«Для корпоративных мошенничеств сейчас очень благоприятное время», — говорит Михаил Ластовский, управляющий директор практики финансовых расследований в лондонском офисе международной консалтинговой компании Ankura. Он объясняет, что при повсеместном режиме удаленной работы системы внутренней корпоративной безопасности менее эффективны, у мошенников больше возможностей для получения доступа к корпоративным сетям, да и соблазны самих сотрудников получить неправомерную выгоду значительно выше. В интервью «Юридической практике» г-н Ластовский рассказал о влиянии глобального локдауна на сферу финансовых расследований, наиболее востребованных услугах расследователей и специфике кейсов с украинским элементом.

— Какие проекты формируют топ практики финансовых расследований?

— Я бы выделил пять основных видов расследований. Первое — это расследования, связанные с манипуляциями финансовой отчетностью. Второе — антикоррупционные расследования, связанные с соблюдением законов о предотвращении коррупции, таких как закон США о коррупции за рубежом (FCPA) и закон Великобритании о взяточничестве (UK Bribery Act). Третье — аудиты компаний, которые ранее были уличены в коррупционных действиях и в отношении которых регулятором их страны введен мониторинг, как правило, сроком на насколько лет. Монитор следит, чтобы эта компания выстроила свои политики и процедуры таким образом, чтобы подобные нарушения не повторялись. Соответственно, мы проверяем, соблюдаются ли установленные требования компанией в целом и ее подразделениями в отдельных странах. Одновременно с этим мы консультируем, что именно компании могут сделать, и, если в процессе мониторинга выявляются недостатки или новые инциденты, даем рекомендации по их устранению. Если компания не будет выполнять эти рекомендации, мониторинг будет продлеваться до тех пор, пока она не станет полностью комплаентной.

Четвертое направление — расследования и проекты, связанные с предотвращением отмывания денежных средств. Это, как правило, проекты в банковской сфере. Мы ведем такие проекты в разных странах: США, Европе и на пространстве бывшего СССР.

Пятый «топ» — это реагирование на киберинциденты. Сейчас это особенно актуально. Мы занимаемся расследованием того, каким образом мошенники, в данном случае хакеры, проникают в сети компаний, получают доступ к данным, шифруют их и, как правило, в итоге получают выкуп.

— Насколько велик спрос на подобные услуги и кто является вашими основными клиентами?

— Я представляю отдел, который называется Risk, Forensics & Compliance. В задачи этого отдела входит как раз проведение финансовых расследований, помощь нашим клиентам в установлении фактов корпоративного мошенничества, вывода активов, коррупции, конфликта интересов, утечки информации и разных других способов причинения вреда бизнесу. Поддержка различных судебных процессов в разных юрисдикциях. В этой связи мы работаем как с корпоративным сектором, так и с регуляторами, и с государственными органами. Также сотрудничаем с юридическими фирмами, когда дела переходят в судебную плоскость.

Наши услуги достаточно востребованы. Причем в период экономической нестабильности и кризисов спрос лишь увеличивается. С проблемами мошенничества и коррупции сталкиваются компании совершенно разных секторов экономики и сфер деятельности, начиная от тяжелого машиностроения и заканчивая негосударственными организациями и благотворительностью. Если выделять некий топ, я бы назвал безусловно банковский сектор, энергетику и нефтегазовую промышленность, другие отрасли, связанные с добычей природных ресурсов, а также новые отрасли экономики — IT-сектор, мобильные технологии, e-commerce.

На самом деле рискам мошенничества и коррупции подвержены все сектора. Более того, корпоративное мошенничество и коррупция сейчас носят глобальный характер, а мошенники действуют без учета юрисдикций. Поэтому мы работаем в том числе в юрисдикциях, в которых мы физически не присутствуем, но где реализуются те или иные этапы мошеннической схемы. Таким примером может быть, в частности, Украина.

— Какая доля вашей практики приходится на украинские кейсы?

