С проведением судебной реформы судьям и обществу дали надежду на то, что судебная власть на Украине будет самостоятельна и независима. Насколько эта цель достигнута на втором году реализации Закона Украины «О судоустройстве и статусе судей» и о предварительных результатах ставшего ежегодным Мониторинга независимости судей на Украине, проводимого Советом судей Украины совместно с Центром судейских студий, мы беседовали с председателем Совета судей Украины Ярославом Романюком.

— Ярослав Михайлович, уже подведены предварительные итоги Мониторинга независимости судей на Украине-2012, стали ли за год судьи более независимыми?

— Показатели трудно сравнивать. В минувшем году мы проводили Мониторинг только среди судей, преследуя цель узнать, ощущают ли они давление, имеют ли место попытки влияния при вынесении решений и какого рода это давление — внешнее (со стороны органов власти) или внутреннее (например, со стороны председателя суда).

Но по международным стандартам недостаточно, чтобы судья фактически был независимым, требуется также, чтобы он воспринимался кем бы то ни было как независимый. Поэтому в этом году мы сделали акцент на том, как общество воспринимает независимость судов и судей.

В этих целях Совет судей принял решение о проведении мониторинга и утвердил перечень вопросов для анонимной анкеты. Но проведение самого опроса и анализ его результатов мы поручили швейцарскому проекту — Центру судейских студий, который привлек к этому независимых экспертов.

Сегодня мы имеем лишь тезисы их отчета, полный отчет будет представлен на круглом столе 22 ноября с.г. Но уже сейчас можно отметить, что на вопрос «Можете ли вы сказать, что суд при рассмотрении вашего дела был независимым и непредубежденным и было обеспечено справедливое судебное разбирательство?» утвердительно ответили 56,28 %, а еще 22,88 % сказали «скорее да». Это из 20 668 ответивших. Полученные результаты считаю объективными, поскольку, во-первых, похожие получили эксперты проекта USAID «Украина: справедливое правосудие», которые параллельно и независимо от нас осуществляли схожий опрос, а во-вторых, количество тех, кто считает, что суд при разрешении их дела не был беспристрастным, примерно совпадает с количеством обжалуемых судебных решений. Иными словами, результаты проведенного мониторинга свидетельствуют о достаточно высоком уровне доверия общества к судам, во всяком случае не таком низком, как распространяют через СМИ некоторые центры социальных исследований.

— А какие, по вашему мнению, факторы влияют на оценку обществом уровня независимости судей?

— Мы осознаем, что, в первую очередь, это зависит от самих судей: от того, насколько жизненно мудры, справедливы и законны постановляемые ими решения, насколько оперативно рассматриваются дела судом. Многое также зависит от поведения судьи как во время судебного заседания, так и за пределами суда, в быту. Ведь должность судьи обязывает к соответствующему поведению, которое не просто должно быть в рамках закона, но, даже будучи законным, не может быть нежелательным для судьи, так как может подорвать доверие общества к суду. Это касается, к примеру, таких вещей, как брендовая одежда или дорогой автомобиль. Нельзя не согласиться с коллегой, который утверждал, что может себе это позволить, поскольку у него супруга — преуспевающий нотариус, да и наследство он получил. Но это оправдает его перед налоговыми органами, а не перед среднестатистическим гражданином, у которого без разбора деталей сформируется мнение, что суд при рассмотрении дел под его председательством руководствуется не только законом. Судьи должны такие моменты понимать. Именно поэтому Совет судей так скрупулезно подошел к наработке нового Кодекса судейской этики — документа, который устанавливает стандарты поведения судьи в определенных ситуациях.

Далеко не последнее значение в плане доверия к суду имеют и те условия, которые создаются в судах для участников судебных разбирательств, отношение к посетителям суда работников аппарата суда.

Но вместе с тем хочу обратить внимание и на еще один важный фактор.

Подобный нашему мониторинг недавно проводился в Российской Федерации, с которой у нас много общего, в том числе и в части доверия к судам. 50 % опрошенных ответили, что доверяют судам, другая половина не доверяет. Но, что весьма любопытно, из тех, кто не доверяет судам, только 2 % респондентов ответили, что это их мнение основано на собственном опыте, а вот 72 % сказали, что это является общеизвестным фактом, ведь об этом постоянно говорят политики и сообщают СМИ. То есть подобным образом тоже формируется общественное мнение о работе судов и, кстати сказать, не всегда объективно. Именно этим вызвана активизация в последнее время работы Совета судей Украины со СМИ, были сделаны соответствующие публичные обращения к субъектам избирательного процесса, к СМИ.

