Об особенностях юридической поддержки международного бизнеса, соотношении норм национального законодательства и внутрикорпоративных правил, а также о критериях отбора внешних юридических советников мы говорили с Ириной Кравцовой, руководителем юридического отдела компании «Л‘Ореаль Украина».

— Как организована юридическая поддержка вашей компании на глобальном и национальном уровнях?

— Начну с компании L’Oreal в целом. Когда восемь лет назад меня пригласили на собеседование, я думала, что иду работать в небольшую компанию с одной торговой маркой — L’Oreal Paris. Но оказалось, что все не так, и L’Oreal — это гигантский международный бизнес, который покрывает всю бьюти-индустрию, это четыре бизнес-структуры: направление масс-маркет (L’Oreal Paris, Maybelline, Garnier), профессиональная салонная косметика (L’Oreal Professionnel, Kerastase, Matrix), косметика класса люкс (Lancôme, Yves Saint Laurent, Giorgio Armani, Biotherm, Kiehl’s, Cacharel, Viktor & Rolf), аптечная косметика (Vichy и La Roche-Posay). Сейчас мы не только занимаемся оптовыми продажами, но и выходим на рынок ритейла. В декабре 2016 года мы открыли свой первый флагманский магазин NYX Professional Makeup и в 2017 году планируем расширить количество ритейловских точек.

Наша юридическая служба, безусловно, сфокусирована на удовлетворении потребностей внутренних клиентов. Спецификой работы, пожалуй, можно назвать то, что мы должны соблюдать требования не только локального законодательства, но и внутренние правила группы, а также знать и понимать модель построения бизнеса и особенности позиционирования на рынке как каждого бизнес-подразделения, так и отдельной торговой марки, чтобы правильно и в полной мере предоставлять юридическую консультацию.

 

— Какие требования более строгие: украинского законодательства или внутригрупповые?

— Согласно нашему Кодексу деловой этики, компания должна организовывать свою деятельность таким образом, чтобы не нарушать национальное законодательство. Мы должны обеспечить по мере возможности, чтобы наша деятельность не шла вразрез с культурными и социальными традициями сообществ, с которыми мы вступаем в контакт. Если местное законодательство устанавливает более высокие стандарты по сравнению с предусмотренными Кодексом, всегда применяется местное законодательство. Если же более высокие стандарты предусмотрены Кодексом, то они должны превалировать над местным законодательством, кроме случаев, когда такая замена может привести к нарушению закона. Мы работаем в полном соответствии как с национальным законодательством, так и с правилами группы L’Oreal. Правила группы при этом в большей мере направлены на урегулирование отдельных административных и бизнес-процессов, в то время как национальное законодательство устанавливает правила игры на рынке.

 

— Какое место отводится юристам в структуре компании в целом?

— Юридическая служба «Л‘Ореаль Украина» подконтрольна локальному руководству, но одновременно мы подотчетны менеджменту, который находится во Франции, то есть у нас двойное подчинение. На уровне главного офиса фиксируются глобальные цели и задачи, а непосредственно приоритеты в работе нам устанавливает локальное руководство — ведь именно на этом уровне ведется работа по конкретным бизнес-направлениям с учетом специфики локального рынка, требующая в том числе юридической поддержки.

 

— Какие вопросы формируют повестку дня вашего юротдела?

— У нашего отдела, который состоит из двух человек (я — начальник юротдела и Алина Пархоменко — юрист), достаточно плотный график. Каждый день у нас расписан: это и ведение проектов, и выполнение текущей работы. Так, оптимизируя работу отдела и выбирая наиболее оптимальный процесс, мы определили, что юрист должен тратить 70–80 % своего времени на текущую работу и 20–30 % — на выполнение проектов, в то время как руководитель юридической службы уделяет 70 % времени на проекты и 30 % на текущую работу.

Безусловно, мы активно вовлечены во все бизнес-процессы и бизнес-проекты. В большей мере это договорная и корпоративная работа, анализ рекламных материалов, юридическо-налоговые вопросы, в том числе трансфертное ценообразование. Мы занимаемся трудовыми вопросами, корпоративным страхованием, участвуем в переговорах, а также проводим юридические тренинги и круглые столы для наших сотрудников. Конечно, иногда бывают и судебные дела, но их очень мало, потому что, с одной стороны, мы работаем в соответствии с украинским законодательством, а с другой — бизнес-процессы построены таким образом, что у компании минимум рисков, связанных с возникновением претензий.

Компания L’Oreal была восемь раз подряд признана одной из наиболее этических компаний в мире (World’s Most Ethical Companies®). Думаю, что это еще одна причина, почему у нас низкий уровень судебно-претензионной работы. Мы полностью клиентоориентированы, и все вопросы потребителей, связанные с нашей продукцией, рассматриваются специальной службой в нашей компании. Ко всем игрокам на рынке мы относимся так, как хотели бы, чтобы они относились к нам. Мы считаем себя одним из лидеров на рынке бьюти-индустрии, а это положение обязывает нас подавать хороший пример.

