Приморский город Таганрог был одним из крупнейших торговых центров Российской империи. Громадный оборот порта создавал много возможностей для злоупотреблений и контрабанды. В списке предприимчивых дельцов особняком стоит некий Вальяно. Он был контрабандистом особого рода: ввозил беспошлинные товары целыми пароходами.

Скромный маклер Вальяно заказывал товар за границей, а после поступления его в российский порт отказывался от получения. В таких случаях, согласно таможенным правилам, полагалось топить груз ночью. Но за «скромную» взятку в 2—3 тысячи рублей с судна таможня закрывала глаза, а Вальяно перевозил контрабанду на небольших плоскодонных лодках — турецких фелюгах. При этом с каждого парохода он «экономил» на пошлине 30—40 тысяч рублей и наваривал 500 тысяч рублей за товар с каждого рейса. Очень скоро он стал самым богатым купцом Таганрога.

Жителям города был отлично известен источник столь быстрого обогащения Вальяно. Не заботился об особой конспирации и сам Вальяно — все должностные лица были у него, так сказать, на содержании. Но в Таганрог прибыл новый прокурор окружного суда, мечтавший о быстрой, головокружительной карьере. Очень скоро прокурор узнал все подробности о самом богатом таганрогском купце и о том, как он разбогател. Для прокурора это был шанс прославиться. Дело «о контрабандном привозе на турецких фелюгах заграничных товаров купцом Вальяно» двигалось с необычайной для тех времен быстротой. Страстное честолюбие прокурора опрокидывало все препятствия. По статье, которая была инкриминирована подозреваемому, маклеру светил небольшой срок — порядка трех месяцев, но с конфискацией имущества в 12 миллионов рублей. О деле Вальяно заговорили столичные издания.

Защищать Вальяно взялся известный петербургский адвокат Александр Пассовер. Выбор, на первый взгляд, странный, ведь Пассовер специализировался в основном в гражданских делах. Но с учетом возможной конфискации выбор был логичен и полностью оправдал себя.

В судебном заседании прокурор исчерпывающе обосновал обвинение Валь­яно в контрабанде. Надо отдать ему должное — его трехчасовая речь напоминала хорошо построенную теорему: а) груз прибывал в адрес Вальяно; б) неопла­ченный сборами груз перегружался на фелюги; в) груз на фелюгах подвозился к подкопу в дом Вальяно, а потом реализовывался. Следовательно, Вальяно — контрабандист. Теорема доказана. Предугадать вердикт присяжных было несложно — «виновен» было написано на посуровевших лицах заседателей.

Защитник в своем выступлении был необычайно краток. Его речь заняла несколько минут. «Вальяно ввозил товары, не оплаченные таможенными сборами на турецких фелюгах? Да, господин прокурор это блистательно доказал, и я, защитник, опровергать эти факты не собираюсь, — начал свою речь Пассовер. — Но составляют ли эти действия состав преступления контрабанды? По действующему закону, нет. Вальяно должен быть оправдан, так как перевозил груз через таможенную границу именно на турецких фелюгах. А в разъяснении судебного департамента сената дан исчерпывающий перечень всех видов морского транспорта при контрабанде: лодки, баркасы, шлюпки, плоты, даже спасательные пояса и обломки ­кораблекрушения, даже пустые бочки из-под рома. В этом перечне плоскодонные турецкие фелюги не упоминаются. А разъяснения правительствующего сената распространительному толкованию не подлежат».

Тут прокурор не выдержал: «Вальяно — контрабандист! Если бы он им не был, он не мог бы заплатить своему адвокату миллион рублей за защиту!».

В зале все ахнули. Миллион рублей?! Неслыханная сумма!

«Да, я получил миллион, — спокойно ответил защитник. — Значит, так дорого ценятся мои слова! А теперь посчитаем, сколько же стоят слова прокурора… В год прокурор получает три тысячи руб­лей, — высчитывал вслух адвокат, — в месяц — триста, стало быть, в день, в том числе и сегодняшний, — рублей десять. Произносил прокурор свою речь сегодня три часа, сказал за свои десять рублей 45 тысяч слов. Сколько же стоит слово прокурора? — и торжественно провозгласил: — Грош цена слову прокурора!»

Речь прокурора длилась три часа, три минуты — выступление адвоката… Вердикт присяжных гласил: «Невиновен!»