— Достаточно ли сегодня полномочий у Совета судей Украины для обеспечения независимости судей?

— Мы не жалуемся, а пытаемся как можно более эффективно использовать те полномочия, которые нам даны законодательством. Вместе с тем считаю не лишним было бы предоставить Совету судей Украины право делать правовые заключения к законопроектам, касающимся функционирования судебной власти, на предмет соответствия их положений стандартам независимости судей. Эти заключения должны быть обязательно учтены парламентом при принятии закона.

Необходимо также как можно более активное участие собраний судей, советов и конференций судей специализированных судов в формировании бюджета органов судебной власти. А вот право отстаивать бюджет всей судебной системы наряду с ГСА следовало бы предоставить Совету судей Украины, и не в Минфине, как сейчас, а в парламенте. Это бы соответствовало международным стандартам, в соответствии с которыми судебная власть не просто должна принимать активное участие в формировании ее бюджета, а из этого процесса должны быть исключены органы государственной исполнительной власти.

Нельзя также не упомянуть о том, что к элементам независимости относятся и подбор кадров на судебную работу, и продвижение по службе, и назначения на админдолжности, и дисциплинарная ответственность судей, их обучение, но в этих аспектах у Совета нет полномочий. Если в части, касающейся работы ВККС, органы судейского самоуправления имеют значительное свое представительство, поскольку большинство судей в ее состав избрал наивысший орган судейского самоуправления — Съезд судей Украины, то этого нельзя сказать в отношении ВСЮ. В нем представлены и политики как представители органа законодательной власти, и представители государственной исполнительной власти, что не способствует укреплению независимости судебной власти и не соответствует международным стандартам ее независимости. Это ошибочно и требует скорейшей корректировки.

— Каково ваше мнение по поводу давнего спора о том, кто должен назначать судей на админдолжности?

— Не принципиально, какой именно орган будет осуществлять эту функцию, главное, чтобы в этом органе большинство составляли судьи, избранные наивысшим органом судейского самоуправления — съездом судей, и не было бы представителей двух других ветвей власти.

— А как вы относитесь к мнению, что ГСА Украины не нужна, поскольку является лишь передаточным звеном?

— Я не согласен, что ГСА вообще не нужна. Другое дело, что в процесс формирования бюджета судебной власти наряду с ГСА должны быть как можно шире вовлечены органы судейского самоуправления. А когда бюджет утвержден, ГСА должна обеспечивать его выполнение.

— Скоро вступят в силу изменения в Закон о судоустройстве, позволяющие, судьям, занимающим админдолжность, входить в состав советов судей. Планируете продолжать работу в органе судейского самоуправления?

— Внеочередной X Съезд судей Украины в сентябре 2010 года избрал Совет судей Украины отнюдь не бессрочно. Поскольку Совет является органом, действующим в период между съездами, то на очередном съезде судей Совет в полном составе сложит свои полномочия и съезд сформирует новый состав Совета судей Украины. Это право съезда. Но я буду рекомендовать съезду сохранить костяк действующего Совета, в котором представлены и разные юрисдикции, и разные регионы и уровни судов, члены Совета — люди активные, с желанием работать, к тому же накопившие уже опыт работы в Совете судей Украины. Если съезд посчитает необходимым провести ротацию, то она должна быть незначительной.

Что касается меня лично, то я также сложу свои полномочия на Съезде. И если делегаты Съезда доверят Романюку быть в новом составе Совета, то я, как и сейчас, буду стараться всецело оправдать их доверие.

— Позвольте вернуться к вопросу о Кодексе судейской этики. Он будет носить рекомендационный характер, или все-таки в нем будут предусмотрены санкции за нарушения этических стандартов?

— Закон Украины «О судоустройстве и статусе судей» предусматривает возможность привлечения к дисциплинарной ответственности судьи в случае «систематического или грубого разового нарушения правил судейской этики, подрывающего авторитет правосудия». Обязанность судьи придерживаться морально-этических принципов поведения судьи закреплена и в тексте присяги судьи. В связи с этим перед нами стал вопрос: должен ли кодекс лишь определять стандарты поведения судьи или он также должен определять основания для дисциплинарной ответственности? Мировая практика разделилась. В странах континентальной системы права считают, что этические кодексы не должны определять основания для дисциплинарной ответственности, а англо-саксонского права — иначе.

