30 сентября с.г. наступит час «Ч» для реализации, наверное, самых масштабных за последние 20 лет реформенных новаций в сфере правосудия. И если к глубинным изменениям на конституционном уровне у судей было время подготовиться, то для осмысления имплементационных пертурбаций, предусмотренных новым Законом Украины «О судоустройстве и статусе судей, им было отведено менее трех месяцев. С каким настроением судьи будут вступать в новую законодательную эру, как они оценивают предложенные изменения и какие проблемы в процессе их реализации могут возникнуть, а также каких дальнейших шагов от законодателей они ожидают — эти и другие вопросы мы адресовали Председателю Верховного Суда Украины Ярославу Романюку.

 

— Ярослав Михайлович, вы являетесь давним сторонником перехода Украины к трехзвенной судебной системе. Правда, в прошлом году в ходе экспертного обсуждения в рамках в деятельности Конституционной комиссии эта идея поддержки не нашла: как отмечалось, к таким масштабным пертурбациям отечественная судебная система не готова. Что изменилось в этом году?

— Необходимость перехода Украины к трехзвенной судебной системе — не только мое личное мнение, это официальная позиция Верховного Суда Украины (ВСУ), которая была озвучена на Пленуме Суда еще в апреле 2014 года и которую, к слову, единогласно поддержали все судьи. После этого ВСУ последовательно придерживается этой позиции. И мы, конечно же, подавали свои предложения по данному вопросу в Конституционную комиссию.

Действительно, определенный период времени идея трехзвенной судебной системы экспертной поддержки не находила. Очевидно, что главным сдерживающим фактором в вопросе реализации этой, без преувеличения, революционной для Украины новации была боязнь: дескать, сломаем существующую систему, которая, несмотря ни на что, действует и выполняет свои функции, а новую, более эффективную, построить не удастся. Чтобы рассеять такие сомнения, в ВСУ мы провели исследование на базе европейских критериев эффективности судебных систем. Эффективность судебных систем государств Европы основывается на трех китах — критериях доступности судов, оперативности прохождения дела в судебной системе (до момента окончательного разрешения спора) и единства судебной практики. В рамках нашего исследования мы проанализировали плотность населения нашей страны, административно-территориальное деление,показатели расстояния между местонахождением судов первой инстанции и местом проживания граждан, населения той или иной административно-территориальной единицы, судебную статистику, особенности споров, рассматриваемых судами (как по юрисдикциям, так и по категориям), а также проблемы, возникающие в системе, и много других моментов и пришли к выводу — трехзвенная система будет эффективнее существующей! Результаты этого анализа мы постарались максимально донести до экспертной среды: передали их и членам Конституционной комиссии, и народным депутатам. И, как мы видим, наши аргументы возымели действие, разработчики судебной реформы и законодатели услышали их и согласились сделать такой важный шаг, как переход Украины к трехзвенной судебной системе.

Нынешняя модель судебной системы Украины, к сожалению, порождает внутренние противоречия в самой системе, которые не находят должного разрешения и ослабляют и систему, и судебную власть в целом. Потому конечной целью предложений Верховного Суда Украины является упрощение судебной системы. С одной стороны, упрощение нужно для того, чтобы система стала более понятной и более доступной в первую очередь для граждан, наших соотечественников, которые обращаются в суды. А с другой — для того чтобы судебная система, наконец, стала целостной, монолитной, четко структурированной, чтобы она превратилась из совокупности разных судебных органов, что наблюдаем сейчас, действительно в судебную власть.

 

— А как вы оцениваете предложенный в новом Законе Украины «О судоустройстве и статусе судей» алгоритм такого перехода?

— Законодательный механизм действительно довольно шероховатый. Но нужно понимать, что в случае резкого перехода к трезвенной судебной системе возникают слишком высокие риски. Поэтому был избран алгоритм плавного перехода: путем внедрения процедур досудебного урегулирования споров, примирения, ограничения категорий дел, которые должны решаться судами, внедрения фильтров для доступа к кассационному суду. Это те направления, по результатам реализации которых следует ожидать дальнейшей трансформации судебной системы. Эти векторы, по моему мнению, верны — они работают на упреждение чрезмерной загруженности судебной системы в целом и суда кассационной инстанции в частности. И самое главное — они направлены на повышение качества и эффективности осуществления правосудия на уровне судов первой инстанции и, что особенно важно, на уровне апелляционных судов, ведь при меньшем количестве дел в производстве судья может уделить каждому правовому конфликту больше внимания и времени, глубже изучить его и принять качественно мотивированное решение.

