Прошло чуть больше года с момента начала действия Закона Украины «Об обществах с ограниченной и дополнительной ответственностью» (Закон). О том, какие трудности возникли в этот переходный период, можно ли назвать такие перемены позитивными и повлияют ли они на инвестиционный климат Украины, мы говорили с партнером Asters Александром Онуфриенко.

— Прошел год с момента вступления в силу Закона Украины «Об обществах с ограниченной и дополнительной ответственностью». С какими вызовами переходного периода вы столкнулись?

— Прежде всего хотел бы отметить два момента. Принятие Закона — это очень большой шаг вперед в деле развития корпоративного управления и регулирования коммерческой деятельности в целом. Конечно, не все в нем однозначно. Есть, по моему мнению, целый ряд недоработок, пробелов, но мне, как человеку, занимающемуся корпоративными правоотношениями с 1989 года (почти что со времени принятия Закона СССР о кооперации), позитив переоценить трудно. И второй момент. Пока мы с вами договаривались об интервью, поступила информация о наличии законопроекта об очередном внесении изменении в этот Закон. Пока сложно комментировать проект, но если он вносит кардинальные изменения в работающий Закон, то разговоры о стабильности корпоративного законодательства и инвестиционного климата преждевременны.

Теперь о переходном периоде. Самые главные вопросы, которые возникли на практике, — это срок, в течение которого участники общества должны привести свои уставы в соответствие с нормами нового Закона, и решение коллизионных вопросов, возникающих в связи со вступившими в силу нормами Закона и нормами уставов, не приведенных в соответствие с Законом. В целом эти вопросы не представляют особой сложности, но здесь добавили остроты ваши коллеги-журналисты. Как говорится, сколько юристов — столько и мнений, а если еще учитывать, что журналисты любят придумывать звучные драматические заголовки, то инвесторы оказались сбиты с толку, и на следующий день после вступления Закона в силу стали поступать запросы по поводу того, нужно ли срочно вносить изменения в уставы.

Однако меня лично удивил еще один момент. Некоторые юристы трактуют понятие коллизионности очень своеобразно. Так, разные перечни обязательных условий, которые должны быть отражены в уставе, содержащиеся в статье 4 Закона Украины «О хозяйственных обществах» и в статье 11 Закона Украины «Об обществах с ограниченной и дополнительной ответственностью», трактовались именно как коллизия, хотя никакого разногласия или противоречия здесь, конечно, нет — специальная норма дополняет общую. Достаточно острым стал вопрос о значительных сделках. Статья 44 Закона в императивной форме устанавливает, что решения о заключении сделок на сумму свыше 50 % стоимости чистых активов общества принимает исключительно общее собрание участников. Норма сконструирована таким образом, что отсутствует возможность делегирования такого правомочия другим органам общества. Поскольку во многих обществах уставный фонд до принятия Закона был очень маленьким, а чистые активы также были незначительными, для немалого числа обществ с ограниченной ответственностью (ООО) возникла необходимость принимать много решений относительно сделок (отметим, что речь идет именно о решении о сделке, а не о ее одобрении). В то же время постоянно созывать общие собрания участников технически сложно, а в обществах, где участниками являются нерезиденты, иногда и просто невозможно. Но ничего, разобрались, все вошло в привычное рабочее русло.

— Как вы считаете, являются ли результаты действия Закона за период продолжительностью один год репрезентативными для того, чтобы продемонстрировать опыт применения новых, им установленных механизмов и наработки соответствующей судебной практики?

— Отвечу коротко: для наработки судебной практики одного года явно недо­статочно. С учетом стандартных сроков рассмотрения корпоративных споров для формирования судебной практики, по моему мнению, нужно три-четыре года, не меньше. У практикующих юристов очень завышенные ожидания от судебной практики, мол, она заполнит все пробелы, существующие в регулировании деятельности обществ с ограниченной ответственностью. Например, на многих профессиональных встречах обсуждался вопрос, могут ли быть сторонами корпоративного договора само общество или его кредиторы, при этом многие надеются, что именно судебная практика даст на него ответ. Однако, как мы знаем, суд не может создавать новые нормы права, он может только применять их. Если и в Законе Украины «Об обществах с ограниченной и дополнительной ответственностью», и в Законе Украины «О внесении изменений в некоторые законодательные акты относительно корпоративных договоров» (Закон № 1984-VIII) говорится о корпоративном договоре как о договоре участников и учредителей, а также предусмотрено, что кредиторы могут заключить другой договор с участниками общества, к которому могут быть применены общие правила корпоративного договора, то как суд может сказать что-то иное? И как суд может сказать, что само общество, которое является объектом корпоративных отношений, может быть участником договора между субъектами таких отношений?