По моему мнению, необходимо исходить из того, как формируется судейский корпус в разных государствах. В тех же США судьей становится юрист не младше 45 лет — человек, который уже реализовал себя, известный, публичный, уже соответствующий определенным стандартам. Тогда, безусловно, отклонение от норм судейской этики может быть основанием для ответственности. У нас, как и в странах континентальной системы права, молодые люди уже в 25 лет имеют возможность стать судьей. Поэтому и требования к ним должны быть другие. При таких условиях кодекс должен определять лишь стандарты поведения судьи. А в части дисциплинарной ответственности должны разбираться компетентные органы — ВККС и ВСЮ, — рассматривая детально каждый отдельный случай и давая ему соответствующую правовую оценку.

— Что вы бы сейчас изменили в законодательстве относительно судебной системы?

— В первую очередь, принял бы меры для уменьшения нагрузки на суды, что обеспечило бы их более эффективную работу. На Украине с ее 46-миллионным населением суды за год рассматривают восемь миллионов дел, в то время как в США с их более чем 300-миллионным населением — три миллиона. Нам нужно переосмыслить, что такое суд и чем он должен заниматься. Суды должны разрешать споры: между обвинением и защитой, между истцом и ответчиком. Они должны установить фактические обстоятельства дела, дать им правовую оценку, выяснить, имеет ли право истец и нарушено ли оно ответчиком (виновен ли подсудимый в инкриминированных ему деяниях), и в зависимости от этого разрешить спор. Но статистика свидетельствует, что 36 % рассматриваемых судами дел сводится к понуждению ответчика исполнить очевидное обязательство. При этом право истца и обязанность ответчика не оспариваются. По моему мнению, такие дела можно рассматривать во внесудебном порядке, как это делается во многих государствах мира. Также нужно упростить судебные процедуры, в первую очередь, в судах апелляционной и кассационной инстанций. Суд кассационной инстанции должен развивать право, а не заниматься юридическим всеобучем населения особенностям написания кассационной жалобы и проверять все подряд судебные решения, преобладающее большинство которых законные и справедливые, к тому же вступившие в силу и исполняющиеся.

Несколько слов о полномочиях ВСУ. Основным заданием ВСУ сегодня является не только и даже не столько разрешение конкретного дела, сколько обеспечение единства судебной практики. Статистика показывает, что из всего массива судебных дел Верховный Суд пересматривает лишь 0,01 %. Этого механизма явно недостаточно для обеспечения единства всей судебной практики.

По моему мнению, ВСУ надо наделить правом разрешать вопросы в связи с неодинаковым применением норм не только материального права, но и процессуального. Если не во всех случаях, то хотя бы тогда, когда вопрос касается права на доступ к суду, поскольку уже есть случаи, когда Европейский суд по правам человека признавал нарушение Украиной этого права вследствие того, что ни один высший суд не посчитал дело, относящимся к своей юрисдикции.

Далее, достаточно чтобы ВСУ раз сформировал правовую позицию, и поскольку его решение является обязательным, оно должно побуждать другие суды приводить свою практику в соответствие с ней. Было бы оправдано предоставить лицам, принимавшим участие в деле, возможность обращаться с заявлением в суд, постановивший решение, о пересмотре дела и приведении своего решения в соответствие с решением ВСУ, по принципу пересмотра по вновь открывшимся обстоятельствам, а не обжаловать каждое решение снова, вплоть до Верховного Суда.

Не лишним было бы предусмотреть право так называемого преюдиционного запроса, когда суд приостанавливает производство по делу и обращается с таким запросом в ВСУ, который формулирует обязательную для такой категории дел правовую позицию. Это бы позволило приводить судебную практику к единому знаменателю еще на уровне суда первой инстанции, а не путем пересмотра ВСУ большого количества уже рассмотренных судами дел и приведения их к единой практике путем отмены судебных решений.

Стоило бы восстановить право Верховного Суда проводить обобщение судебной практики и по его результатам принимать постановления Пленума. И пускай они не будут носить обязательный характер, но, как показывает практика, это оправдано, поскольку всегда к ним обращались и продолжают обращаться юристы. Это было авторитетное мнение высшего судебного учреждения, к которому прислушиваются.

(Беседовал Анатолий ГВОЗДЕЦКИЙ,
«Юридическая практика»)