При этом концептуальное видение ВСУ остается неизменным: отечественная судебная система должна быть трехзвенной с внутренней специализацией (специализация судей на уровне каждого суда), а не с внешней (на уровне разных судов). Уверен, что рано или поздно Украина придет именно к такому алгоритму функционирования судебной системы: в административной единице, районе действует один суд, который рассматривает все споры, возникающие между жителями этого района, юридическими лицами. С этой целью состав такого суда комплектуется судьями различных специализаций: гражданской, уголовной, административной и т.п. Собственно говоря, и сейчас так функционируют многие суды — ВСУ, высшие суды, апелляционные и даже крупные суды первой инстанции.

 

— Если проводить параллели между судебными реформами — нынешней и образца 2010 года, — возникает чувство некоего законодательного дежавю, ведь именно на наивысшей судебной инстанции будут замыкаться ключевые реформенные новации, с той лишь разницей, что шесть лет назад реконструкция ВСУ была разрушительной (урезаны полномочия суда, сокращен его количественный состав и т.д.), а теперь наоборот — созидательной. Почему, на ваш взгляд, Верховный Суд (ВС) был снова вынесен во главу угла реформирования?

— Не соглашусь с тем, что нынешняя реформа замыкается исключительно на Верховном Суде. Да, ВСУ первым будет проходить процесс трансформации, но в заключительных и переходных положениях нового Закона Украины «О судоустройстве и статусе судей» заложен механизм для дальнейших пертурбаций: предусмотрен трехгодичный срок для создания апелляционных округов и формирования в них новых судов апелляционной инстанции по новым правилам, после чего аналогичные трансформации путем укрупнения судов должны произойти и на уровне первых инстанций. Не трудно спрогнозировать, что эти преобразования будут проходить по такому же принципу, какой сейчас предусмотрен для ВСУ и высших судов, — это ликвидация «старых» судов и образование на их материально-технической базе новых, а также набор судей в новые суды на основе конкурса.

Что касается ВСУ, то за последние несколько лет, на мой взгляд, законодатели окончательно убедились в том, что для выполнения своей главной задачи — обеспечения единства судебной практики — этот суд должен иметь действенные процессуально и эффективные механизмы влияния на судебную практику. А для этого он должен быть судом кассационной инстанции.

В результате в прошлом году ВСУ вернули право самостоятельно решать вопрос о допуске дела к производству. А сейчас законодатели обратили внимание и на то, что «единение» судебной практики четырьмя разными судами неэффективно, и пришли к выводу, что выполнять эту функцию должна одна, наивысшая, инстанция — Верховный Суд.

 

— Если говорить об изменениях в структуре ВС и новых правилах его деятельности, можете назвать сильные и слабые стороны предложенного законодательного алгоритма? Например, не возникнут ли сложности в связи с тем, что в составе ВС будет действовать фактически пять автономных инстанций: Большая палата и четыре кассационных суда?

— По моему мнению, риск возникновения сложностей в работе нового ВС действительно существует. Суд будет очень громоздким (до 200 судей) и сложно структурированный, поэтому в вопросе согласованности позиций могут возникать трудности. Но какие именно проблемы появятся и насколько безболезненно удастся их решить, будет зависеть и от судей, которые придут работать в новый Верховный Суд, и от процессуальных механизмов, которыми они будут оперировать в работе.

Что касается соотношения полномочий кассационных судов и Большой палаты, то, думаю, пока рано что-то прогнозировать. Ответы на эти вопросы должны дать новые процессуальные кодексы. На мой взгляд, кассационные суды должны осуществлять функцию так называемого обычного кассационного рассмотрения дел. В свою очередь Большая палата должна иметь право самостоятельно решать вопрос допуска к производству палаты только тех дел, рассмотрением которых будет обеспечиваться дальнейшее развитие права и будут устраняться разночтения в правоприменении. Эта палата должна рассматривать дела особой сложности, резонансные дела. Именно заключение Большой палаты должно быть обязательным для всех судов, в том числе и для кассационных. Возникнут ли на этой почве некие противостояния и конфликты между кассационными судами и Большой палатой — опять-таки говорить об этом пока рано. Повторю: это будет зависеть прежде всего от кадрового состава нового ВС, к тому же процессуальные правила работы нового ВС пока не утверждены…

 

— Ярослав Михайлович, думаю, вы согласитесь с тем, что сейчас решение относительно участия в конкурсе на должность судьи ВС для каждого из кандидатов будет своеобразной карьерной «лотереей», поскольку процессуальной ясности в части полномочий нового Суда еще нет.

