Уголовное процессуальное законодательство представляет собой набор инструментов и процедур, с использованием которых государство в лице уполномоченных лиц осуществляет уголовное преследование. Эта формулировка звучит банально, скучно и прозаично, однако в жизни уголовный процесс выглядит именно так.

При этом имеются очень мощные средства процессуального принуждения, способные навсегда искалечить жизнь любого, кто попадет в жернова такого процесса. В связи с этим любые заявления и действия власти, направленные на «усовершенствование» уголовного производства, воспринимаются с особой тревогой и настороженностью.

Последние изменения не стали исключением. Речь идет о Законе Украины «О внесении изменений в некоторые законодательные акты Украины относительно усовершенствования отдельных положений уголовного законодательства» (законопроект № 1009), который был представлен обществу как изменения, «способные облегчить непростую работу правоохранителей».

17 октября 2019 года эти облегчающие работу правоохранителей изменения стали реальностью (Закон № 187-IX) и должны применяться в повседневной работе адвокатов, осуществляющих защиту от уголовного преследования. Поскольку представленный парламентариями список законодательных пожеланий слишком объемный, остановимся на наиболее интересных, на наш взгляд, моментах.

Начнем с борьбы с коррупцией. И хотя изменения касались процессуального кодекса, который по своей сути не направлен на какую-либо борьбу, представленные новшества открыто указывали на то, что с коррупционером нужно быть строже. Так, Закон предлагает к уличенному в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления коррупционеру применять самую строгую меру пресечения — содержание под стражей без права внесения залога. Изюминкой этого предложения стало то, что ответственность за такую излишнюю строгость к лицу, не совершившему насильственного преступления и пребывающему пока в скромном статусе подозреваемого, должны были взять на себя следственные судьи. Ну а как иначе, ведь законопроект задумывался не под них. Выглядеть это должно было так: прокурор инициирует содержание под стражей с альтернативой внесения залога, а суд обязан с такой «лояльностью» не соглашаться и отправлять коррупционера исключительно в тюрьму.

Отрадно, что разум преобладал, и законодатель такую поправку не поддержал. Иначе нас уже нельзя было бы назвать цивилизованным обществом, если бы суд к еще не осужденному лицу применял более суровые меры, чем ходатайствует прокурор.

Далее законодатель предложил расширить основания для наложения ареста на имущество в рамках уголовного процесса. Предполагалось арестовывать имущество на основании подозрения, что его собственник мог знать о «криминальных корнях» происхождения этого имущества. По нашему мнению, «улучшение жизни» для стороны обвинения налицо: никакие доказательства собирать не надо, достаточно заявить, что лицо могло знать, что имущество имеет «криминальную историю», и арест наложен! Просто чудо какое-то, а точнее — волшебство. А права собственника, да ну их…

К счастью, и этого не случилось. Законодатель просто привел действующую норму в читабельное состояние, за что ему спасибо.

Была предпринята попытка облегчить работу прокурора при вручении подозрений отдельным категориям лиц, имеющим дополнительные гарантии в связи с осуществляемой деятельностью. Напомним, что в перечень лиц с такими гарантиями входят депутаты, судьи, прокуроры и, что немаловажно, адвокаты. Также в существующем перечне указаны и другие, не менее важные персоны. По действующему на тот момент законодательству процедура вручения подозрения перечисленным лицам (включая все ее стадии) входила в исключительные обязанности прокуроров определенного уровня, начиная с прокурора уровня региональной прокуратуры. Это было сделано для минимизации рисков противоправного давления на лиц, имеющих гарантии профессиональной деятельности со стороны государства, что является абсолютно правильным. И тут поступило предложение освободить высокопоставленных прокуроров от нелегкой ноши вручения подозрений «гарантированным лицам» путем предоставления им права делегировать свои полномочия в этой части другим прокурорам или же просто следователям. Представлено это было так, что негоже Генеральному прокурору Украины за подозреваемыми по всей Украине бегать.

Думаем, не стоит останавливаться на том, что подобные «улучшения» не были положительно восприняты «гарантированными лицами», однако такое негодование связано не с тщеславием, а лишь с гарантиями профессиональной деятельности. В результате «улучшения» все же были частично приняты. Высокопоставленные прокуроры получили право устраниться от личного вручения подозрений путем возложения этой почетной обязанности на прокурора рангом пониже. А прокуроры рангом пониже не получили права в порядке передоверия поручать вручение подозрения следователям. Такой компромисс сгладил негативное восприятие со стороны «гарантированных лиц». Мнения же районных прокуроров никто особо не спрашивал.

Теперь без сарказма и иронии. Законодатель предлагал вернуть прокурорам право самостоятельно продлевать срок досудебного расследования. Напомним, что сейчас прокуроры могут продлевать досудебное расследование исключительно на срок не более трех месяцев в производствах, в которых лицу сообщено о подозрении. Все, что превышает этот срок, осуществляется лишь с разрешения следственного судьи, который оценивает правомерность ходатайства прокурора о продлении срока досудебного расследования и разумность сроков его проведения. Законодатель же предлагал вернуться в прошлое, когда прокурор фактически произвольно, по формальным причинам, сам продлевал срок досудебного расследования, игнорируя интересы подозреваемого, чье право на скорейшее разрешение дела имеет приоритет. Данные предложения не нашли своего отображения в окончательном тексте Закона.

Из положительных изменений следует отметить отмену обязанности сторон уголовного производства проводить экспертизы только с разрешения следственного судьи. И эти поправки не были в числе облегчающих работу стороны обвинения — отмена таких правил находилась и в орбите интересов стороны защиты. В вопросах назначения экспертиз следственный судья выступал ненужным посредником. Следственный судья не мог знать материалы производства так, как их знают стороны, и тем более не в его полномочиях было определять, в какой экспертизе нуждаются стороны и какой эксперт должен ее проводить.

В целом Закон, несмотря на все наши опасения, был принят в достаточно скромном варианте, в том числе благодаря своевременному вмешательству юридического сообщества. Не получилось у законодателя сделать сторону обвинения «единоличными правителями» уголовного процесса, чему мы все бесконечно рады. В то же время расслабляться не стоит. Всем нам известно, что попытка — не пытка. А сколько таких попыток нас ждет — покажет время.