Имя этого юриста ассоциируется с трансфертным ценообразованием (ТЦО) — при непосредственном участии Николая Мишина происходило внедрение данного института в Украине, нарабатывалась как подзаконная база, так и первая практика правоприменения. В конце октября прошлого года г–н Мишин ушел с госслужбы и присоединился к компании «KPMG в Украине», где возглавил группу трансфертного ценообразования. О первых впечатлениях от работы в консалтинге, актуальных вызовах «ТЦО-2019» для бизнеса, а также о предпосылках эффективной реорганизации фискальных органов Николай Мишин рассказал в интервью «Юридической практике».

— Как развивалась ваша карьера до прихода в консалтинговый бизнес?

— Большую часть своей профессиональной карьеры я посвятил государственной службе. После окончания в 1992 году военного училища я больше 15 лет проработал в таможенной системе. Был небольшой перерыв, в ходе которого я занимался сельскохозяйственным бизнесом, возглавлял сельскохозяйственное предприятие. Наверное, этот опыт в бизнесе помог в определенной степени формировать практику трансфертного ценообразования, найти формат сотрудничества с бизнесом в период работы в Государственной фискальной службе Украины (ГФС) и строить отношения сейчас с новыми клиентами.

В 2013 году, во время объединения таможенной и налоговой службы в Министерство доходов и сборов Украины, я впервые услышал слово «синергия». Предполагалось, что объединение потенциала, опыта и знаний таможни, которая встречает товар на границе, с одной стороны и опыта налоговых органов, отслеживающих процесс формирования его стоимости при реализации на территории Украины или формирование стоимости украинского продукта и его путь к иностранному покупателю, с другой даст синергию по контролю за всеми потоками и будет способствовать наполнению бюджета.

Тогда как раз создавалось новое направление — контроль за трансфертным ценообразованием. Мне хотелось чего–то нового. И я рискнул, перейдя из таможенной службы в налоговую. С апреля 2013 года я возглавлял отдел проверок трансфертного ценообразования Департамента аудита ГФС. Сначала в отделе работали всего пять человек, но мы развили это направление, создали квалифицированную экспертизу в территориальных органах. Следующим логичным шагом стало создание Управления трансфертного ценообразования, которое я возглавил незадолго до своего увольнения с госслужбы. Ну а сейчас мы знаем о решении Министерства финансов Украины о создании в ГФС Департамента трансфертного ценообразования и международного налогообложения, что должно дать еще один толчок к усилению государственного контроля за международными трансакциями украинского бизнеса.

Становление ТЦО в Украине совпало с непростым политическим и экономическим периодом в жизни нашего государства. Поэтому нам, как первопроходцам, было сложно, но очень интересно. Участие в разработке подзаконной нормативной базы, совершенствовании национального законодательства, формирование экспертизы, процедур и методологии налогового контроля, организация и проведение проверок по ТЦО — все это дало новые знания и умения.

На каком–то этапе передо мной стал вопрос, куда расти дальше. Мой стаж госслужбы составлял уже 22 года, и я подумал: надо попробовать что–то другое. Поскольку заниматься ТЦО (как и другими аспектами международного налогообложения) мне было очень интересно, то решил работать в этом направлении, но уже, как говорят, по ту сторону баррикады. Переход на работу в консалтинговую фирму стал для меня определенным вызовом: чтобы иметь право говорить, что ты не просто специалист по контролю за ТЦО, а действительно специалист в ТЦО, необходимы опыт, знания специфики подходов бизнеса и консультантов. Сейчас, спустя всего три месяца работы в новом амплуа, я вижу, что иногда налоговики спорят с бизнесом и консультантами по сути об одном и том же, просто мы смотрим на ситуацию по–разному.

— Почему ваш выбор пал именно на «KPMG в Украине»?

— За свою карьеру в налоговых органах я общался со всеми компаниями «большой четверки». Во всех компаниях есть очень квалифицированные специалисты, и все помогали ГФС и Минфину в развитии и становлении ТЦО. Мы вместе работали в различных рабочих группах по подготовке изменений к законодательным и нормативным актам. Но именно команда «KPMG в Украине» (на тот момент ее представлял в основном Константин Карпушин) оказалась мне ближе по духу — энтузиазм коллег, их желание развиваться и двигаться вперед, но при этом оставаться открытыми и готовыми объяснить позицию, потратить свое время, мне очень близки.