— Действительно, на уровне профильного законодательства установлена лишь главная задача Верховного Суда — он должен обеспечивать постоянство и единство судебной практики. Но с помощью какого именно процессуального инструментария будет реализовываться эта функция, пока не ясно: нет ни рабочих версий соответствующих проектов, ни тем более принятых законов. Думаю, что это станет проблемой как для кандидатов на должность судей ВС, так и для тех, кто будет осуществлять кадровый отбор. Ведь для понимания того, насколько готов кандидат к осуществлению правосудия в Верховном Суде, главным образом нужно определить, каким образом он будет оперировать процессуальными инструментами, применяя их на практике. Поэтому принципиально важно в ближайшее время подкрепить определенные в профильном законодательстве функции ВС соответствующим процессуальным содержанием.

Хотя, как бы то ни было, но ВС будет судом кассационной инстанции. Поэтому вряд ли можно предложить что-то принципиально новое в процессуальных правилах его работы, кардинально отличающееся от тех правил, по которым сейчас действуют высшие суды как суды кассационной инстанции. Безусловно, изменения в процессуальных законах будут. Но кассационный суд — суд права, а не факта, и кандидаты, планирующие попробовать свои силы в конкурсе на должности судей ВС, могут отталкиваться от основных принципов работы такого суда.

 

— А можно ли в рамках реформирования процессуального законодательства решить проблему так называемых юрисдикционных споров?

— Юрисдикционные споры — это болезненный вопрос для отечественной судебной системы. Несмотря на то что он возник давно, сейчас стоит довольно остро. В свое время эту проблему пытался решить и Конституционный Суд Украины (все мы помним его решение 2010 года о компетенции административных судов в отношении земельных споров), и Верховный Суд Украины, после того как в 2015 году получил полномочия по рассмотрению дел относительно неодинакового применения судами кассационной инстанции норм процессуального закона в части подсудности или компетенции судов.

Но, к сожалению, нужно признать, что эти старания не увенчались успехом, как говорят, воз и ныне там: проблема юрисдикционных споров не решена до сих пор. Поэтому, с моей точки зрения, в нынешних реалиях самый лучший способ разрубить этот гордиев узел — усовершенствование законодательного регулирования. Законом следует четко и однозначно определить компетенцию судов в спорных моментах, чтобы пресечь возможность двоякого толкования судами своей юрисдикции с целью переложить на себя полномочия по рассмотрению определенной категории дел. Но порой и этого недостаточно. Не так давно в процессе общения с председателем Федерального верховного суда Германии я поинтересовался у своего зарубежного коллеги как решаются юрисдикционные конфликты у них, ведь в Германии существует пять автономных вертикалей специализированных судов, которые не пересекаются ни на одном уровне. И получил ответ: необходимы четкое законодательное урегулирование в вопросе компетенции, устоявшаяся судебная практика и, что очень важно, правовая культура участников судебного разбирательства, да и самих судей, которые не позволяют себе путем определенных толкований возлагать на себя полномочия по рассмотрению тех или иных категорий споров. Судьи уважают правовые заключения суда высшего уровня, особенного того суда, заданием которого является обеспечение единства судебной практики.

В нашем государстве о такой правовой культуре, к сожалению, пока говорить не приходится. Еще раз вспомню о земельных спорах. ВСУ как наивысшая судебная инстанция несколько раз высказывался относительно компетенции общих судов по рассмотрению подобных споров. Из последних споров достаточно вспомнить хотя бы постановление от 16 декабря 2015 года по делу № 6-2510цс15, в котором все три профильные палаты ВСУ: гражданская, административная и хозяйственная, рассмотрев дело на общем заседании, в который раз акцентировали внимание на правовой позиции ВСУ относительно подсудности земельных споров. Но административные суды, и Высший административный суд Украины в том числе, продолжают их считать административными, рассматривают по сути и игнорируют правовое заключение ВСУ, формально ссылаясь в судебных решениях на использование своего права отойти от позиции ВСУ. Если и в новом ВС сохранится такая правовая «культура», исправить ситуацию будет крайне сложно.

 

— Возвращаясь к вопросу функционирования нового ВС, ваш прогноз: когда Суд сможет реально заработать? И в итоге от чего будет зависеть эффективность его деятельности в большей степени: от кадрового ресурса или все же законодательного — от того, насколько качественно будет выписано процессуальное законодательство?