— Расскажите о своей практике применения законодательных новелл.

— На самом деле основной объем работы — это редактирование уставов обществ, заключение корпоративных договоров и анализ конкретных сделок по отчуждению долей в обществах, которые были заключены до вступления в силу Закона, а закрывались уже в новых правовых реалиях. Конечно, при возникновении разночтений дискутируем, оцениваем риски для клиентов, если отсутствует однозначный четкий ответ на поставленный вопрос. Значительную долю работы занимают вопросы наследства и раздела имущества, когда в состав наследственной массы и подлежащего разделу имущества входят доли в обществах, которые еще не привели свои уставы в соответствие с Законом. Работа интересная, творческая.

— Какие коллизии и пробелы в действующем законодательстве, регулирующем деятельность ООО, вы можете отметить?

— Я уже говорил о важности такого шага, как принятие Закона. Его главными концептуальными достижениями являются повышение оборотоспособности долей участников ООО, сведение к минимуму необходимости волеизъявления иных участников и самого общества при переходе права собственности на долю. Ведь процедура принятия новой редакции устава в связи со сменой собственника в случае невозможности проведения собрания участников по техническим причинам просто делала бессмысленной саму сделку. А если у кого-то из участников еще и было намерение «притормозить» такую сделку, то ситуация усложнялась. Сейчас эти вопросы сглажены.

Но, к сожалению, сказав «Б», мы не сказали «А». В связи с принятием Закона были внесены изменения в массу других законов, в кодексы, но так и не было разъяснено, что такое доля участника ООО, чем и на основании какого правового режима он владеет в ООО? В законодательстве есть определение корпоративных прав, но эти права являются производными от самой доли. И вопрос здесь не теоретический. Без определения понятия объекта мы не можем получить единообразную практику, например, относительно раздела или наследования доли в ООО, поскольку не понимаем даже, что это за объект — право, совокупность прав, имущество или вещь (делимая или нет). В свое время после ожесточенной дискуссии, в которой мне довелось принимать самое непосредственное участие, в статье 177 Гражданского кодекса (ГК) Украины прописали, что акции как вид ценных бумаг относятся к такому виду имущества, как вещи. Это сразу сделало операции с акциями понятными и простыми, решило массу проблем. Если у собственника были похищены акции, он мог инициировать уголовное дело о краже, требовать возврата акций из чужого незаконного владения и т.д. В случае включения пакета акций в объем наследственной массы пакет без проблем делится между наследниками.

Отсутствие четкого законодательного определения долей участников ООО привело к тому, что в случае, например, раздела имущества между супругами пакет акций делится между ними, а доли в ООО зачастую суды признают неким неделимым личным объектом, принадлежащим тому, кто является участником общества. То есть в зависимости от организационно-правовой формы общества родные и наследники могут иметь абсолютно разные права: супруга акционера может получить свою часть в бизнесе, а супруг участницы ООО — только непонятную компенсацию (а иногда судьи устанавливают, что один из супругов может получить только половину дивидендов!). В каждом случае при возникновении спора относительно доли в ООО судья снова вынужден решать вопрос: а что это такое?

Вот мы с коллегами активно обсуждаем решение хозяйственного суда одной из областей. Возник спор, один участник ООО утверждает, что в результате действий неустановленных лиц было осуществлено несанкционированное вмешательство в систему госреестра, в результате чего он перестал быть участником общества. Суд, конечно, должен был понять, что является предметом спора, и совершенно справедливо определил долю в ООО как имущество, которое является объектом права собственности. Но знаете как? «Доля не является отдельным имущественным правом, совокупностью корпоративных прав или корпоративных прав и обязанностей, она является только оборотоспособным субстратом корпоративных прав sui generis». Вот так, оказывается, в нашей стране десятки, а то и сотни тысяч участников имеют оборотоспособный субстрат. Конечно, то, что красиво смотрится в научной статье, вряд ли годится для определения объекта имущества, которым владеют десятки тысяч субъектов. Мне кажется, что первоочередной задачей законодателя является определение правового режима доли в ООО. Идеальным вариантом, по моему мнению, было бы приравнивание его к вещам, как это сделано в отношении имущественных прав в части 2 статьи 190 ГК Украины.