— Что касается Украины, поток кейсов пока небольшой, но мы активно работаем над развитием этого направления, чтобы мы могли помогать украинскому бизнесу и в некоторой мере даже государству в целом в борьбе с мошенничествами путем расследований и возврата активов.

Если говорить о секторах, наиболее подверженных рискам мошенничества, коррупции, выведения активов, в Украине я бы отметил банковский сектор, агробизнес, крупный строительный и инвестиционный бизнес, а также нефтегазовую отрасль.

— Что отличает украинскую юрисдикцию как место проведения расследования?

— С позиций международной компании это, прежде всего, знание языков. Украинский и русский необходимы для работы в Украине. Далее — знание и понимание местных традиций ведения бизнеса и правил делового оборота. Знание, как делается бизнес, и, в частности, понимание, какие схемы мошенничества и коррупции существуют на рынке, как функционирует теневая часть экономики. Это также готовность работать на местах, проводить расследование не только в Киеве, но и в регионах, в том числе в небольших населенных пунктах.

Многие международные компании считают, что проводить расследования в Украине можно, не выходя из офиса в Лондоне или Нью-Йорке. Но это не совсем так. Важны умение и способность работать на месте. Как вариант можно попробовать передать часть работы на аутсорсинг локальной юрфирме или компании, занимающейся форензиком, но это также имеет свои ограничения. В любом случае, для того чтобы получить результат необходимого качества, ты должен контролировать «технологии» работы, соблюдение установленных правил и стандартов по сбору доказательств, по правильному проведению отдельных действий. Передать проект полностью на аутсорсинг без потери качества, по моему мнению, невозможно.

— Причина в отсутствии квалифицированных специалистов, их недостаточности или в сложностях с организацией надлежащего контроля?

— Нельзя сказать, что в Украине нет необходимых специалистов, скорее уровень их квалификации несколько другой. Одно дело — международная компания, персонал которой имеет многолетний опыт проведения расследований в совершенно разных юрисдикциях, и другое — достаточно молодой украинский рынок. Объективно это несколько разные уровни. Это ни в коем случае не критика, но объективная реальность.

Второй важный момент — независимость. Огромное преимущество международной расследовательской компании — это отсутствие офиса или другого явного присутствия в Украине. Это фактически дает возможность проведения полностью независимого расследования, поскольку нет рычагов влияния на такую компанию. Понятно, что в любом резонансном расследовании есть группы лиц, заинтересованных в том, чтобы направить его в то или иное русло. Если компания не имеет офиса в Украине, повлиять на нее намного сложнее. Все это прекрасно понимают. Потому, собственно, на наиболее резонансные кейсы приглашаются крупные западные компании, не представленные на местном рынке.

Михаил ЛАСТОВСКИЙ: «С проблемами мошенничества и коррупции сталкиваются компании совершенно разных секторов экономики и сфер деятельности, начиная от тяжелого машиностроения и заканчивая негосударственными организациями и благотворительностью»

— Как вы в целом оцениваете украинский юридический рынок с точки зрения партнеров в делах по финансовым расследованиям?

— Мы очень положительно смотрим на возможности сотрудничества с ­украинскими юрфирмами. Естественно, ведущими, поскольку именно они обладают лучшей экспертизой, максимальным опытом и качеством ресурсов, чтобы помогать в проведении расследований в крупных кейсах. Их роль, как правило, заключается в поддержке местных судебных ­процессов (гражданских, хозяйственных или уголовных), а также в консультировании нас по вопросам украинского законодательства о доступе к информации, банковской тайне, защите персональных данных, а также относительно других актов, регулирующих правила поведения на локальном рынке. Очень важно, чтобы все доказательства были собраны со строгим соблюдением требований украинского законодательства.

Иногда мы привлекаем коллег из юридических фирм непосредственно к проведению расследований. У некоторых юрфирм есть небольшие форензик-подразделения, которые имеют определенную экспертизу и могут быть более эффективными. В том числе по экономическим соображениям — ставки, по которым работают на украинском юррынке, более привлекательны для клиентов, нежели ставки, по которым работают на Западе. Естественно, если часть задач можно выполнить без потери качества, но по более низким ставкам, предпочтение будет отдано такому варианту.