Возвращаясь к синергии, о которой мы говорили в начале, подчеркну: всегда есть стремление бежать вместе с сильными. Оценив потенциал всей «четверки» и видя близких мне по духу руководителей этой практики в KPMG, я понял, что мне хочется работать дальше именно с ними, объединить сильную экспертизу консультантов и компетенцию человека, который знает все о ТЦО со стороны налоговых органов, и благодаря этой синергии вывести качество услуг для бизнеса на новый уровень, предложить решения с оценкой ситуации с разных точек зрения одновременно. Есть сериал «Мыслить как преступник», в нашем случае это будет «мыслить как налоговый служащий».

Решение было непростым. Менталитет и многолетний настрой госслужащего очень сильно сказывается. Здесь немного другая структура общения и видение бизнес–процессов. Нужно было решать, готов ли я меняться, не буду ли жалеть впоследствии.

Вы наверняка спросите, не жалею ли? Нет, не жалею. Многие коллеги, особенно после новости о создании Департамента ТЦО, задавали вопрос, нет ли желания вернуться обратно, ведь теперь возможности совсем другие, в том числе и перспективы материального обеспечения. Но нет. Я скучаю по работе, которую там делал, скучаю по коллегам, с которыми ее делал, но не жалею, что решил перейти из налоговой службы в консалтинг. За три месяца здесь я уже увидел то, чего не видел там, и могу это оценить.

— Какие основные тезисы или выводы ваших ста дней в «KPMG в Украине»?

— Первое — бизнесу не хватает общения. Он нуждается в усилении коммуникации с налоговыми органами. Бизнес готов слушать своих консультантов и получать квалифицированные советы. Но он также хочет получать некие маяки и оценку своих действий со стороны налоговых органов. Важна информационно–разъяснительная работа. К тому же сейчас уже заложены законодательные основы для медиации. ТЦО — достаточно субъективная сфера отношений, где много оценочных суждений как со стороны бизнеса и консультантов, так и со стороны налогового инспектора. Процесс медиации и общения на всех этапах — то, чего ждет бизнес. И мы будем способствовать налаживанию такой коммуникации.

Второе — проблемы правоприменения. То, что казалось мне абсолютно методологически верным с позиции налогового специалиста, сейчас уже видится не столь очевидным. Уверенность треснула. Общаясь с представителями бизнеса, начинаешь лучше понимать бизнес–процессы в разных отраслях, а также проблемы, с которыми они сталкиваются и о которых не всегда готовы рассказать налоговым органам, поскольку это может ударить по ним. Проблемы с правоприменением в ТЦО действительно есть, и они не в пользу бизнеса. Есть украинский бизнес, который не просто хочет соблюдать правила ТЦО как процедурную обязанность, а выстроить комплаенс в ТЦО — у такого бизнеса возникают трудности именно с правоприменением отдельных норм. Например, с каким периодом надо сравнивать рентабельность контролируемой операции: одним отчетным или несколькими предыдущими годами. И насколько корректно проводить такое исследование на момент проведения контролируемой операции или на момент подачи годовой декларации по налогу на прибыль, если сравнительных данных отчетного года еще нет. А если это делать уже постфактум или на момент подачи отчета о контролируемых операциях — возникают определенные риски для бизнеса.

Мы с коллегами придерживаемся позиции, что споры о методологии применения той или иной нормы статьи 39 Налогового кодекса (НК) Украины не должны приводить к доначислениям и штрафным санкциям, а неопределенность должна уйти через разъяснения ГФС и Минфина или через законодательные изменения.

— Если мы уже заговорили о правоприменении, скажите, что отличает кампанию ТЦО в 2019 году? На чем фокусируются консультанты?

— 2019 год будет достаточно стабильным для бизнеса, так как по сравнению с периодом 2017—2018 годов нет изменений в критериях контролируемых операций. В чем–то его можно сравнить с 2016 годом, когда не менялись правила и бизнес не лихорадило из–за того, что он не успевал за изменениями законодательства.

Большинство компаний, совершающих контролируемые операции, уже знают, что такое ТЦО, свои обязанности и варианты обоснования условий своих операций соответствию принципу «вытянутой руки». В то же время определенные методологические изменения в НК Украины требуют переосмысления и оценки существующих бизнес–моделей, а также обоснования трансфертных цен с точки зрения превалирования сущности над формой.

