Ссылки только на то, что потерпевшим от преступления является член семьи обвиняемого, недостаточно для того, чтобы утверждать о существовании ситуации домашнего насилия в значении, которое придается этому термину Стамбульской конвенцией и законом, принятым с целью ее осуществления

 

7 апреля 2020 года Верховный Суд коллегией судей Первой судебной палаты Кассационного уголовного суда рассмотрел в судебном заседании кассационную жалобу прокурора, участвовавшего в рассмотрении уголовного производства судом апелляционной инстанции, на определение Бериславского районного суда Херсонской области от 26 июля 2019 года и определение Херсонского апелляционного суда от 8 октября 2019 года в отношении гр-на В.

Обстоятельства дела

1. Органами досудебного расследования гр-н В. обвинялся в том, что он 5 июня 2019 года около 20:30, находясь в состоянии алкогольного опьянения, в доме по месту жительства нанес один удар топором в грудь своей матери гр-ке С., чем причинил ей легкое телесное повреждение, что обусловило кратковременное расстройство здоровья. Органы досудебного расследования квалифицировали действия гр-на В. по части 2 статьи 125 Уголовного кодекса (УК) Украины.

2. Бериславский районный суд Херсонской области определением от 26 июля 2019 года закрыл уголовное производство по этому обвинению на основании пункта 7 части 1 статьи 284 Уголовного процессуального кодекса (УПК) Украины в связи с отказом потерпевшей от обвинения.

3. Херсонский апелляционный суд определением от 8 октября 2019 года оставил это определение без изменений.

Требования и доводы кассационной жалобы

4. В кассационной жалобе прокурор просит отменить указанные судебные решения на основании существенного нарушения требований уголовного процессуального закона и назначить новое рассмотрение в суде первой инстанции. В обоснование своих требований указывает, что суд первой инстанции не применил положения пункта 7 части 1 статьи 284 УПК Украины, которая запрещает закрытие уголовного производства относительно преступления, связанного с домашним насилием.

5. Прокурор не согласен с обоснованием апелляционного суда, который указал, что пункт 7 части 1 статьи 284 УПК Украины запрещает закрытие уголовного производства в связи с отказом потерпевшего от обвинения только относительно преступления, предусмотренного статьей 126¹ УК Украины. Прокурор утверждает, что понятие «домашнее насилие» значительно шире и охватывает весь перечень статей Уголовного кодекса относительно преступлений в форме частного обвинения.

6. Участники уголовного производства были должным образом уведомлены о дате, времени и месте кассационного рассмотрения, ходатайства об его отложении в суд кассационной инстанции не поступали.

Позиции участников кассационного рассмотрения

7. В судебном заседании прокурор Ч. поддержала доводы кассационной жалобы стороны обвинения и просила ее удовлетворить.

Оценка Суда

8. Заслушав доклад судьи, пояснения прокурора, проверив материалы производства, обсудив приведенные в жалобе доводы, суд пришел к выводу, что жалобу надлежит оставить без удовлетворения по следующим основаниям.

9. Исходя из принципа диспозитивности (статья 26 УПК Украины), отказ потерпевшего или его представителя от обвинения является безусловным основанием для закрытия уголовного производства в форме частного обвинения.

10. В соответствии с пунктом 7 части 1 статьи 284 УПК Украины уголовное производство закрывается в случае, если потерпевший отказался от обвинения в уголовном производстве в форме частного обвинения.

11. Сторона обвинения, ссылаясь на Закон Украины «О внесении изменений в Уголовный и Уголовный процессуальный кодексы Украины с целью реализации положений Конвенции Совета Европы о предотвращении насилия в отношении женщин и домашнего насилия и борьбе с этими явлениями» № 2227-VIII (Закон № 2227-VIII), отмечает, что в пункт 7 части 1 статьи 284 УПК Украины внесены изменения, согласно которым уголовное производство не может быть закрыто, если производство касается преступления, связанного с домашним насилием.

12. Ссылаясь на Закон Украины «О предотвращении и противодействии домашнему насилию» (Закон о домашнем насилии), сторона обвинения считает, что поскольку гр-н В. причинил телесное повреждение своей матери, то совершенное им преступление следует считать связанным с домашним насилием, и не соглашается с выводом апелляционного суда, что упомянутое ограничение в применении пункта 7 части 1 статьи 284 УПК Украины касается только преступлений, предусмотренных статьей 126¹ УК Украины.

13. Верховный Суд считает правильным довод стороны обвинения в той части, что апелляционный суд неверно истолковал смысл упомянутого изменения закона. Верховный Суд уже отмечал, что понятие «преступление, связанное с домашним насилием» шире понятия «домашнее насилие» в норме ст. 126¹ УК Украины и может заключаться не только в совершении этого преступления, но и в других общественно опасных деяниях, которые имеют признаки домашнего насилия, а потому при установлении содержания данного понятия следует исходить из конкретных фактических обстоятельств дела, а не только из квалификации действий виновного.