— По каким принципам происходит формирование команды расследователей и юристов? Кто (по функционалу) обязательно должен быть в команде?

— На верхнем уровне есть две большие составляющие команды — это юристы и расследователи, имеющие свои отличающиеся задачи и разный функционал. Юристы (как правило, речь идет о юридических фирмах) отвечают за юридическую стратегию: где, в каких юрисдикциях подавать иски и, собственно, как выигрывать эти дела и возвращать активы потерпевшей стороне.

Основная задача расследователя — установить факт совершения мошенничества и ответить на пять ключевых вопросов: кто, когда, где, как его совершил и какова сумма ущерба? По сути, речь идет о сборе доказательств и оказании поддержки юридическим фирмам, непосредственно занимающимся сопровождением судебных процессов. Помимо документов, включая электронные, это могут быть также свидетельские показания и экспертные заключения.

В состав команды расследователей, как правило, входят специалисты по корпоративным мошенничествам, специалисты по сбору электронных доказательств, дата-аналитики, специалисты по проведению интервью со свидетелями либо подозреваемыми. Иногда необходимы также бухгалтеры и аудиторы (в кейсах, где существенная доля финансовых данных и доказательная база в большей мере связана с бухгалтерскими трансакциями).

Наша модель работы предполагает формирование команды внутри компании, и только при необходимости она дополняется внешними ресурсами.

— Какие задачи необходимо решить на национальном уровне в стране, из которой активы были выведены?

— Наша задача на местном уровне — провести расследование мошеннической схемы или той ее части, которая была реализована в стране. Причем очень важен временной фактор — нужно очень быстро вывести команду «в поле» и начать сбор доказательств, зафиксировать имеющуюся доказательную базу, чтобы следы не были уничтожены.

Как правило, это лишь часть работы, поскольку, как мы говорили ранее, мошенничества зачастую имеют трансграничный характер, схема чаще всего только начинается, например, в Украине, а продолжается в совершенно других юрисдикциях, там также проводится расследование и собираются местные доказательства. Таким образом из кусочков мозаики складывается целостная картина.

Юридические фирмы выходят на арену на следующем этапе, когда первоначальное расследование проведено, основные факты установлены, главные доказательства сохранены и начинается планирование юридической стратегии — тут приоритет у юристов, а расследователи переключаются в режим поддержки готовящихся судебных процессов.

— Что может стать барьером для проведения финансового расследования, в частности, в Украине?

— Если говорить о барьерах, с которыми мы сталкиваемся в Украине, — это всевозможные препятствия, которые создаются, чтобы усложнить расследование. Бывали ситуации, когда приходилось заниматься обеспечением физической безопасности команды. Это могут быть и юридические риски, когда команда обвиняется в разных нарушениях украинского законодательства. Это все беспочвенно, но такие атаки осуществляются с целью препятствования расследованию или дискредитации команды, отдельных ее членов. Это также может быть противодействие на уровне СМИ, кампании по нанесению репутационного ущерба.

Конечно, есть и операционные сложности, связанные с процессом получения данных, логистикой поездок в отдаленные местности. Это также влияет на скорость и эффективность расследования, и мы должны все это учитывать. Это реалии работы в стране.

«Перевести все в «виртуальность» невозможно, и после снятия ограничений мы снова вернемся «в поля», хотя и в меньшем объеме», — рассказал Михаил ЛАСТОВСКИЙ

— Сколько времени обычно занимает финансовое расследование?

— Все очень индивидуально. Даже самое небольшое расследование изолированного эпизода продолжается как минимум несколько недель. Есть проекты, активная расследовательская фаза которых длится больше года, юридические же действия по таким проектам могут продолжаться несколько лет.

— При каком масштабе кейса целесообразно привлечение расследователей?

