Артур НИЦЕВИЧ

Специально для «Юридической практики»

В настоящее время мало кто подвергает сомнению преимущества международного коммерческого арбитража по сравнению как с государственными судами, так и с прочими формами альтернативного разрешения правовых споров (alternative dispute resolution — ADR). Общепризнано, что арбитраж — это вид юрисдикции, по ряду признаков больше всех других форм ADR похожий на государственный суд. Таким образом, естественно, возникает мысль, что статус арбитра аналогичен статусу судьи, осуществляющему правосудие в государственных судах. Давайте подробнее рассмотрим эту идею.

Природа статуса

Согласно теории делегации арбитры получают полномочия и власть от государства на разрешение споров в качестве частных лиц. Ведь от воли государства, в конечном итоге выраженной в соответствующем законодательстве либо ратификации международного договора, зависит делегирование арбитрам соответствующей компетенции, присущей в общем–то государству. Так что арбитражное соглашение выражает лишь волю сторон передать спор на рассмотрение и разрешение частных лиц, но никоим образом не может быть фактором, определяющим саму природу власти арбитров. Эта власть во многом аналогична власти судьи, отличается лишь тем, что судья государственного суда получает свою власть от государства непосредственно, а арбитр — опосредствованно, с согласия сторон спора.

Разумеется, ответом на такое отождествление статуса арбитра с правовым статусом судьи была полярная теория (теория полярных категорий права). В соответствии с ней власть арбитру предоставляет именно арбитражное соглашение. Таким образом, арбитр рассматривается как уполномоченный или мандатарий сторон спора.

Как это часто бывает в юридической теории, крайние точки зрения не могут охватить все многообразие отношений определенного института, так что большее развитие и признание получают некоторые компромиссные теории, соединяющие рациональные зерна, неизбежно присутствующие в радикальных теориях. Примером такой компромиссной точки зрения может служить теория, предложенная А.А. Городисским. Действительно, третейский суд (а соответственно, и статус арбитра) основывается на арбитражном соглашении, следовательно, если стороны спора договорятся о прекращении мандата, то он не может сохраниться. Очевидно, что арбитры оказывают сторонам спора услугу, но отнюдь не являются их представителями. Получается, что арбитры вполне независимы от сторон и подобно судьям государственных судов должны соблюдать требования беспристрастности и независимости, хотя и нет сомнения в том, что третейские судьи являются мандатариями сторон.

Беспристрастность и независимость

Часть 2 статьи 12 Закона Украины «О международном коммерческом арбитраже» от 24 февраля 1994 года, вполне соответствующая пункту 2 статьи 12 Типового закона Комиссии ООН по праву международной торговли (ЮНСИТРАЛ) о международном торговом арбитраже (Типовой закон), предусматривает право сторон требовать отвода арбитра при наличии обстоятельств, вызывающих обоснованные сомнения в беспристрастности или независимости арбитра. Таким образом, с учетом положений части 1 этой статьи Закона и соответствующего положения Типового закона (пункт 1 статьи 12) можно утверждать, что арбитры обязаны действовать беспристрастно и независимо. Конечно, требования, касающиеся беспристрастности и независимости в отношении арбитров, несколько отличаются от аналогичных требований к судьям государственных судов.

Понятия независимости и беспристрастности арбитров неравнозначные, но они так взаимосвязаны, что их изучение по отдельности возможно только в рамках теоретических концепций. Хотя имеется и такое мнение, что различие между этими категориями вовсе стирается в каком–то аспекте. Да, вероятно, таким аспектом является объективность, поскольку как зависимость, так и небеспристрастность арбитра приводят к необъективности. Однако независимость и беспристрастность — все же различные аспекты объективности.

Независимость и беспристрастность арбитров презюмируются, то есть сторона должна доказать наличие обстоятельств, которые ставят их под сомнение, а именно: может ли арбитр зависеть от другой стороны спора либо от другого арбитра или быть предвзятым (небеспристрастным). Считается, что сторона, которая арбитра назначила или в назначении которого принимала участие, может заявить отвод только по обстоятельствам, ставшим ей известными после назначения. Эта норма призвана блокировать попытки затягивания процесса недобросовестной стороной. Зависимость арбитра толкуется как конкретные обстоятельства, препятствующие его абсолютной свободе в принятии решения в соответствии со своими убеждениями. Предвзятость или небеспристрастность арбитра имеет два аспекта: объективный, то есть факты поведения арбитра, и субъективный — впечатление отсутствия нейтральности, непредубежденности.

Конечно, международный арбитражный процесс — это часть международного гражданского процесса, таким образом, общие принципы гражданского процесса распространяются на арбитров, как и на судей государственного суда. Правосудие в широком смысле должно осуществляться в любом случае, однако арбитры, в отличие от судей, назначаются сторонами спора (и ими же оплачиваются такие услуги), поэтому правосудие в собственном, узком смысле осуществляется только государственными судьями.

Вместо заключения

Конечно, вопросы, связанные с правовым статусом арбитров, довольно сложные и отнюдь не исчерпываются анализом отношений независимости и беспристрастности. Однако именно эти отношения играют принципиальную роль в определении статуса арбитра или судьи третейского суда. Из–за скромного объема настоящей публикации множество аспектов, характеризующих правовой статус арбитров, осталось за пределами нашего внимания. В заключение можно привести несколько примеров судебных решений, предметом которых были такие отношения.

Так, немецкий суд рассмотрел вопрос о том, являются ли ироничные публикации арбитра об арбитражном процессе основанием, достаточным для сомнений в его беспристрастности. Ответчик по делу поставил вопрос об отводе арбитра, который довольно подробно описал рассматриваемое арбитражем дело, причем в ироничном тоне отзывался как о самом деле, так и об ответчике. Хотя наименование ответчика указано не было, Земельный суд Мюнхена II решил, что ходатайство об отводе арбитра подлежит удовлетворению. В своем постановлении суд отметил, что публичное раскрытие информации по делу без разглашения его подробностей не является бесспорным доказательством пристрастности арбитра, но ироничный тон, с которым это было сделано, может вызвать у любого непредубежденного лица сомнения в беспристрастности арбитра. Любое описание арбитром дела, которое может рассматриваться стороной как неуместное и умаляющее ее достоинство, дает достаточные основания для сомнений в беспристрастности арбитра, даже если оно было лишь стилистическим приемом (Landgericht Munhen II, Germany, 2 OH 1728/01, 27 June 2002).

Правовым последствием установления зависимости или пристрастности арбитра может быть отмена арбитражного решения судом. Например, по делу «Aristos Michaeletal v SPE Stroumpiou» (Civil Appeal 190/12) Верховный суд Республики Кипр отменил решение арбитража в июне 2018 года, поскольку установил недостаточную беспристрастность арбитра. Точнее — зависимость арбитра от ответчика, поскольку он некогда работал в компании–ответчике, что и стало одним из мотивов отмены решения арбитража.

НИЦЕВИЧ Артур — партнер Interlegal, г. Одесса