Умение оперативно и адекватно реагировать на изменения экономической среды, способность отвечать на все вызовы рынка — это те качества, которые приносят успех практически любому делу. Не является исключением и юридическая практика. Почему команда юристов, успешная в сфере судебного сопровождения споров, открывает новую практику, посвященную банкротству, и что дает возможность говорить о ее перспективности, мы решили узнать у Артема Стоянова, старшего партнера LCF, и Елены Волянской, советника LCF.

 

— Артем, LCF известна участникам юридического рынка в первую очередь как команда опытных судебников. Однако вы говорите о намерении развивать новую специализацию в сфере банкротства. С чем связана такая необходимость?

Артем Стоянов (А.С.): Да, действительно, мы многие годы специализируемся в litigation, и скажу без лишней скромности: мы одни из лучших на украинском юридическом рынке. А по версии «Юридической премии» — самые лучшие по итогам 2016 года.

Для того чтобы так долго держать этот почетный титул, мы предоставляем лучшую экспертизу, у нас колоссальный практический опыт и доскональное знание судебного процесса и судебной практики.

Процедура банкротства — это во многом такой же судебный процесс, как и все остальные, но с дополнительными особенностями. Передавая на наше сопровождение банкротные кейсы, клиенты требовали от нас оставаться в первую очередь блестящими судебниками. И мы с этой задачей справились.

В то же время процедура банкротства помимо вопросов судебного процесса охватывает много других специфических отраслей права и экономики, и чтобы предоставлять клиенту full service в делах о банкротстве, мы выделили отдельную практику, которую возглавила Елена Волянская, советник LCF.

 

— Елена, расскажите об опыте вашей компании, какие дела о банкротстве чаще всего ведет ваша фирма?

Елена Волянская (Е.В.): Значительная часть наших клиентов — крупные украинские банки. Поэтому в наших первых делах о банкротстве мы представляли интересы банков-кредиторов, успешно противодействуя контролируемым должниками процедурам банкротства и добиваясь максимально возможного реального погашения требований банков.

Так, заявляя денежные требования к должнику в рамках процедуры банкротства, банки часто не могут получить желаемого результата. Если требования банка полностью обеспечены залогом, он не имеет возможности войти в состав комитета кредиторов — органа, уполномоченного решать важнейшие вопросы предприятия-банкрота. В то же время существуют механизмы, позволяющие банку доказать правомерность включения его в реестр требований кредиторов в качестве конкурсного и обеспечить представительство в комитете.

Помимо законодательных ограничений в рамках процедуры банкротства должника банки могут столкнуться с рядом аспектов, значительно усложняющих возврат средств. Для предотвращения негативных последствий банк должен проводить мониторинг каждого этапа процедуры банкротства: от момента возбуждения дела о банкротстве до этапа реализации имущества должника. Нам приходится занимать активную позицию и контролировать действия зачастую недобросовестных распорядителей имущества или ликвидаторов, обжаловать в судебном порядке решения или действия должника, арбитражного управляющего либо других кредиторов, препятствующих взысканию задолженности в рамках процедуры банкротства или затягивающих сроки рассмотрения дела. Также важно своевременно обжаловать действительность сделок должника, которые предшествовали делу о банкротстве и были направлены на искусственное создание задолженности перед аффилированными кредиторами или выведение активов, — это позволит вернуть имущество в конкурсную массу и пересмотреть структуру кредиторской задолженности.

 

— Какую основную стратегическую задачу необходимо решить банку, чтобы быть уверенным в возврате средств должником?

А.С.:Зачастую процедура банкротства инициируется должником с одной целью — генерировать прибыль, сохраняя контроль над профильным активом в условиях действия моратория на взыскание задолженности.

В такой ситуации наша задача — не допустить саботирования действующим руководством предприятия работы арбитражного управляющего. Законом предусмотрены механизмы, позволяющие в судебном порядке отстранить недобросовестного руководителя или заменить неэффективного или непрофессионального арбитражного управляющего. Кроме того, в настоящее время функционируют дисциплинарные комиссии по контролю деятельности арбитражных управляющих, и кредитор или должник имеет возможность подать жалобу на действия распорядителя имущества или ликвидатора, если он действует недобросовестно и нарушает права участников дела о банкротстве.

 

— Вы ведете дела о банкротстве только в интересах кредиторов или также выступаете на стороне должника?

А.С.: Только разносторонний опыт может обеспечить настоящий профессионализм.

Предварительно мы детально анализируем кейс, который нам предлагают сопровождать в интересах должника. Так, в настоящее время многие крупные предприятия в силу объективных причин не способны погасить задолженность перед кредиторами. Одной из распространенных ситуаций является потеря должником значительной части активов в зоне АТО или на оккупированных территориях. Вследствие этого предприятие теряет возможность полноценно обслуживать кредит из-за падения производства или его прекращения.

Мы помогаем должникам, которые заинтересованы в эффективном разрешении вопроса погашения проблемной задолженности и сохранении собственного бизнеса либо части имущества, принадлежащего компании. Как правило, такие процедуры банкротства заканчиваются мировыми соглашениями и реструктуризацией долга на компромиссных для всех участников процесса условиях.

 

— Банкротство банков — одна из самых обсуждаемых тем на рынке. На какие новые тенденции в данном аспекте стоит обращать внимание?

Е.В.: Безусловно, массовое выведение банков с украинского рынка обусловило новый виток судебных споров, ранее не известных нашей судебной системе. Тут стоит отметить абсолютно новую категорию споров — обжалование акционерами банка введения временной администрации и ликвидационной процедуры. Мы ведем несколько подобных споров и, фактически, формируем практику в данном направлении.

Значительной категорией споров являются также споры относительно обжалования сделок банка, предшествовавших введению в нем временной администрации, таких как зачет требований по кредитным обязательствам перед банком и обязательствам банка перед вкладчиками или клиентами. У нас есть успешный опыт защиты интересов клиентов банка в данной категории споров и рациональные пути решения проблемных ситуаций.

 

— Приходилось ли вам участвовать в процедурах банкротства государственного предприятия?

А.С.: Главной особенностью банкротства государственных предприятий, особенно в стратегически важных отраслях экономики, является значительный административный ресурс, которым бизнес зачастую не владеет.

Даже при качественно проработанной стратегии банкротства государственного предприятия нельзя исключать возможный риск введения в административном порядке, например, моратория на взыскание задолженности или удовлетворение требований кредиторов. Такие административные меры блокируют возможность взыскания задолженности как до процедуры банкротства, так и во время нее.

 

— Есть ли в таком случае эффективные механизмы защиты инвестиций в государственный сектор экономики?

Е.В.: С одной стороны, государство с учетом рекомендаций Европейского суда по правам человека предлагает привлекательный для инвесторов подход к вопросам погашения задолженности должников государственных предприятий, гарантируя исполнение таких решений.

Однако сегодня задолженность государственного бюджета по данной программе составляет более 3,4 млрд грн, поэтому реальное погашение может занять значительное время.

В итоге, несмотря на прогрессивное законодательное регулирование защиты интересов кредиторов государственных предприятий, с реальным погашением задолженности нередко возникают трудности. Именно поэтому очень важно своевременное построение комплексной стратегии защиты интересов инвестора в случае возникновения проблем с платежеспособностью государственного предприятия.

 

(Беседовала Марина БАХОЛДИНА,

«Юридическая практика»)