— В вопросе эффективности деятельности нового ВС важны оба фактора: и качество кадрового ресурса, и качество процессуального законодательства. Одно без другого должного эффекта не даст.

Что касается начала деятельности нового ВС, то этот вопрос тесно связан с процессом кадрового формирования Cуда. Председатель Высшей квалификационной комиссии судей Украины (ВККС) Сергей Козьяков публично уже рассказывал о планах возглавляемого им органа по проведению кадрового отбора в Верховный Суд. Так, до 15 октября с.г. ВККС планирует утвердить пакет нормативных документов, необходимых для проведения конкурса на должности судей нового Суда, и принять решение об объявлении конкурса. Далее будут следовать этапы конкурса: проверка документов, тестирование кандидатов для проверки уровня их теоретических знаний, проверка практических навыков посредством выполнения практических заданий. Лица, показавшие хорошие результаты на этих этапах, пройдут специальную проверку, осуществляемую в том числе фискальными органами и Национальным антикоррупционным бюро Украины. Потом будет проводиться собеседование и в результате — приниматься решение о победителях конкурса.

Срок для образования нового ВС предусмотрен Законом Украины «О судоустройстве и статусе судей» — шесть месяцев со дня вступления настоящего Закона в силу. О конкретных сроках формирования кадрового состава ВС говорить трудно, ведь это зависит от множества факторов: от выполнения ВККС запланированных мероприятий в срок, от того, насколько слаженно и без сбоев будут сотрудничать ВККС и другие государственные органы в процессе проведения специальной проверки претендентов на должности судей, и, конечно же, от количества кандидатов на должности судей ВС.

 

— В первую очередь новому ВС, очевидно, предстоит решить организационные вопросы, в частности, нужно будет сформировать свои структурные подразделения: Большую палату и четыре кассационных суда…

— Действительно, этот вопрос одним из первых будет стоять на повестке дня для ВС. Но решать его нужно уже сейчас, начиная с определения количественного состав каждого из кассационных судов. Ведь конкурс будет проходить в каждый кассационный суд отдельно, и, безусловно, нужно знать, сколько вакансий открывается для замещения на конкурсе. По моему мнению, численность судей в каждом кассационном суде не должна быть одинаковой. Чтобы предметно изучить вопрос относительно необходимого количества рабочих рук для каждого из четырех судов, мы проанализировали данные судебной статистики рассмотрения дел кассационными инстанциями за последние пять лет. По результатам проведенного анализа пришли к выводу, что наиболее многочисленным должен быть Кассационный гражданский суд, на втором месте по количеству судей должен стоять Кассационный административный суд, на третьем — Кассационный уголовный суд и на четвертом — Кассационный хозяйственный.

При этом уже сейчас можно прогнозировать, что на начальном этапе деятельности новый ВС столкнется с проблемой чрезмерной нагрузки в связи с тем, что на его рассмотрение поступят дела, которые не успеют рассмотреть ныне действующие Верховный и высшие специализированные суды Украины. По предварительным подсчетам, на конец сентября с.г. количество нерассмотренных дел в этих судах составит порядка 40 тысяч. А поскольку коэффициент полезного действия у этих четырех инстанций в нынешних условиях будет существенно ниже (ввиду того, что существенное количество судьей уже уволились, или подали заявление об отставке, или планируют это сделать, те же, кто решил остаться работать, будут готовиться к конкурсным процедурам), очевидно, что до момента начала работы нового ВС этот остаток нерассмотренных дел существенно не уменьшится.

Следовательно, если весь этот массив дел в один момент будет передан на рассмотрение нового ВС, существует серьезный риск того, что этот суд не сможет работать эффективно и давать своевременные ответы на вопросы, которые поднимает судебная практика.

 

— А какой же выход из этой ситуации?

— Выход из этой ситуации должен найти законодатель. Возможно, например, путем продления деятельности нынешних высших специализированных судов до момента рассмотрения ими всех принятых к производству дел. Да, понимаю, что в таком случае новый ВС и ликвидированные суды будут параллельно осуществлять кассационные полномочия. Но считаю, что как вынужденная и временная мера это допустимо. Можно также пойти уже известным путем: скажем, передать эти дела в апелляционные инстанции для рассмотрения их в кассационном порядке. Аналогичное решение законодатели уже принимали в 2007 году, когда в ВСУ накопилось большое количество дел, и для того, чтобы не допустить коллапса в его работе и обеспечить оперативность рассмотрения, дела были переданы в апелляционные суды. Правда, в этом случае мы также столкнемся с проблемой, ведь апелляционных административных судов всего восемь, а дел в ВАСУ в остатке уже сейчас более 20 тыс.

