ОЛЕГ ГОЛУБНИЧИЙ,

Родился в 1988 году в г. Обухове (Киевская область). В 2010 году окончил юридический факультет Киевского национального университета имени Тараса Шевченко. В 2011 году получил свидетельство о праве на занятие адвокатской деятельностью и спустя три года возглавил департамент семейного и наследственного права в адвокатском объединении MITRAX. Занимается бракоразводными процессами и различными семейными спорами с участием звезд национального шоу-бизнеса, народных депутатов, чиновников и собственников бизнеса. Основной специализацией является сопровождение сложных семейных споров, касающихся раздела дорогостоящего имущества (бизнеса), и эмоционально сложных процессов, связанных с дальнейшей судьбой детей, в том числе с лишением родительских прав, установлением места жительства детей, истребованием ребенка.

— Как вы оцениваете позиции практики семейного права на юррынке? Можно ли провести аналогии с уголовным правом и говорить о дрейфе этого сегмента юруслуг от адвокатов-индивидуалов в сторону более крупных игроков рынка?

— Когда мы только начали заниматься практикой семейного права, фактически ни одна крупная юридическая фирма не имела семейного департамента. На тот момент действительно была очень низкая конкуренция, и в этой сфере работали лишь индивидуальные игроки. Но затем наступил переломный период, когда практически все крупные фирмы стали развивать практику семейного права и, признаю, преуспели в этом. Более того, сегодня лично я знаю немногих сильных специалистов в семейном праве, которые работают индивидуально. То есть именно наличие хорошей команды позволяет быть заметным и сильным игроком в семейной практике.

— Стали ли состоятельные украинцы более активно обращаться к юристам с семейными вопросами?

— На этот вопрос очень сложно ответить однозначно. Состоятельные люди всегда обращались к юристам с подобного рода запросами. Но, как правило, все клиенты дожидаются, так сказать, последнего момента и идут к юристу лишь в случаях крайней необходимости, когда проблема уже приобрела много различных граней. Исключение составляет разве что заключение брачных контрактов, популярность которых действительно увеличивается. С подобными вопросами в большинстве своем обращаются именно состоятельные клиенты.

— С какими запросами к вам чаще всего приходят клиенты?

— В первую очередь, это споры, связанные с детьми: об усыновлении, определении места проживания ребенка, графиков встреч, выплате алиментов. Приятно отметить, что в этой сфере практика постепенно стала отходить от общепринятых принципов, устанавливающих, что ребенок только в исключительных случаях может быть разлучен с матерью.

Конвенция ООН о правах ребенка устанавливает принципы, которые сводятся к тому, что любой спор в этой сфере должен решаться исключительно в интересах ребенка. То есть в данной норме заложено соблюдение баланса интересов. Украинская судебная практика, которая складывалась на протяжении лет двадцати, носила преимущественно дискриминационный характер. В последние годы наступил переломный момент — уже есть прецеденты, когда Верховный Суд становится на сторону соблюдения баланса прав родителей. И хотя новая практика еще не сформировалась, с уверенностью могу сказать, что в скором будущем мы будем наблюдать положительную динамику.

В то же время всегда надо помнить, что все зависит от конкретной ситуации. Если она паритетная (условия одинаковы, ребенок одинаково интегрирован как в семью отца, так и в семью матери), то можно использовать юридические техники для разрешения спора на равных условиях. Но, к сожалению, в наших реалиях это происходит довольно-таки редко, поскольку в большинстве случаев ребенок проживает с одним из родителей, и суды, естественно, неохотно становятся на сторону второго родителя, который пытается доказать, что права ребенка нарушаются и ребенок хочет проживать с ним. Ключевым аргументом выступает социализация ребенка в конкретной среде, а резкая смена условий может негативно сказаться на его эмоциональном и психологическом состоянии.

— Эмоциональная составляющая — неотъемлемый атрибут семейных споров. Юристам, наверное, приходится не только заниматься правовыми вопросами, но и проявлять навыки психолога и дипломата. Существуют ли механизмы работы с гиперэмоциональными клиентами?

— Каких-то особых механизмов здесь не существует. Клиент приходит к юристу в первую очередь высказать свои проблемы и своими эмоциональными рассказами перетянуть на свою сторону. Но поскольку разговор неизбежно переходит в конструктивное русло, в скором времени эмоциональная составляющая исчезает автоматически.

В моей практике не было гиперэмоциональных встреч, но в каждом случае стараюсь прибегать к главной психологической составляющей — выслушать клиента, при этом обрисовав перспективы дела исключительно с юридической точки зрения. Соблюсти баланс мне помогает выработанная годами практика, я не воспринимаю эмоциональный тон любого запроса клиента. Более того, всегда в документах для суда важна грамотно оформленная позиция стороны с четкой отсылкой к нормам, регулирующим те или иные отношения. Эмоции судью не интересуют. И в своей практике я стараюсь донести до клиента, что именно юридически грамотно составленный документ, без эмоциональной окраски, ставит его в более выгодное положение в судебном споре. К тому же прошу клиента в случае необходимости выступления в суде не говорить чересчур эмоционально.

— Распространены ли случаи завершения семейных споров без судебного разбирательства? Привлекаются ли вами профессиональные медиаторы?

— Медиаторы нами не привлекаются, но мы всегда всем клиентам рекомендуем договариваться, причем на любом этапе спора. Стараемся любой спор, в первую очередь касающийся детей и лишь во вторую — имущества, решить мирным путем, договорившись с оппонентами, иногда это возможно только с позиции силы. Под этим я подразумеваю различные судебные решения в пользу клиента, которые в процессе переговоров предоставят ему существенное преимущество. В нашей практике не единожды подписывались мировые соглашения на достаточно поздних стадиях процесса.

Разрешение семейного спора вообще без судебного компонента встречается реже. Как правило, это оформляется подписанием нотариально удостоверенных договоров либо о разделе имущества, либо об участии в воспитании и содержании детей.

— Привлекаете ли вы к «семейным» проектам узкопрофильных специалистов других практик фирмы?

— Как правило, все споры в сфере семейного права рассматриваются в судебной плоскости, и это направление мы ведем самостоятельно. Также наработали определенную экспертизу в распространенных вопросах из области налогового, корпоративного права или сферы недвижимости. Но в случае более сложных нюансов и для решения аспектов, в которых не разбираемся, безусловно, всегда прибегаем к помощи коллег.

— Насколько в вашей практике востребовано наличие связей с иностранными юристами?

— В нынешнем динамичном мире с увеличением практики усыновления и определения места жительства ребенка, где присуствует иностранный элемент, наличие связей с коллегами из других стран очень актуально. Нам удалось наладить отношения с болгарскими юристами, специалистами в этой сфере. Они же, к слову, уже порекомендовали меня польским коллегам, с которыми я познакомился на недавней конференции в Кракове. На данном этапе мы находимся в процессе налаживания деловых связей.

Такое сотрудничество в будущем может дать положительные результаты, поскольку количество международных споров только увеличивается. Среди примеров могу привести споры в рамках Конвенции о гражданско-правовых аспектах международного похищения детей.

Останавливаться на сотрудничестве с коллегами из Болгарии и Польши мы не намерены, ищем возможности для кооперации с адвокатами из других стран Европейского Союза. Развивать это направление сегодня крайне важно, поскольку привлечение коллеги, практикующего в соответствующей юрисдикции, позволит существенно сократить сроки разрешения трансграничных семейных споров.