— Безусловно, все должно иметь экономический смысл. Затраты на привлечение компании, специализирующейся на финансовых расследованиях, а также юристов должны окупаться. При оценке вопроса о привлечении расследователей должна учитываться не только сумма прямого финансового ущерба, но и репутационные факторы — вероятность судов, штрафы, санкции, негативная информация в прессе. Хотя мы и международная компания, это не значит, что мы не занимаемся небольшими проектами или предпочитаем только крупные кейсы. Вовсе нет. Мы готовы работать над любыми проектами, вопрос скорее к клиенту: что он может себе позволить и какой результат хочет получить вследствие расследования. Исходя из этого, определяются бюджет и перечень специалистов, которых необходимо привлечь к проекту.

— Какое влияние на практику финансовых расследований оказали пандемия и глобальный локдаун?

— Социальное дистанцирование, ограничения международных поездок, закрытие границ многих государств и локдаун на местах предопределили изменение физических параметров работы многих компаний, включая сферу финансовых расследований. Практически повсеместно внедряются дистанционные форматы работы, активно используются электронные средства связи для бизнес-коммуникации. Это Microsoft Teams, Zoom, Skype — все, что поддерживает функцию аудио- и видеозвонков. По сути, эти средства коммуникации заменили живое общение и личные встречи.

Если говорить о нашей работе, основным вызовом стал поиск ответа на вопрос, как проводить расследования в новых условиях. И если с аналитической частью работы все было понятно — такие процедуры, как анализ электронных данных (e-discovery), переписки, финансовой отчетности, не зависят от места нахождения исполнителя, — то с проведением «полевых» расследований у клиентов возникли очевидные сложности. Речь идет о таких действиях, как интервьюирование, сбор документальных доказательств, сбор данных, содержащихся на компьютерах и мобильных устройствах, физический осмотр места экономического преступления.

Адаптируясь к ситуации, мы начали разрабатывать новые операционные процедуры и протоколы работы, чтобы продолжать свою деятельность в удаленном режиме. Как оказалось, это достаточно сложно, но возможно.

Сейчас наши новые продукты и протоколы находятся на стадии финального утверждения и выведения их на рынок. Как я уже говорил, все расследования проводятся нами исключительно в правовом поле. Уточнение всех юридических и комплаенс- нюансов новых методов работы занимает достаточно много времени. Но я уверен, что часть новых процедур сохранится и после отмены ограничений. Они более эффективны и экономически выгодны. Но также очевидно, что перевести все в «виртуальность» невозможно, и после снятия ограничений мы снова вернемся «в поля», хотя и в меньшем объеме.

— А что поменялось в деятельности мошенников? Стало ли им проще работать?

— Для них сейчас просто прекрасное время. Сказывается влияние нескольких факторов. Любой глобальный кризис представляет больше возможностей для мошенничества. Ослабевают корпоративные системы внутреннего контроля. Большинство сейчас работает из дому, в офисы практически никто не ходит. Соответственно, службы корпоративной безопасности, инхаус-юристы, подразделения IT-безопасности — основа защиты компании от мошенничества — менее эффективны. Многие операции проводятся удаленно, электронный документооборот, работа с данными осуществляются не только в корпоративных сетях, но и в удаленных локациях. Естественно, из-за этого снижается уровень защиты. Мошенники с большей вероятностью могут получить доступ к информации.

Мотивация мошенников также растет. Возрастают стимулы получения большей неправомерной выгоды на фоне происходящей неразберихи и сумятицы. В том числе для, скажем так, не особо этически стойких сотрудников компаний, которые готовы воспользоваться подвернувшейся возможностью. И которые в другой ситуации, возможно, не пошли бы на нарушение.

Как следствие — происходит рост и количества, и «качества» кейсов мошеннических и коррупционных действий. Сейчас особенно то время, когда компаниям надо уделять внимание как превентивным мерам по защите от этих рисков, так и реактивным мерам по расследованию произошедших случаев мошенничества, и собственно, по возмещению причиненного ущерба и устранению дыр в системах безопасности.

Ну а нам нужно адаптироваться к меняющемуся миру и продолжать оказывать услуги нашим клиентам в более сложных условиях, но с не меньшей эффективностью.

Беседовал Алексей НАСАДЮК, «Юридическая практика»