Наталья Мещерякова в Киеве только на три дня. Она приехала из зоны АТО на торжества по случаю годовщины создания спецподразделения Государственной фискальной службы (ГФС) Украины в зоне АТО «Фантом» — ее нового места работы. Но в юридическом мире ее знают как одного из ведущих ­специалистов в сфере интеллектуальной собственности.

Пока мы едем к месту проведения интервью, г-жа Мещерякова признается, что непривычно водить машину, в которой все работает. Там у нее два автомобиля — один постоянно глохнет, у второго ломаются тормоза. Вспоминает: «Недавно друг-волонтер привез мне «резину». Смотрю: разгружают колеса — одно, второе… пятое, шестое. Спрашиваю: «Зачем шесть?», — «Ты же девочка», — отвечает».

Мы сидим в маленьком кафе на Львовской площади. Хрупкая девушка в военной форме, отвечая на наши вопросы, время от времени отвлекается, чтобы поздороваться с входящими в кафе мужчинами в форме — коллегами. Сегодня их тут много. О том, как сменить деятельность по защите объектов интеллектуальной собственности на деятельность в сфере борьбы с контрабандой и финансированием терроризма, деловой костюм — на военную форму, сумочку — на автомат; о том, как изменить привычный уклад жизни, чтобы изменить страну, — читайте в интервью со старшим оперуполномоченным спецподразделения ГФС «Фантом» Натальей Мещеряковой. В зоне АТО она больше известна как «Позывной».

 

— Наталья, расскажите, когда возникло спецподразделение ГФС «Фантом» и с какой целью?

— «Фантом» возник ровно год назад. Сегодня в Киеве как раз проходят торжества по случаю годовщины его создания — участие в них примут парни из всех секторов в зоне АТО. Спецподразделение появилось не случайно. Именно в зоне АТО особенно видно, как украинское государство нуждается в защите его экономических интересов. «Фантом» создан для того, чтобы предотвратить незаконное перемещение товаров и денежных потоков через линию разграничения, контролировать оборот подакцизных товаров. Цель — предотвратить торговлю с террористами, бизнес на крови наших парней.

За этот год многое было сделано. В частности, прекращено движение автомобильного грузового транспорта через автомобильные дорожные коридоры. Внедрена разрешительная система для упрощения контроля за передвижением. Теперь перемещение товаров разрешено только железнодорожным транспортом и только тем предприятиям, которые платят налоги на территории Украины, не имеют задолженности перед бюджетом, не причастны к финансированию терроризма, но имеют производственные мощности на временно оккупированной территории. Разрешение на транспортировку сырья, комплектующих, необходимых в производстве товаров, предоставляется для того, чтобы поддержать непрерывный производственный цикл предприятия. При этом приоритет при предоставлении разрешения отдается ориентированным на экспорт компаниям.

Хотя, на мой взгляд, и эти условия слишком толерантные. В разрешительный перечень попадают компании, занимающиеся торговлей. Сейчас ГФС работает над тем, чтобы вернуть первоначальный смысл в порядок перемещения товаров, который изначально закладывался, — предоставлять разрешение только компаниям, имеющим единый производственный цикл. Именно для производства, а не для продажи товаров на не подконтрольных Украине территориях.

 

— То есть «Фантом» контролирует только железную дорогу?

— Нет. «Фантом» контролирует перемещение товаров по всей линии разграничения. Железную дорогу легче всего контролировать, поскольку количество железнодорожных путей, ведущих на ту сторону, ограничено, действуют контрольные пункты, на которых проверяется груз, совместно с сотрудниками других контрольных служб вскрываются и осматриваются все вагоны.

Любое перемещение товаров через линию разграничения автомобильным транспортом по умолчанию является незаконным: хоть по тропам через линию фронта от Гнутово до Станицы Луганской, хоть через дорожный коридор, контролируемый на КПВВ. Кстати о тропах: сейчас ими редко пользуются, все растаяло, грязь, но как только подморозит или подсохнет, снова начнут ездить.

Территория между нулевыми и первыми блокпостами по всей линии фронта контролируется сводными мобильными группами. В их состав входят сотрудники Службы безопасности Украины, Государственной пограничной службы Украины, спецподразделения «Фантом». Пограничники проверяют документы, «Фантом» — документы на груз, товарно-транспортные накладные, не поддельные ли они. Водитель говорит, к примеру, что едет в Светлодарск, а на самом деле предприятия, указанного в товарно-транспортной накладной, нет, или оно есть, но не имеет разрешения или исчерпало установленный лимит на перемещение товаров в «серую зону».