— Расскажите о специфике такого инструмента, как корпоративный договор: какова сфера его применения, насколько он эффективен в украинских реалиях и популярен ли среди бизнесменов?

— Действительно, одним из позитивных моментов Закона является появление нового института — корпоративного договора. Развитые корпоративные отношения предполагают не только урегулирование отношений между всеми участниками общества, но и урегулирование ситуативных отношений между отдельными из них. Давайте прямо скажем: до сих пор такие соглашения носили «джентльменский», «понятийный» характер либо вследствие определенных операций заключались вне юрисдикции нашей страны. И затем, конечно, неизбежно возникал вопрос о рассмотрении споров между сторонами такого договора в Украине. Теперь такие договоренности можно «конструировать» абсолютно легально. Популярность этого инструмента набирает обороты, и наша фирма, и наши коллеги уже имеют достаточный опыт в деле подготовки таких договоров.

— В чем, по вашему мнению, заключаются основные препятствия для широкого использования корпоративных договоров?

— Одна из основных проблем здесь состоит в том, что пока эта конструкция не нашла должного места в системе нашего договорного права. И я говорю не о том, могут ли условия корпоративного договора противоречить нормам устава, по моему мнению, такая коллизия однозначно должна решаться в пользу устава. Нет, я о более системных вещах. Пока не совсем ясны ответы на многие вопросы. Насколько сработает конструкция договорного отказа от прав, предоставленных законом? Как будет на практике решаться вопрос ответственности участника, который обязался воздержаться при голосовании, но не исполнил обязательства и проголосовал (Закон № 1984-VIII регламентирует такую возможность – прим. ред.). Понятно, что другая сторона пойдет в суд, и судьи будут принимать решение о возмещении убытков, понесенных другой стороной корпоративного договора. А как рассчитать эти соразмерные убытки, понесенные в связи с тем, что лицо отказалось от голосования, но проголосовало? Боюсь, что методика расчетов таких убытков появится нескоро.

Представьте себе ситуацию, возникшую в обществе: после окончания собрания выяснилось (ведь корпоративный договор может быть конфиденциальным для других участников общества), что решение принято вследствие того, что проголосовал участник, который обязался этого не делать. Даже если другая сторона на следующий день подаст в суд, что обществу делать с принятым решением на протяжении многих месяцев до вступления в силу решения суда, ведь нарушивший условия договора участник так и остался участником общества со всеми правами? И еще один вопрос, требующий осмысления. До сих пор считалось, что корпоративные правоотношения — это отношения, которые возникают из корпоративных прав, но не распространяются на операции с одними акциями/долями. Теперь законодательство предоставило нам возможность предусматривать в корпоративных договорах условия, на которых участник может или должен купить у другого участника его долю/акцию. Это корпоративные отношения или это элемент предварительного договора купли-продажи? Пока однозначных ответов на эти вопросы нет.

— Какими могут быть направления дальнейшего усовершенствования нынешнего корпоративного законодательства в Украине?

— Как я уже говорил, самое главное — это найти место новым институтам в устоявшейся системе нашего законодательства. Определить, наконец, статус доли участника ООО, все параметры корпоративного договора. Нужно еще раз пересмотреть  нормативный массив и унифицировать его в соответствии с новеллами. Вот смотрите, в Законе Украины «Об обществах с ограниченной и дополнительной ответственностью» этот договор называется корпоративным договором, в Законе № 1984-VIII — договором о реализации прав участников. Даже такие разногласия нужно устранить.

И еще пару слов о том, с чем сталкиваюсь в повседневной практике. Речь о наследстве на долю в ООО. Статью 23 Закона прописали, исходя из идеальной картины, когда на одну долю претендует один наследник. В жизни все сложнее. И когда одна доля должна достаться четырем наследникам, но местонахождение одного из них неизвестно, а трое имеют каждый свое представление о том, что с этой долей делать, возникает патовая ситуация (давайте вспомним, о чем говорили выше: а доля — это делимое имущество?). Требует также особого регулирования вопрос управления обществом в период с момента смерти участника до момента вступления в общество наследников. Впрочем, это касается всех организационно-правовых форм в бизнесе.

Вышеперечисленные вопросы являются стандартными проблемами при имплементации новых институтов в нашу правовую систему, ничего трагического здесь нет. И, конечно, эти вопросы не могут затмить собой те новые возможности и инструменты, которые дал инвесторам Закон.

Беседовала Алена СТУЛИНА, «Юридическая практика»