Прогресс не стоит на месте — казалось бы, избитая фраза, отражающая действительность. Но если речь идет о законотворчестве, истины могут принимать другой оттенок. Тем не менее, якобы следуя духу времени и шагая в ногу с технологическим прогрессом, законодатель ввел в новые редакции процессуальных кодексов понятие электронных доказательств.

Надлежащее оформление

Как видим на примере статьи 96 Хозяйственного процессуального кодекса (ХПК) Украины, перечень электронных доказательств может включать базы данных, веб–сайты, электронные текстовые документы, и он не является исчерпывающим. Обязательное условие — информация должна быть оформлена в электронной форме и содержать данные об обстоятельствах, имеющих значение для дела.

Но, как правило, новаторство порождает больше вопросов, чем ответов. В частности, Кодексом предусмотрена возможность подачи доказательств в оригинале или в электронной копии, удостоверенной электронной цифровой подписью согласно Закону Украины «Об электронной цифровой подписи». В случае подачи копий ХПК Украины обязывает указать на наличие их оригиналов у участника дела или же у другого лица. Уже на этом этапе, при определении оригинала и места его нахождения, сторона может натолкнуться на «подводные камни».

Например, в деле № 917/19/18 Хозяйственный суд Полтавской области признал недостоверным доказательством копию электронного диска с данными (определение от 12 марта 2018 года). А все потому, что лицо, подавшее ее, не указало на наличие оригинала доказательства. В деле № 910/845/18 Хозяйственный суд г. Киева сначала оставил иск без движения, а затем вернул его, поскольку сторона предоставила распечатки интернет–страниц и указала, что их оригиналы хранятся на компьютере. Суд отметил, что оригиналы представляют собой страницы сайтов в сети интернет, и сторона должна была указать ссылки на них, чего сделано не было (определения от 31 января и 13 февраля 2018 года). Вполне вероятно, что истец и не рассматривал вопрос, касающийся природы оригинала и его нахождения в таком не традиционном для отечественной практики ключе.

Не менее дискуссионной остается и практика исследования e-mail в качестве доказательств, которая наглядно демонстрирует, что изменения законодательства в этой части революционными не стали и процесс доказывания относимости и достоверности доказательств не упростили. Так, тремя основными элементами, подлежащими доказыванию в данном случае, являются содержание отправления, факт отправления на адрес, используемый стороной, и факт получения письма.

Довольно часто все эти элементы сторона пытается доказать лишь при помощи скриншота или распечатки письма, что вызывает у суда сомнения в достоверности доказательства. Риски повышаются, если документ был направлен не в тексте письма, а в приложении, что делает невозможным установление его содержания и с высокой вероятностью влечет за собой соответствующие выводы суда, как, например, следует из позиции Центрального апелляционного хозяйственного суда по делу № 904/2882/18 (постановление от 24 января 2019 года).

В таком случае необходимо не просто предоставить скриншот письма, но и обозначить место нахождения непосредственно самого письма, которое, скорее всего, хранится на сервере. Следовательно, целесообразно ходатайствовать перед судом об исследовании доказательства в порядке пункта 7 статьи 82 ХПК Украины, то есть осуществлять просмотр сообщения непосредственно в почтовом ящике, в том числе и путем использования цифрового устройства стороны, предварительно обеспечив конфиденциальность прочей информации.

Шансы на успех в суде возрастут, если при составлении договора стороны укажут электронные адреса для коммуникации. В противном случае заинтересованная в этом сторона сможет опровергнуть использование адреса, или у суда возникнут сомнения в его использовании, как возникли они, например, у Хозяйственного суда г. Киева при рассмотрении дела № 910/15536/18 (решение от 17 января 2019 года). Если указать адрес все же забыли или по каким–либо причинам вели переписку через другой, использовать такой канал связи лучше систематически — с целью демонстрации того, что это является привычным и эффективным способом коммуникации для сторон.

Суды уделяют особое внимание также наличию подтверждения получения письма стороной. При отсутствии такого подтверждения доказательства, как правило, не принимаются судом во внимание, о чем свидетельствует уже обозначенная выше позиция Центрального апелляционного хозяйственного суда, изложенная в постановлении от 24 января 2019 года по делу № 904/2882/18, или же аналогичная позиция Хозяйственного суда Черкасской области в деле № 925/864/18 (решение от 27 ноября 2018 года). Соответственно, отправка писем с уведомлением о прочтении более целесообразна при условии, что адресат согласился отправить такое уведомление.

В доказательство — «сообщение»

В связи с возрастающей популярностью мессенджеров невозможно обойти и вопрос использования сообщений в качестве доказательств. Позиция судов в данном случае является неоднозначной. В деле № 910/14131/18 Хозяйственный суд Днепропетровской области (решение от 20 декабря 2018 года) обозначил, что переписка сторон в Viber является ненадлежащим доказательством, поскольку невозможно идентифицировать лиц, осуществляющих переписку, и есть техническая возможность изменения такой информации.

Другую позицию мы можем наблюдать в гражданском деле № 756/11258/17, которое рассматривалось Оболонским районным судом г. Киева. Суд удовлетворил ходатайство стороны об обеспечении доказательств путем просмотра сообщений, обмен которыми происходил между сторонами в Viber, поскольку они могут быть удалены и станут недоступны для просмотра (определение от 16 января 2018 года, оставленное в силе апелляционным судом). В вопросе идентификации номера лица суд руководствовался тем, что соответствующий номер был указан ответчиком при оплате судебного сбора, следовательно, принадлежит ему.

При вынесении решения по сути суд отклонил доводы, базировавшиеся на информации из Viber, однако на материально–правовых основаниях, а не на процессуальных, то есть суд не стал утверждать, что такое доказательство является ненадлежащим или недостоверным. Действительно, такая позиция была бы как минимум нелогичной ввиду осуществленного ранее обеспечения соответствующего доказательства.

Таким образом, в данном случае суд взглянул на доказательственную базу с другой стороны, оценив общественные отношения с точки зрения современных реалий, применив новые положения законодательства и тем самым продемонстрировав, что изменения играют практическую, а не декларативную роль. Наличие такой позиции суда первой инстанции не может не радовать.

Очевидно, что сегодня существует ряд неразрешенных вопросов, касающихся получения, оформления, предоставления и исследования электронных доказательств. Надеемся, что судебная практика и, в частности, Верховный Суд расставят точки над «i». Регулирование в данной категории должно, с одной стороны, быть достаточно гибким, чтобы чрезмерно не ограничить стороны в реализации права доказывания, а с другой — взвешенным, чтобы обеспечить исследование именно надлежащих, достоверных и допустимых электронных доказательств, минимизировав вероятность манипуляций с электронными данными.

ИВАНЕНКО Михаил — советник МЮГ Eterna Law, г. Киев