Кстати, журналисты часто спрашивают, почему военные не контролируют линию разграничения? Говорят: если с нашей стороны идет машина, ее никто не останавливает, то с другой также может пройти танк?! Я объясню: военные линию контролируют, часто останавливают транспорт и передают мобильным группам, но они не должны раскрывать свои позиции и присутствие ради остановки «газельки» или «спринтера». Задача Вооруженных Сил — сдерживать и давать отпор вооруженной агрессии. Линия разграничения — это условная территория шириной 500 метров, где они видят нас, а мы — их. Для остановки транспортных средств, пытающихся пересечь линию разграничения, и были созданы сводные мобильные группы. Они патрулируют объездные пути вокруг установленных дорожных коридоров, пунктов пропуска, блокпостов и вдоль всей линии разграничения. Группы знают, где по объездным дорогам фура может проехать, а где — нет. Незачем выстаивать живую шеренгу, если мы знаем, что здесь по полю транспорт не проедет, а там — участок заминирован.

 

— Как вы вообще попали в «Фантом»?

— Сначала я попала в мобильную группу как волонтер. Мой друг-волонтер из «Народного тыла» Родион попросил приехать и посмотреть на ситуацию как юрист. Почему в ряде случаев регистрируется уголовное производство по так называемой крымской статье 332¹ Уголовного кодекса Украины, тогда как в ней ни слова о перемещении товаров нет. Почему суды «отфутболивают» админки по статьям 204³ и 164¹ Кодекса Украины об административных правонарушениях (КУоАП). Я приехала на одну неделю, потом на две. Вникла в ситуацию, проанализировала, что нужно изменить в законодательстве. Увидела, как работают местные суды. Подготовила проекты жалоб о дисциплинарных нарушениях в Высшую квалификационную комиссию судей Украины, уведомления о преступлении — вмешательстве в автоматизированную систему документооборота суда. Примерно в это же время меня пригласили на работу в координационный штаб волонтеров «Сармат» при Генеральном штабе Украины в Краматорске, и я смогла продолжать выезжать как волонтер с мобильными группами.

Когда информация накопилась и оформилась в конкретные предложения, я решила донести ее до Государственной фискальной службы Украины. Меня приняло руководство: председатель Роман Насиров, его заместитель Сергей Билан. Я попросила полчаса времени для своих шести пунктов предложений. Где-то на третьем пункте меня остановили и сказали: в чем проблема, если хотите этим заниматься — занимайтесь! Буквально через неделю я пришла в «Фантом».

 

— Что это были за предложения, с которыми вы пошли к руководству ГФС?

— Во-первых, я и сейчас продолжаю настаивать на необходимости введении уголовной ответственности за нарушение порядка пересечения линии разграничения. В таком случае станет возможным привлечение к ответственности за покушение на преступление, за подготовку к нему (лишь небольшая часть транспорта задерживается непосредственно на «нуле», в основном транспорт ­задерживается на ­подъездных путях и тропах, в «отстойниках»). Такой институт, как соучастие в преступлении, позволит привлекать к ответственности военнослужащих (Во­оруженных Сил Украины, Национальной гвардии Украины, СБУ) — лиц, содействующих незаконному перемещению контрабанды. Давайте будем честны — те, кто занимается контрабандой, пользуются объездными путями отнюдь не наобум и без гарантий, что они доберутся до линии разграничения с товаром на несколько миллионов гривен.

 

— А во-вторых?

— Во-вторых, я предложила ужесточить санкции, предусмотренные статьей 2043 КУоАП «Нарушение порядка перемещения товаров в район или из района проведения антитеррористической операции». Это очень несерьезно — штраф 170 грн. Эта статья новая — была введена в действие летом 2015 года, и хорошо, что она есть, но ее авторы не до конца учли реальное положение дел. Представьте: фура перевозит товар на 1–3 млн грн, да и легковой автомобиль может перевозить продукцию на 50–100 тыс. грн. А ответственность по статье 204³ КУоАП — штраф от 170 грн до 3400 грн. Статья эта не работает еще и потому, что нет порядка перемещения товаров, который Кабинет Министров Украины должен был принять еще в августе 2015 года. Прошло уже почти полгода, а порядка перемещения товаров до сих пор нет. Действует временный.

В-третьих, я предложила конкретизировать перечень критериев, по которым предприятиям предоставляется разрешение перемещать товары железнодорожным транспортом, чтобы избежать ситуаций, когда мы поощряем торговлю с террористами. Подчеркиваю: мы должны поддерживать только те предприятия, которые имеют единый производственный цикл на украинской и временно не подконтрольной Украине территории и, разумеется, платят налоги нашему государству.