 

— А функция комплаенса относится к вашей компетенции?

— Как такового комплаенса у нас нет. Априори задача юриста — быть compliant, поэтому такая функция и не выделяется отдельно. В компании есть система внутреннего контроля, помогающая следить за соблюдением наших корпоративных правил.

 

— Прибегаете ли к помощи внешних юридических советников?

— Конечно. Когда трудовые ресурсы на предприятии ограничены, естественно, мы прибегаем к помощи внешних юристов. Сотрудничаем с юридическими компаниями, которых отбираем по тендеру. Мы передаем им на рассмотрение очень сложные вопросы, требующие узкоспециализированной экспертизы. Судебные дела также сопровождают внешние юристы, мы же контролируем процесс, готовим документы, которые необходимо предоставить со стороны «Л’Ореаль».

Новым опытом для нас стало открытия первого магазина NYX Professional Makeup. Конечно, мы, со своей стороны, изучили правовую базу, регулирующую розничную торговлю, но поскольку данный бизнес для нас новый и мы не знали все тонкости и специфику, нам пришлось достаточно оперативно искать внешних юристов, специализирующихся в ритейле, а именно — в открытии магазинов, и способных предоставить профессиональные консультации и услуги.

 

— Какие требования вы предъявляете к своим юрсоветникам? Как осуществляется их отбор?

— Тендеры мы проводим локально, и наш главный офис нам полностью доверяет в выборе юрсоветника. К участию в тендере мы приглашаем юркомпании, вошедшие в международные рейтинги. Важные критерии — это ведение честной деятельности, соотношение цены и качества, возможность оперативно решать вопросы. Для меня большое значение имеет компетенция юристов, оценить которую можно в том числе по публичным выступлениям на семинарах и конференциях, что сделать за время тендерной презентации подчас невозможно. Если выбирать юрсоветника, исходя только из презентации или встречи в офисе, то «красивая картинка» часто исчезает, когда дело доходит до реальной работы. Поэтому крайне важным является участие in-house юристов в процессе отбора юридических фирм, так как корпоративные юристы, в отличие от других коллег-закупщиков, могут оценить профессиональный уровень юрфирм.

 

— Тендеры проводятся ad hoc под конкретный проект или формируется постоянная панель юрсоветников?

— Мы заинтересованы в построении долгосрочных отношений с юрфирмами. Тендеры, как правило, проводятся под определенную практику: налоговую, корпоративную и т.д.

 

— В каких случаях вы можете прекратить сотрудничество с юрфирмой?

— Для нас принципиально важно, чтобы юрфирмы работали честно. Конечно же, для нас неприемлемо любое нарушение законодательства, прежде всего антикоррупционных требований. Обращаем внимание на этичность поведения юркомпаний на рынке. Мы ставим высокие этические требования к себе и к нашим поставщикам.

 

— А проигранное дело, к примеру, может стать основанием для отказа от услуг юрфирмы?

— В нашей стране понятие проигранного дела носит достаточно философский характер. И сам по себе проигрыш в суде не может служить основанием для расторжения отношений — ситуации могут быть разными. Стараемся подходить объективно: если соответствующее решение стало следствием плохой подготовки юристов, их неявки на судебное заседание или иных субъективных факторов, то это может служить основанием для отказа от услуг юрфирмы. Если же юристы сделали все правильно и приложили максимум усилий, соблюдая при этом законодательство, то однозначно нет.

 

— Как вы оцениваете состояние украинского рынка юридических услуг? Многие ли юрфирмы соответствуют вашим требованиям?

— Таких юрфирм достаточно много. В первую очередь это те компании, с которыми мы сейчас сотрудничаем. Причем отмечу, что иногда фирма может и не быть представлена в упомянутых международных рейтингах, но компетенция ее отдельных юристов заслуживает наивысших оценок.

 

— Если смотреть более широко, как на работу юрисконсультов повлияют последние изменения в законодательстве, например введение адвокатской монополии на судебное представительство?

— По моему мнению, введение адвокатской монополии не сильно отразится на работе in-house юристов международных компаний. Разграничивать адвокатуру и in-house — это уже сложившаяся практика за рубежом. И для наших иностранных коллег было в диковинку, что мы могли самостоятельно представлять интересы компании в украинских судах.

Возможно, это повлияет на национальные компании, которые, стремясь сэкономить на услугах внешних юристов, будут нанимать юрисконсультов, имеющих свидетельства о праве на занятие адвокатской деятельностью.

 

(Беседовал Алексей НАСАДЮК,

«Юридическая практика»)