Что касается каких-либо специально установленных механизмов защиты интересов должников, то ничего кардинально нового в Кодексе я не увидел. Наоборот, идет планомерное ухудшение их положения. К сожалению, реальные механизмы санации не предусматриваются, хотя мне кажется, что как минимум для больших реально работающих компаний санация должна презюмироваться как обязательная, а вот невозможность ее проведения — быть предметом доказывания в суде. Работающий актив всегда стоит дороже. Например, конвертация долга в капитал может стать достаточно выгодным и эффективным инструментом не только выхода из процедуры банкротства, сохранения работающего бизнеса, но и активизации определенного сегмента фондового рынка. Но поскольку законодательно устанавливать подобные механизмы сложно, государству, похоже, гораздо проще установить механизм рас- продажи активов по бросовым ценам, предоставляя кредиторам хоть и копеечные, но все же гарантии возврата средств.

— Какие проблемы института банкротства остаются нерешенными? Какие новые нормы вы хотели бы увидеть в Кодексе при его дальнейшей доработке?

— Начну с самого общего — для начала нужно четко законодательно определить цели и принципы процедур банкротства, честно и прямо расставить приоритеты госполитики в оси «санация-ликвидация». Исходя из частных положений Кодекса, можно сделать определенные выводы о про- кредиторской направленности процедуры, ее срочности и т.д., но все это нужно формализовать и закрепить, попутно переосмыслив, насколько осознанно законодатель отказывается от приоритета восстановления платежеспособности. В принципе здесь усматриваются вопросы экономической безопасности, особенно в части реального сектора экономики. По моему мнению, должны быть определенные предохранители, чтобы мы не «убивали» реально работающие предприятия, не «дерибанили» их на куски только из-за того, что кредиторы не могут договориться. Нужно четко прописать обязательность санации и только в случае ее неуспешности переходить к ликвидации.

Второй важный аспект касается роли государства в сфере банкротства: от Министерства юстиции Украины как регулятора до участников процедур банкротства, которых так или иначе можно отнести к государственному сектору экономики. Должна работать презумпция обязанности принятия решений в процедуре (например, голосование в комитете кредиторов), а не просто возможность, которой госсектор «от греха подальше» предпочитает не пользоваться. Также нужно решить проблему огромного количества де-факто неработающих госкомпаний-банкротов, которые не ликвидируются в силу различных запретов и ограничений: государство должно либо профинансировать соответствующие сферы, либо пустить туда частный капитал, в том числе посредством процедур санации и капитализации.

Есть еще ряд частных моментов, о которых ввиду отсутствия окончательного текста Кодекса говорить пока преждевременно. Из наиболее важного — я бы пересмотрел вопрос снятия барьеров начала процедуры банкротства. Это наше украинское ноу-хау, которое может оказаться чревато последствиями. У нас исключили указание и о пороговой сумме, и о минимальном сроке одновременно. По крайней мере норму о сроке можно было бы оставить, помня о том, что в отечественных реалиях начало процедуры банкротства предприятия — это, за редким исключением, билет в один конец.

Беседовал Алексей НАСАДЮК, «Юридическая практика»