Несчастный помощник адвоката из г. Луганска Андрей Бурлаченко рассказал мне о своих злоключениях, которые он претерпел в судах Луганской области из-за проблемы украинского языка в свете последних преобразований в нашем государстве. Суть страданий Андрея заключается в том, что русскому языку он милостиво оставляет иметь удовольствие применения его в повседневной жизни на бытовом уровне, а вот в высоких сферах, в коих он сейчас обретается, — ни-ни, только государственный и никакой иной. Закон, братцы, это вам не хухры-мухры. Причем законов перечислено множество, так что носители русского языка прижаты к стенке намертво. Но извините, иначе, как фиглярством, я лично назвать подобный опус не могу. Ибо кое-что важное не учел юноша.

А именно то, что точно в таком же положении, как и он, сейчас находятся и русскоязычные юристы, вынужденные зарабатывать на хлеб насущный в стенах украинских судебных учреждений. Ибо наряду со статьей 7 Гражданского процессуального кодекса Украины (ГПК) и другими подобными нормами процессуального законодательства остаются действующими и иные законы, несколько иначе регламентирующие языковые вопросы в судопроизводстве.

Так, согласно части 3 статьи 10 Закона «О судоустройстве Украины», лица, не владеющие или недостаточно владеющие государственным языком, имеют ­право пользоваться родным языком и услугами переводчика в судебном процессе.

Применение русского языка при осуществлении судопроизводства гарантировано также статьей 8 Закона Украины «О национальных меньшинствах на Украине», статьей 27 Международного пакта о гражданских и политических правах от 16 декабря 1966 года (ратифицирован Указом Президиума Верховного Совета Украинской ССР № 2148-VIII от 19 октября 1973 года), статьей 10 Рамочной конвенции о защите национальных меньшинств от 1 февраля 1995 года (ратифицирована Законом Украины № 703/97-ВР от 9 декабря 1997 года). Это только те нормативные акты, в правильности перевода которых на украинский язык никто пока не усом­нился.

Таким образом, ничто не мешает юному помощнику адвоката использовать государственный язык в судопроизводстве, а если его оппонент пользуется русским, то можно прибегнуть к услугам переводчика.

Да только с переводчиками вышел казус. Таковых на Украине, оказывается, просто нет. То есть, конечно, специалисты, которые с блеском переведут на русский язык любое сочинение Ивана Франко или Леси Украинки (хотя я лично считаю, что в этом нет никакой необходимости), имеются, а вот профессионалов, владеющих специфической терминологией на украинском и русском языках в области судебной деятельности, украинское государство за 15 лет не подготовило. И что интересно, даже и не думало об этом.

Если бы уважающий русский в быту Андрей Бурлаченко заглянул в национальный классификатор ДК 09:2005 «Классификация видов экономической деятельности», который вступил в силу с 1 апреля 2006 года, то обнаружил бы, что там отсутствует такой вид деятельности, как «судебный переводчик с украинского на русский» или «судебный переводчик с русского на украинский». Следовательно, пригласить в суд профессионального переводчика невозможно, и ни один нотариус не имеет права удостоверить перевод искового заявления для представителя титульной нации, а если и удостоверит, то это будет авторизованный, но никак не профессиональный перевод.

Но это в плане фиглярском. А теперь серьезно.

Заявив о своей любви и уважении к одному из иностранных языков на бытовом уровне, Андрей Бурлаченко, видимо, исходил из того, что вся полнота прав человека имеется только у представителей одного народа — украинского. Русские таким же объемом прав на Украине априори не обладают?

Все бы ничего, но мы прекрасно понимаем, что все эти новоязы имеют свою сверхзадачу. И сверхзадача эта состоит в том, чтобы максимально усложнить овладение ими русским населением. Любой экзаменатор получает в свое распоряжение поистине безграничные возможности произвола в оценке знаний.

Вторая опасность заключается в том, что миллионы русских на Украине пытаются превратить в иной народ, который скоро уже не будет понимать того русского языка, на котором говорят в соседнем государстве.

Мы, наше поколение, в свое время тоже азартно ломали сложившиеся устои и ужасно гордились тем, что являемся частью того, что было объявлено новой исторической общностью людей — «советский народ». Теперь общность эта малость помельчала, зато пишется с заглавной буквы — «Украинский народ» (статья 13 Конституции Украины). Печальная участь советского народа известна, а история, как известно, повторяется…

Мы величаем Богородицу в молитвах наших, как «Бога Слова рождшую», как «Мати Слова». Многие не помнят, что все мы — от Адриатики до Камчатки — не славяне, а словяне, то есть владеющие словом, в противовес немцам, то есть «немым, бессловесным». «В начале было Слово…» — так начинается наше Священное Писание. Отвержение Слова есть отвержение Господа. Господь промыслил вавилонское столпотворение и разделение языков в наказание рода людского за гордыню и посягательство на Мир Горний. Нынешнее второе столпотворение является продолжением 70-летней апостасии. Это уже не промысел, а попущение Божие относительно тех, кто не принял спасительного смысла единящего Слова, какой бы демагогической болтовней это неприятие не оправдывалось. Не о своих народах — о собственной власти и корысти пекутся гонители Слова. И судьба их будет такой же, какой была судьба вавилонских горе-строителей: метаться в ужасе под разваливающимся капищем, не внемля и не понимая друг друга.

И мы, русские, помним об этом, Андрей. И Вам не советуем забывать. А то вот, вишь ты, как получилось: судье, русскому по национальности, Вы заявили протест против использования им иностранного языка. Понятно, что обидеть не хотели, а так, по молодости, но согласитесь, что получилось некрасиво.

МЕЛЬНИКОВ Александр — адвокат, г. Ялта