Моральный вред, точнее его компенсация судами, уже давно не экзотика на Украине. Тем не менее некоторые достаточно серьезные проблемы и нечеткость в этой сфере гражданского права остаются. Одной из таких проблем, представляющих интерес не только с точки зрения доктрины, но и по причинам суровой действительности, является вопрос о различных режимах института возмещения морального вреда для внедоговорных обязательств, с одной стороны, и для договорной сферы — с другой.

Как нам известно, самого факта наличия физических или (и) моральных страданий недостаточно для возникновения обязательства компенсировать эти страдания. Такое обязательство возникает только при наличии предусмотренных законом оснований. Такими основаниями, исходя из статьи 1167 Гражданского кодекса Украины (ГК), являются: наличие морального вреда, претерпевание его лицом, неправомерное решение, действие (бездействие) причинителя вреда, причинная связь между вредом и решением, действием (бездействием), вина причинителя вреда (за исключением случаев, когда вина согласно закону не является необходимым условием ответственности за причиненный вред).

Итак, действие (или бездействие) должны быть неправомерными, то есть противоречащими объективному праву. Иначе говоря, должна быть нарушена конкретная норма закона. Здесь и возникает интересная, иногда достаточно неоднозначная и спорная, если анализировать законодательство и имеющуюся судебную практику, проблема. Дело в том, что при предъявлении требований о компенсации морального вреда недостаточно (а иногда и просто неправильно, как показано ниже) ссылаться на общие нормы закона, декларирующие право на такую компенсацию (статьи 23, 1167 ГК).

По мнению Васильева С.В., так как «статья 1167 ГК не содержит каких-либо ограничений [относительно] возмещения морального вреда», указанное выше ограничение необоснованно (Васильев С.В. Деликтное судопроизводство. — Харьков, 2005. — С. 118). С такой точкой зрения можно согласиться по практическим соображениям, но с определенными оговорками, так как такое ограничение в статье 1167 ГК, полагаю, имеется. Поясню сказанное.

Статья 23 ГК (пункт 1), в частности, гарантирует «право на возмещение морального вреда, причиненного в результате нарушения прав». Таким образом, необходимым условием возникновения такого права на возмещение является нарушение какого-либо имущественного или неимущественного права. Что касается последнего, можно согласиться с тем, что «поскольку такие права и блага неотчуждаемы и непередаваемы иным способом, они не могут являться предметом сделок, в связи с чем обязательства из причинения морального вреда в большинстве случаев возникают при отсутствии между сторонами гражданско-правовых договорных отношений» (Эрделевский М.А. Компенсация морального вреда в России и за рубежом. — М., 1997. — С. 77).

Очевидно поэтому нормы об ответственности и возмещении причиненного морального вреда (статья 1167 ГК) расположены законодателем в подразделе 2 раздела 3 «Недоговорные обязательства». В случае причинения морального вреда действиями, не подпадающими под этот вид обязательств («из причинения вреда»), ссылка на статью 1167 ГК будет не совсем корректна. Это и есть то ограничение, об отсутствии которого говорят некоторые уважаемые авторы, но на которое прямо ссылается Верховный Суд Украины (см. ниже решение ВСУ).

Что касается договорных обязательств, касающихся имущественных прав (благ), здесь положение несколько иное. Статья 611 ГК называет одним из последствий нарушения обязательств «правовые последствия, установленные договором или законом (можно трактовать: специальным законом), в частности, возмещение убытков и морального вреда». Из того, что статья 611 расположена в разделе 1 ГК «Общие положения об обязательствах», и из самого текста данной нормы видно, что обязательство по возмещению морального вреда возникает из договора или закона. Таким образом, если закон не предусматривает возмещение морального вреда при нарушении договорного обязательства, а в самом договоре также ничего об этом не сказано, то такое возмещение не может быть присуждено судом. При этом следует отметить, что неправильно в данном случае ссылаться на саму статью 611 ГК как на закон, предусматривающий такое возмещение. Это вытекает, как было сказано выше, из самого расположения данной статьи в ГК, ее общего характера, а также открытой конструкции.

Кроме того, именно так трактует соответствующие положения статьи 611 ГК и норм о возмещении морального вреда Верховный Суд Украины.

В деле, рассмотренном Судебной палатой по гражданским делам Верховного Суда Украины, о котором пойдет речь, факты состояли в следующем. М. обратилась в суд с иском к Б. и М.И. о возмещении морального вреда. При этом она обосновывала иск тем, что ответчики отказываются вернуть долг по договору займа и это причиняет ей моральные страдания. Районный суд иск удовлетворил, взыскав с ответчика 8000 грн. В апелляционной инстанции размер возмещения был уменьшен до 5000 грн. Кассационная инстанция, отменив принятые по делу решения, своим решением отказала М. в возмещении морального вреда, так как ни ссылка суда первой инстанции на статью 1167 ГК, ни ссылка апелляционного суда на статью 611 ГК не могут быть признаны правильными. Первая норма регулирует правоотношения, возникающие из недоговорного причинения вреда, следовательно, не может применяться к договору — в данном случае договору займа. Статья 611 ГК также неприменима в данном случае. Она устанавливает правовые последствия нарушения обязательства (договорного или недоговорного), в том числе и возмещения морального вреда. Но, как правильно отметила Судебная палата по гражданским делам, в соответствии со статьей 611 ГК в случае нарушения обязательства наступают правовые последствия, установленные договором или законом, в частности и возмещение морального вреда. Такие последствия в случае договора займа установлены статьями 625 и 1050 ГК, в них не предусматривается возмещение морального вреда (договор также не имел соответствующего условия о возмещении вреда).