14. В то же время суд не может согласиться с предложенным стороной обвинения подходом, что преступление в отношении лица, указанного в частях 2 и 3 статьи 3 Закона о домашнем насилии (члена семьи), всегда должно считаться преступлением, «связанным с домашним насилием» в значении пункта 7 части 1 статьи 284 УПК Украины.

15. Верховный Суд исходит из того, что Закон № 2227, которым были внесены изменения в пункт 7 части 1 статьи 284 УПК Украины, являющиеся предметом спора в этом деле, направлен на реализацию положений Конвенции Совета Европы о предотвращении насилия в отношении женщин и домашнего насилия (Стамбульская конвенция).

16. В частности, исключение этим законом из общего правила закрытия уголовного производства в случае, когда потерпевший отказался от обвинения по делу частного обвинения, случаев, связанных с домашним насилием, очевидно является имплементацией положений части 1 статьи 55 Конвенции в национальное законодательство, предусматривающее, что «стороны обеспечивают, чтобы расследование или уголовное преследование правонарушений, установленных в соответствии со статьями 35, 36, 37, 38 и 39 настоящей Конвенции, не зависели в целом от сообщения или жалобы, поданной жертвой, […] и чтобы производство могло продолжаться, даже если жертва отзывает свое заявление или жалобу».

17. Хотя Стамбульская конвенция до сих пор Украиной не ратифицирована, однако прямая ссылка на нее в законе обязывает Верховный Суд при определении «домашнего насилия» и «преступления, связанного с домашним насилием», принимать во внимание не только национальное законодательство, но и положения этой Конвенции, а также других международных договоров и соответствующую практику международных органов в той части, в которой они важны для понимания ее положений.

18. Статья 2 Стамбульской конвенции предусматривает, что «Конвенция применяется ко всем формам насилия в отношении женщин, в том числе домашнего насилия…». Пункт (а) статьи 3 определяет, что «насилие в отношении женщин» […] означает все акты насилия в отношении женщин по гендерному признаку…». В соответствии с пунктом (d) статьи 3 «насилие в отношении женщин по гендерному признаку» означает насилие, направленное против женщины из-за того, что она является женщиной, или которое затрагивает женщин непропорционально».

19. Группа экспертов по вопросам противодействия насилию в отношении женщин и домашнему насилию, созданная в соответствии со Стамбульской конвенцией для контроля за выполнением сторонами Конвенции (GREVIO), отмечала, что хотя в статье 3 Конвенция предусматривает гендерно нейтральную дефиницию домашнего насилия, охватывает как жертв, так и обидчиков обоих полов, она также четко определяет, что домашнее насилие затрагивает женщин непропорционально и, таким образом, является насилием отчетливо гендерно обусловленным (gendered). Также она отметила, что Конвенция охватывает многие формы насилия в отношении женщин, начиная от увечья гениталий и заканчивая домашним насилием, под общим флагом «гендерно обусловленного насилия в отношении женщин», подчеркивая гендерное неравенство как их совместную структурную причину, а также что «Конвенция определенно связывает насилие против женщин и домашнее насилие с вредными гендерными стереотипами».

20. Таким образом, Стамбульская конвенция и орган, созданный для ее имплементации, подчеркивают, что термин «домашнее насилие» обозначает один из видов гендерно обусловленного насилия, а не отдельный от него вид насилия.

21. Хотя пункт (b) статьи 3 Стамбульской конвенции сформулирован в гендерно нейтральных выражениях, когда определяет виды «домашнего насилия» и круг лиц, которых оно может касаться, однако это не меняет характеристики домашнего насилия как разновидности насилия, которое основывается на определенных дискриминационных, в том числе гендерных признаках.

22. GREVIO объясняет такую гендерно нейтральную формулировку тем, что, хотя Стамбульская конвенция применяется преимущественно к женщинам, поскольку касается форм насилия, которые испытывают только женщины потому, что они женщины, или которые женщины испытывают гораздо чаще, чем мужчины, но — хотя и реже и в менее суровых формах — мужчины могут также испытывать некоторые формы насилия, которые охватываются Стамбульской конвенцией, такие как домашнее насилие, изнасилование и принудительный брак. Поэтому Конвенция поощряет государства-участников применять ее ко всем жертвам домашнего насилия, включая мужчин, детей и стариков, и только провозглашает принцип недискриминации относительно неисчерпывающего перечня оснований, включая гендерную идентичность и сексуальную ориентацию, при применении ее положений.

23. Исходя из изложенного, можно сделать вывод, что Стамбульской конвенцией домашнее насилие понимается как некий способ поведения, которым один человек пытается утвердить или удержать контроль над другим человеком, который относится к определенной уязвимой группе и находящимся в трудной ситуации.

