СЕРГЕЙ БЕНЕДИСЮК,

Родился в 1981 году в Киеве. В 2005 году получил степень магистра права в Киевском национальном университете имени Тараса Шевченко. В 2014 окончил King’s College London и получил диплом Master of Laws in European Law. С 2010 года — практикующий адвокат. Занимал руководящие должности в международных и украинских юридических компаниях и в органах государственной власти Украины. С 2018 года — партнер и руководитель практики корпоративного права и M&A ЮФ Evris. Эксперт в сферах M&A, недвижимости, корпоративного и антимонопольного права. Предоставляет комплексные юридические консультации украинским иностранным инвесторам по вопросам поглощения бизнеса, корпоративного управления, структурирования и подготовки стратегий по инвестициям. Признан одним из ведущих специалистов в сфере корпоративного права международными и украинскими рейтингами, такими как Ukrainian Law Firms 2019. А Handbook for Foreign Clients, «Выбор клиента. Топ-100 лучших юристов Украины — 2019», «Адвокат года — 2019». Член Ассоциации юристов Украины и Международной ассоциации юристов (IBA).

— Какие перспективы рынка купли-продажи проблемной задолженности появятся, на ваш взгляд, после окончания распродажу активов неплатежеспособных банков Фондом гарантирования вкладов физических лиц?

— Актуальность этого направления по сравнению с периодом «банкопада» и спада экономики в 2014 году снизится. Вместе с тем, если мы говорим о стандартных проблемных кредитах коммерческих банков, то эта тематика не утратит своей актуальности. Можно прогнозировать, что рынок станет менее объемным, но более сфокусированным.

— Какие проблемные кредитные портфели могут заинтересовать покупателя?

— Это зависит от покупателя. Если речь идет о коллекторской компании, которая занимается взысканиями по потребительским кредитам, то это одна история, если о крупных игроках — совсем другая. Поскольку наша компания обслуживает более крупных игроков, на них и остановимся. Здесь можно выделить несколько вариантов: первый — коллекторский бизнес, второй — конкуренты, которые заинтересованы в покупке активов должника, и третий вариант — это сами должники, заинтересованные в том, чтобы выкупить с дисконтом собственную задолженность и, таким образом, закрыть свою проблемную часть в разрезе непогашенных кредитов.

— От чего зависит уровень дисконта? Соответствует ли он уровню проблем, касающихся реализуемых активов?

— В идеале пропорция должна быть всегда прямая: чем более проблемный пакет — тем выше дисконт.

Как показывает наш опыт, при продаже портфелей крупных должников это всегда вопрос торга.

Если говорить о потребительском кредитовании, то в этом секторе продажи происходят колоссальными пулами чуть ли не за несколько процентов, ведь часто банки попросту хотят как можно скорее очиститься от этого. Но это отдельный рынок, и мы с ним, как правило, не работаем.

Что касается крупных кредитов, то нередки случаи, когда изначальную позицию продавца нужно корректировать после проведения независимого анализа (due diligence), причем часто многие вещи оказываются новыми для самих продавцов.

Поэтому стоимость, бесспорно, коррелируется и зависит от того, насколько проблемным является кредит, за какое время и что удается взыскать.

Существуют еще факторы, которые имеют больше экономическую природу. Кто-то хочет выкупить свои же долги, но мы в основном работаем с третьими сторонами, которые планируют сами заниматься взысканием, и для них важно, что именно потенциально можно взыскать, сколько это потребует времени и усилий.

Ценность отчета не только в том, чтобы понять, сколько там «живых» кредитов, и вооружиться определенной «дорожной картой» для понимания, как действовать дальше, но и в том, чтобы иметь определенный инструмент для торгов с продавцом. И нам неоднократно таким образом удавалось существенно снижать цену.

— Насколько в Украине за эти годы развился коллекторский бизнес? Нуждается ли он в законодательном урегулировании?

— Что касается нашей профессиональной деятельности — взыскания корпоративной заложенности, то здесь особой необходимости в дополнительном урегулировании нет, так как в бизнесе взыскание осуществляется в основном законными путями, а злоупотребления происходят большей частью со стороны должника.

Банки, как правило, готовы идти на диалог. Адекватные должники всегда могут достигнуть компромисса в переговорах с банком или привлечь какого-то инвестора. В последние несколько лет в нашей практике достаточно часто случается, что собственник кредитованного бизнеса находит инвестора, который готов закрыть долг перед банком и предоставить средства на развитие бизнеса.

Более того, считаю достаточно позитивными последние шаги, направленные на улучшение процедуры взыскания, такие как возможность взыскания по ипотечной оговорке без вреда для основного долга. Ранее банк, который по внесудебной процедуре обращал взыскание на один объект, автоматически терял право требования к должнику по кредиту в целом. Сейчас же возможно обращение взыскание на объекты без ущерба для основного права требования — это засчитывается, то есть право требования уменьшается, но не прекращается.

Кроме того, были внесены изменения в Закон «Об ипотеке», согласно которым ипотека сохраняется даже при реконструкции или совершении каких-то других действий с объектом ипотеки. Раньше часто наблюдались случаи злоупотреблений со стороны должников, которые проводили реконструкцию, меняли адрес и т.д., после чего выводили объект из ипотеки и перепродавали его.

— Какие вопросы обычно адресуют юристам в контексте работы с приобретенными проблемными кредитами?

— Если говорить о покупке проблемных кредитов, главный вопрос, что с этим делать дальше — как дойти до актива или как принудить должника выкупить свои долги за адекватные деньги.

С приобретенными активами ситуация другая. В нашей практике были случаи, когда банк взыскивал сам, а мы со стороны клиента покупали активы у банка, то есть приобреталось не право требования активов, а сам актив (целый имущественный комплекс). И здесь вопрос в том, как этот бизнес перезапустить: получить все необходимые разрешения, интегрировать свое руководство и даже отбиться от правовых и не совсем правовых атак предыдущих собственников.

— Насколько востребованы механизмы реструктуризации по сравнению с получением реального контроля над активами/их реализацией?

— Адекватные банки и должники понимают, что взыскание — это билет на войну, где неизбежны потери как для банка, так и для должника.

Как правило, в отношении ответственных должников банки всегда готовы к диалогу, что позволяет принять решение о запуске механизма и соблюсти баланс интересов должника и банка.

Законодательно установленный механизм финансовой реструктуризации позволяет провести ее на более гибких условиях, в том числе и с точки зрения нормативов НБУ.

— Какие механизмы противодействия чаще всего применяют должники?

— Если делать вывод по обращениям, с которыми мы чаще всего сталкиваемся, то одним из основных механизмов является банкротство должника, которое было особенно актуально по ранее действующему законодательству о банкротстве. Должник зачастую пытается сделать его контролируемым: например, создать задолженность перед  связанными компаниями и таким образом получить контроль над процессом банкротства. Если при этом со стороны должника еще ведется активная работа по затягиванию судебных процессов путем подачи разного рода ходатайств, назначения экспертиз, совершения иных процессуальных диверсий, то это может стать серьезной проблемой для кредитора. Часто такие действия выходят за рамки хозяйственных отношений и граничат с уголовными правонарушениями: это действия, направленные на смену адресов, реконструкцию объектов, выведение движимого имущества. Тем не менее есть масса контрмер, главное — вовремя реагировать.