Единственные, кого в этом году с большой вероятностью ожидают потрясения, — это постоянные представительства нерезидентов. В прошлом году на их деятельность начали распространяться правила ТЦО, и, судя по реакции слушателей на семинарах, которые мы проводили для постоянных представительств, многие не понимают и не знают, есть ли у них контролируемые операции и как им применять правила ТЦО. Хотя во всех странах мира можно назвать трендом внимание налоговых органов к постоянным представительствам в контексте отнесения части прибыли материнской компании к ним. Мы постарались напомнить постоянным представительствам об этом перед подачей годовой декларации о прибыли, но, очевидно, пик внимания и консультирования придется на период перед подачей отчетов о контролируемых операциях.

— Такая стабильность «трансфертного» законодательства — это свидетельство устоявшейся практики или затишье перед бурей и нас ждет очередная волна изменений?

— С большей долей вероятности я могу предположить, что это затишье перед бурей. Обязательства Украины по имплементации хотя бы минимального стандарта плана действий Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) по предотвращению размывания налогооблагаемой базы и выводу прибыли из под налогообложения (план BEPS) никуда не делись, этого ожидают наши международные доноры и ОЭСР. Украина будет вынуждена это сделать, чтобы не иметь негативных репутационных и экономических последствий. Законопроект, который обнародован Минфином и Национальным банком Украины (НБУ), может в любой момент оказаться в сессионном зале, и весь вопрос — в готовности депутатов поддержать все предложения разработчиков или имплементировать только минимально необходимые пункты плана BEPS.

В сфере ТЦО, как я предполагаю, будет принят шаг 13 плана BEPS, а именно — изменение подходов к отчетности в сфере ТЦО и внедрение межстранового отчета (Country by Country Reporting). Эти изменения могут вступить в силу уже с 2020 года. Бизнесу также интересны изменения, касающиеся института услуг с низкой добавленной стоимостью, и решение проблем экспорта сырьевых товаров: в комплексе с увеличением административной нагрузки по отчетности они имеют шансы на прохождение, поскольку балансируют интересы государства и бизнеса.

— Принимаете ли вы сейчас в какой-либо форме участие в законодательном процессе?

— Нет. Прежде всего в силу того, что законодательный процесс приостановился. В свое время я входил в состав рабочей группы под руководством Нины Южаниной по разработке антиофшорного законодательства, а также участвовал в разных рабочих группах по его доработке. Но сейчас, после проведения Минфином и НБУ конференции BEPS in UA и обнародования текста законопроекта, дальнейшая работа приостановилась. Интрига между принятием плана BEPS или введением налога на выведенный капитал сохраняется, но все поставлено на паузу, замерло в ожидании выборов.

— Не могу также не спросить о вашем отношении к очередной реорганизации фискальных органов.

— На данный вопрос отвечу достаточно скупо, поскольку это очень чувствительная тема для моих коллег, оставшихся на госслужбе.

Я 15 лет проработал в таможенной службе, и с точки зрения чаяний многих таможенников это, наверное, позитивно. К сожалению, той синергии, о которой говорили при объединении двух служб, до конца не удалось достичь. Фактически таможенная служба была поглощена налоговой. В последние годы наблюдались некоторые позитивные сдвиги в усилении позиций таможенного направления в деятельности ГФС, но, тем не менее, у них не было даже своего куратора, профильного заместителя главы ГФС, отвечающего за это направление. То есть им было сложнее доносить и решать свои проблемные вопросы на более высоком политическом уровне. Должен сказать, что и материальное обеспечение было крайне низким, например, я не слышал, чтобы мои коллеги, оставшиеся в таможенных органах, в последние пять–шесть лет получали форменную одежду. Так что если говорить об усилении потенциала, компетенции и сохранении специалистов в таможенной службе, то это однозначно позитив.

В то же время я считаю, что государство может потерять все то положительное, что было в объединении разных специалистов под одним началом, — объединение информационной составляющей обеих служб. Доступ к ресурсам двух контролирующих органов позволял оперативно контролировать цепочку движения экспортных и импортных товаров, отслеживать манипуляции с товарами и в итоге добиваться полной уплаты как таможенных, так и налоговых сборов. К сожалению, разделение ухудшит коммуникацию и информационный обмен между этими службами, который, надо признать, и так не всегда был совершенен.

Все будет зависеть от Министерства финансов Украины как центрального органа исполнительной власти, координирующего и налоговую и таможенную службы, а также от того, удастся ли подобрать команду единомышленников в руководство обеих служб, которые будут работать, как пальцы на одной руке. Если не получится сжать кулак — возможности и потенциал обеих служб решать свои профильные задачи в определенной мере ухудшатся.

Беседовал Алексей НАСАДЮК, «Юридическая практика»