24. Однако это никоим образом не свидетельствует о том, что международные договоры намерены рассматривать как домашнее насилие любое насилие, которое случается между членами семьи, но которое обусловлено другими причинами. У Верховного Суда нет оснований считать, что законодатель, принимая Закон № 2227-VIII, под термином «домашнее насилие» намеревался определить более широкий круг деяний, чем международное законодательство, на имплементацию которого он направлен.

25. Поэтому ссылки только на то, что потерпевшим от преступления является член семьи обвиняемого, недостаточно для того, чтобы утверждать о существовании ситуации домашнего насилия в значении, которое придается этому термину Стамбульской конвенцией и законом, принятым с целью ее осуществления.

26. Для того чтобы обосновать применимость исключения относительно домашнего насилия в пункте 7 части 1 статьи 284 УПК Украины к конкретному случаю, обвинение должно доказать обстоятельства, свидетельствующие, что пострадавшее от инкриминируемого преступления лицо является в то же время и жертвой домашнего насилия.

27. Доказательства того, что инкриминируемое преступление связано с домашним насилием, должны быть предоставлены стороной обвинения, чтобы сторона защиты получила возможность их опровергать. Такое требование уже высказывалось Верховным Судом, когда он отметил, что необходимым условием признания судом, что преступление связано с домашним насилием, является отражение этого обстоятельства в формулировке обвинения (в сообщении о подозрении, в обвинительном акте) с установлением органами досудебного расследования соответствующих фактических обстоятельств (степени родственных отношений или родства между потерпевшим и виновником, характера насилия и т.п.).

28. Это не исключает того, что доказательства существования ситуации домашнего насилия могут содержаться и в самих обстоятельствах преступления, которые доказывают, что определенный случай насилия является проявлением поведения, характерного для домашнего насилия.

29. Также при решении вопроса о применении пункта 7 части 1 статьи 284 УПК Украины суды должны рассмотреть доказательства, касающиеся риска повторения преступления, существования угрозы здоровью и безопасности потерпевшего, текущего состояния отношений между потерпевшим и обвиняемым, последствий продолжения уголовного преследования вопреки воле потерпевшего, истории взаимоотношений, включая предыдущие случаи насилия, и т.п. Суд также должен принять во внимание предоставленные стороной обвинения сведения о мерах, которые принимались государственными органами в соответствии с Законом о домашнем насилии, и результатах применения таких мер.

30. В этом деле сторона обвинения в обвинительном акте утверждала, что гр-н В. совершил преступление в результате внезапно возникшей ссоры. Сама по себе такая формулировка не свидетельствует о том, что насилие было обусловлено определенным дискриминационным отношением к потерпевшей со стороны гр-на В., имело целью поддержание господствующего положения по отношению к потерпевшей или было одним из эпизодов в атмосфере домашнего насилия, сложившейся между гр-ном В. и его матерью.

31. Суду первой инстанции не были предоставлены сведения, которые доказывали бы, что потерпевшая получила специальную защиту, предусмотренную Законом о домашнем насилии, например, что в отношении обвиняемого было вынесено срочное запретное предписание, что он был взят на профилактический учет и с ним проводилась профилактическая работа в порядке, определенном законодательством, и т.п.

32. Прокурор в суде первой инстанции поддержал ходатайство о закрытии уголовного производства.

33. При такой позиции прокуратуры, на которую в соответствии с Законом о домашнем насилии возлагаются функции по осуществлению мероприятий в сфере предотвращения и противодействия домашнему насилию, суд не имел оснований для вывода, что государственные органы в этой ситуации считали пострадавшую жертвой домашнего насилия и, соответственно, что инкриминируемое преступление было «связано с домашним насилием» в значении пункта 7 части 1 статьи 284 УПК Украины.

34. При таких обстоятельствах утверждение в кассационной жалобе прокурора о том, что преступление, в котором обвинялся гр-н В., связано с домашним насилием, не основывается на каких-либо обстоятельствах, подтвержденных доказательствами.

35. Исходя из вышеизложенного, Верховный Суд не видит существенных нарушений требований уголовного процессуального закона судами предыдущих инстанций.

На основании изложенного, руководствуясь статьями 433, 436, 441, 442 УПК Украины, суд постановил:

— определение Бериславского районного суда Херсонской области от 26 июля 2019 года и определение Херсонского апелляционного суда от 8 октября 2019 года в отношении гр-на В. оставить без изменений, а кассационную жалобу прокурора — без удовлетворения.

Постановление вступает в законную силу с момента оглашения и обжалованию не подлежит.

 

(Постановление Верховного Суда от 7 апреля 2020 года. Дело № 647/1931/19. Председательствующий — Бущенко А.П. Судьи — Голубицкий С.С., Шевченко Т.В.)