишить всех особых прав и преимуществ и сослать на житье в Архангельскую губернию; Петлина исключить из военной службы, лишить его знаков отличия, личных прав и преимуществ и сослать также в Архангельскую губернию; Киткина по лишении всех особенных прав и преимуществ сослать также в Архангельскую губернию. Ввиду явки Киткина с повинной представить о нем на монаршее усмотрение и ходатайствовать о замене наказания заключением в крепость на год и 4 месяца с лишением некоторых прав.