Судебная палата пришла к выводу о том, что нижестоящие суды неправильно применили нормы материального права. В аналогичных делах суды высших инстанций приходили к таким же выводам, отменяя решения местных судов. Отметим, что Законом Украины «О правах потребителей» предусмотрено возмещение морального вреда, поэтому хотя между потребителем и продавцом (или изготовителем) имеются договорные отношения, никакого противоречия с логикой Судебной палаты здесь нет. Lex specialis derogat generalis — «вступает в силу принцип специального закона».

Аналогичный подход к возмещению морального вреда можно наблюдать в других странах. В юрисдикциях традиционного общего права (common law), в частности в США, возмещение морального вреда при нарушении договора предусматривается только в специальных случаях как исключение из правила. Действительно, в англо-американской системе общего права моральный вред компенсируется не только при совершении деликта (tort), но и в случае нарушения договорных обязательств (breach of contract). Отличие состоит в том, что в первом случае речь идет о правиле, а во втором — об исключении (Dobbs, D. Handbook on the law of remedies, damages for personal injury (1993)). Из этого следуют определенные особенности возмещения морального вреда при нарушении договора.

Как указал Верховный суд штата Алабама в одном из ранних прецедентов (дело «Вестерн Юнион», 1908), если одна из сторон нарушает условия договора, другая сторона имеет право на возмещение такого вреда (damages), который, можно считать, возникает с разум­ной вероятностью и естественно вследствие такого нарушения договора, или если можно разумно предположить, что стороны при заключении договора принимали во внимание возможность наступления такого вреда, если договор будет нарушен. Таким образом, исходя из этого правила, суды присуждают компенсацию за моральный вред (emotional distress), если эти страдания возникают прямо и естественно именно вследствие нарушения договора.

Тем не менее, как всегда в англосаксонской системе права, исключения столь часты, что трудно их считать таковыми. Так, в одном из известных дел («БиМ Хоумз против Хоган», 1979) американский суд постановил, что «там, где договорное обязательство таким тесным образом соединено с нарушением душевного спокойствия пострадавшего (mental concern) или с эмоциями лица, в отношении которого имеется договорное обязательство, что нарушение этого обязательства обязательно приведет к душевным или физическим страданиям… такие страдания должны быть компенсированы».

Суд также назвал в качестве исключений случаи, когда нарушения договора причинили мучения или были соединены с телесными повреждениями, однако, как справедливо отмечается, здесь будет идти речь не о нарушении договора, а о самостоятельном основании для иска (деликт).

Что же касается «обстоятельств психического и личностного свойства», можно привести следующие пояснения. В приведенном выше случае суд взыскал с ответчика в пользу истца 75 000 долларов за причиненный моральный вред, связанный с тем, что строительная фирма построила дом с серьезными дефектами. Верховный суд штата счел возможным отойти от общего правила, не позволяющего взыскивать моральный вред за нарушение контракта. Характерна мотивировочная часть решения суда, в которой обосновывается применение этого исключения к данному контракту.

Так, по мнению суда, при заключении договора о строительстве дома ответчик должен был предвидеть, что нарушение договора по строительству дома истца причинит ему серьезные моральные страдания. Покупка дома — это самая большая разовая инвестиция, которую может себе позволить средний американец. Приобретение дома индивидом или семьей ставит их в положение должника на годы (от 20 до 30 лет)… Следовательно, «любой разумный строитель вполне мог предвидеть, что серьезные недостатки во вновь построенном им доме могут причинить чрезвычайно большие моральные страдания владельцу дома».

Что касается европейских стран, то в Германии, например, § 847 Германского гражданского уложения, предусматривающий право на денежную компенсацию за перенесенные страдания, так же, как и аналогичная ему статья 1168 ГК Украины, расположен в разделе о внедоговорных обязательствах. Следовательно, можно предположить, он неприменим к договорным обязательствам, если они не соединены с каким-либо абсолютным обязательством по отношению к абсолютному праву лица.

Справедливым будет отметить более свободное отношение судов Франции к возмещению морального вреда в рамках договорных отношений. Нормы ГК Франции, в частности статья 1149, дают такую возможность. Однако и здесь судебная практика более строга по сравнению с возмещением деликтного морального вреда.

Представляется, что относительно узкое, если угодно, консервативное понимание и толкование украинскими судами института компенсации морального вреда в отношении договоров является разумным, оправданным и логически более строгим, нежели либеральное, всеобъемлющее отношение к этому инструменту. На данный момент, полагаем, Верховный Суд Украины и апелляционные суды, возможно интуитивно, полагаясь на здравый смысл и соображения так называемого публичного характера (то, что именуется на Западе policy considerations), придерживаются более консервативной позиции.

И это правильно: не следует наступать на грабли, которые вот уже 200 лет тщательно обходят англо-американские судьи, обосновывая свой умеренный консерватизм в отношении компенсации «договорного» морального вреда нежеланием «открывать шлюзы», опасностью эффекта ящика Пандоры. Разумно ли нам открывать этот ящик?

МАНУКЯН Вячеслав — адвокат, г. Харьков