Также предлагала идею ввести ограничения на перемещение средств. Об этом я говорила еще летом 2015-го. Через линию разграничения везут деньги, и в достаточно крупных суммах и в гривне, и в другой валюте. Не секрет, что не имеющие банковской системы террористические ЛНР и ДНР испытывают дефицит наличных средств. Пояснения лиц, которые прячут деньги от контрольных служб, четко следуют двум версиям. Первая — это пенсии знакомых и родственников. Критики эта версия обычно не выдерживает — родственников и знакомых набирается до 60 человек, с якобы пенсионных карточек снято по 25–30 тыс. грн., и остатки на них по 50–80 тыс. грн. Есть основания полагать, что это зарплаты боевиков. Вторая версия — задержанные настолько не доверяют банковской системе Украины, что возят личные сбережения, накопленные за десятки, по их словам, лет, в машинах — в обшивке салона, во встроенных в авто сейфах. В ходе расследования выясняется, что задержанные причастны к деятельности конвертцентров, куда деньги через «прокладки» поступают из временно не подконтрольных территорий. В действиях таких лиц следователи спецподразделения «Фантом» усматривают признаки уголовного преступления — финансирования терроризма, регистрируют уголовные производства, собирают доказательства, сотрудничают с прокуратурой и имеют, должна отметить, поддержку судов. На сегодня все выявленные денежные средства, а это уже больше полумиллиона долларов, десятки миллионов гривен и рублей, арестованы.

 

— «Фантом» также пресекает незаконный оборот подакцизных товаров?

— Да. Это касается как алкогольной продукции, так и табачных изделий. Из ДНР и ЛНР везут дешевый суррогатный спирт в канистрах, 5-6-литровых баклажках или уже разбавленный и разлитый в бутылки; а на ту сторону везут акцизные марки (списанные или поддельные).

Еще оттуда везут сигареты донецкой табачной фабрики «Хамадей» — это крупнейший производитель контрафактных сигарет, с которым уже кто только не боролся. Раньше можно было подойти в киоск и спросить «Chesterfield есть?», а в ответ услышать: «Вам харьковский или донецкий?». Дело в том, что харьковский — от компании Philip Morris, а донецкий — от «Хамадея» (контрафактный и, естественно, дешевый). Сейчас «Хамадей» продолжает штамповать дешевые сигареты, их везут на нашу сторону, и потом они расходятся по всей Украине и, говорят, попадают даже в Европу, а на неподконтрольную территорию везут нормальные сигареты, которые «Хамадей» не производит.

Недавно следователи и оперативники «Фантома» вместе с СБУ на протяжении двух суток проводили обыски в Мариуполе. Изъяли почти четыре тонны суррогатной спиртосмеси и огромные деньги — выручку от продажи этого пойла по «наливайкам» по всему городу. Когда проводили обыски на рынках, женщины подходили и благодарили, мол, сил нет от этих пьяниц, с 6 утра в очереди за 100 граммами стоят. А перед этим выявили два больших склада с контрафактными сигаретами и сигаретами, на которых не было марок акцизного налога. Я в жизни не видела таких брендов сигарет!

В случае с алкоголем могу с уверенностью сказать — «Фантом» снижает небоевые потери в Вооруженных Силах. Эта суррогатная копеечная водка продается вдоль линии фронта, а поскольку в войсках, увы, есть проблема с «аватарами», то каждый изъятый литр помогает ее решать.

 

— Какой самый крупный «улов» был у «Фантома»?

— В мае прошлого года при участии «Фантома» были задержаны 168 фур в Луганской области. Сводные мобильные группы существенно снизили поток желающих ехать в ДНР и ЛНР через «ноль». Фуры-двадцатитонники и десятитонники — уже совсем редкость. Самое крупное недавнее задержание — пять машин, которые шли «караваном» (два десятитонника и три пятитонника). А по деньгам — 350 тыс. долларов. Водитель безработный, давно не имеет постоянного источника дохода, позволяющего заработать такую сумму, однако утверждал, что это его личные накопления. А с собой возит, потому что никому не доверяет. За месяц пересекал линию разграничения 18 раз. Курьер.

 

— Что сейчас происходит с вашим интеллектуально-юридическим бизнесом — компанией по оказанию юридических, экспертных и оценочных услуг в сфере интеллектуальной собственности IPexperts? Кто остался «на хозяйстве»?

— Все хорошо, компания продолжает успешно работать, но без меня — я теперь госслужащий и отказалась от доли в бизнесе. Команда IPexperts давно выросла в профессиональном плане, каждый может принимать самостоятельные решения, общаться с клиентами — и каждый в своем амплуа. У нас есть инженер-патентовед, занимающийся изобретениями и полезными моделями. У нас есть экономист-оценщик, патентный поверенный, юрист. Руководит вместо меня Татьяна Сарделли. Мое вмешательство в дела компании уже в прошлом году было минимальным — я давно с головой погрузилась в волонтерскую деятельность.

В какой-то момент осознала, что волонтерской деятельностью можно заниматься на другом уровне: не возить на фронт медицинские препараты, запчасти, форму и оптику, а стимулировать военных действовать по уставу. Ведь на самом деле большая часть из того, в чем испытывают потребность военные, есть на складах, государство сейчас тратит намного больше средств на обеспечение наших войск. Но не все доходит до ВОПов и РОПов, потому что кто-то не написал рапорт, кто-то не подал заявку, а кто-то боится пожаловаться на то, что «не довезли» или «недодали». Задача «Сармата» заключалась и в том, чтобы понять, где обрыв связи между фронтом и кабинетом, где составляется смета расходов на нужды армии.

 

— Сейчас вы работаете практически в «поле». Каковы условия проживания?

— «Фантом» несет службу в том числе на передовых блокпостах, но специфика задач и график выходов позволяет жить не в окопах и блиндажах, а в казармах. На бытовые условия грех жаловаться — я-то прекрасно знаю, в каких условиях живут военные, а у нас все просто отлично, правда.

 

— Как вы решились сменить деловой костюм на военную форму, работу в офисе на службу в зоне АТО?

— Зато теперь у меня нет проблемы, что утром надеть. Форма — это удобно! Но если без шуток, то это просто следующий уровень волонтерства. У меня все началось еще со времен Майдана, потом — война, сейчас, скажем так, я мобилизовалась на госслужбу.

Вы знаете, как много юристов и бизнесменов пошли работать в органы государственной власти. Уважаю каждого, кто решился инвестировать свой опыт, знания и время в развитие государства. Я верю, что те, кто пошел работать в парламент, министерства, прокуратуру, пошли туда не коррупционные схемы строить, а что-то менять.

Кстати, я никогда в своей работе не сталкивалась с налоговой милицией, представляете? Я не консультировала в вопросах налогообложения, не занималась защитой бизнеса в уголовных делах. У меня было абсолютно индифферентное отношение к налоговикам. С фантомовцами я познакомилась в зоне АТО, и они ничем не отличаются от вояк — носят ту же бэушную «британку» (британская военная форма — прим. ред), ездят на древних «корчах», стоят на блокпостах и в зной и в стужу, трепетно развешивают на стенах детские рисунки — да, как и все здесь, в АТО. Разговорились — все до единого добровольцы, патриоты, как и все вояки, ругают правительство, ждут реформ и обсуж­дают положение на фронте.

Уже когда я попала в «Фантом», то стала ощущать на себе негативное отношение — все, я же теперь в налоговой милиции, которая вся напрочь состоит из коррупционеров и душителей бизнеса. Все не так однозначно, хочу я сказать коллегам-юристам. Я бы предложила всем, кто критикует налоговиков, прокуратуру, исполнительную службу, да и в принципе любой государственный орган, «мобилизоваться» в него на какое-то время вместе со всем своим багажом знаний и опытом управления персоналом и выстраивания бизнес-процессов, со своими талантами, судебной практикой, со своим пониманием рынка и его проблем. Попробуйте поработать на государство. Попробуйте удержать профессионалов, поднять им зарплату. Попробуйте изменить подход к финансированию госструктур. Попробуйте что-то менять, предлагать, прилагать усилия к реформам, а не ругать какую-то, судя по содержанию претензий, абстрактную систему, сидя в своих уютных офисах. И не злословить за спинами коллег, кто отважился пойти работать на государство и оставил свой бизнес.

Что касается парней, с которыми служу, то могу сказать: они — профессионалы с колоссальным опытом, талантливые следователи и опера. Патриотичные и принципиальные. Жаль, многим из них некуда возвращаться после службы в АТО. Идет сокращение и реформирование. Мне за них больно.

 

— Как, по вашему мнению, военные действия повлияли на нашу жизнь?

— Эта война соединила страну и очень ее перемешала. В АТО служат ребята, которые до этого ни разу не были на Донбассе, рядом с парнями, которые до войны жили в Донецке и Луганске. Я наблюдаю, как западноукраинские традиции приживаются на востоке, как восточные настроения слушает запад. Именно в АТО сейчас идет этот пресловутый культурный диалог между востоком и западом. И реально же идет.

Кстати, я в этом году впервые по-настоящему, по-украински праздновала Рождество!

 

— Как именно?

— Я выросла в семье, где Рождество не очень праздновали, к сожалению. А в этом году на Святой вечер у нас было 12 постных блюд, настоящая кутья. Процессом приготовления руководил наш командир, который родом из Ивано-Франковска. Так душевно пели колядки, все было очень аутентично, по-украински, по-семейному, пусть и далеко от семей. Я не знала рождественских традиций, пока не попала на Донбасс. И, кажется, именно на Донбассе я заговорила по-украински.

 

(Беседовала

Кристина ПОШЕЛЮЖНАЯ,

«Юридическая практика»)