 

— Масштабные преобразования ВС — не единственные сюрпризы имплементационного закона, не связанные напрямую с конституционными изменениями в части правосудия. Для вас не стал удивлением тот факт, что все дисциплинарные функции будут замыкаться на Высшем совете правосудия (ВСП), ведь в рамках усовершенствования конституционного регулирования правосудия вопрос разграничения дисциплинарных полномочий так и не был решен?

— Действующий закон предусматривает, что функции дисциплинарного органа в отношении судей осуществляют ВККС и Высший совет юстиции. Функционирование двух отдельных дисциплинарных органов порождает разную дисциплинарную практику, хотя их полномочия отличаются только тем, в суде какого уровня работает судья, в отношении которого осуществляется дисциплинарное производство. Но ведь все судьи независимо от уровня суда имеют одинаковый статус, и дисциплинарная практика должна быть одинаковая. Поэтому ВСУ выступает за то, что дисциплинарный орган должен быть один.

Но сегодня остается нерешенной иная проблема: основной дисциплинарный груз лежит на ВККС — она рассматривает жалобы на действия судей местных и апелляционных судов, которых большинство в системе. Это привело к тому, что на рассмотрении ВККС в среднем находится около 10 тыс. жалоб. Нагрузка, скажем откровенно, чрезмерная. И то, что законодатель предусмотрел требование, согласно которому жалобу на действия судьи должен готовить адвокат, ситуацию не спасло.

Если просто лишить ВККС дисциплинарной функции в отношении судей и передать такие полномочия исключительно ВСП, то к ВСП перейдет и проблема загруженности. Поэтому, чтобы оптимизировать деятельность указанного дисциплинарного органа и не допустить чрезмерной нагрузки, можно предложить изменить систему дисциплинарных органов и предусмотреть деятельность региональных, например, на две-три области, дисциплинарных комиссий. Такие комиссии будут ближе и к рядовым гражданам, и к судьям. Они будут лучше знать ситуацию в регионе, в конкретном суде и смогут рассматривать жалобы и быстрее, и объективнее. А для того, чтобы предупредить возникновение расхождений в дисциплинарной практике, необходимо провести разграничение полномочий между Высшим советом правосудия и региональными дисциплинарными комиссиями следующим образом. Например, комиссии могут проводить предварительную проверку жалоб и решать вопрос о наличии оснований для открытия дисциплинарного производства. А уж если такое производство открыто, дисциплинарное дело передается в ВСП, который рассматривает все дисциплинарные дела по сути, формируя таким образом единую практику.

 

— Существует ли риск того, что ВСП, как многие сегодня говорят, превратится в своеобразного «монстра» в судебной системе — органа с широкими полномочиями и возможностями?

— Такой риск действительно существует. Поскольку Украина — постсоветское славянское государство, то с учетом особенностей нашей ментальности, политической и правовой культуры превратить в «монстра» можно любой орган, в руках которого концентрируются серьезные полномочия. Так как ВСП получает очень широкий перечень полномочий, позволяющих влиять на обеспечение жизнедеятельности всей судебной системы, его может постигнуть такая участь, к тому же в существующих условиях ВСП как орган становится политически уязвимым.

Правильнее, с моей точки зрения, было бы рассредоточить полномочия ВСП, частично передав их органам судейского самоуправления и тем самым усилив их роль. Изначально такие предложения обсуждались. Почему инициаторы судебной реформы пошли по другому пути и не расширили, а наоборот, сузили полномочия, в частности, Совета судей Украины?.. Об этом, наверное, стоит задуматься прежде всего членам высшего органа судейского самоуправления: и нынешним, и бывшим. Эффективно ли они распоряжались имеющимися у них полномочиями, если законодатель решил их передать другому органу?..

Поэтому превратится ли ВСП, как вы сказали, в «монстра» или нет, в конечном итоге будет зависеть от персонального состава этого органа. Такие опасения никогда не подтвердятся, если каждый член ВСП будет обладать внутренним стержнем, силой и стойкостью, чтобы противостоять не только возможному внешнему давлению, но и внутреннему искушению воспользоваться своими полномочиями. Поэтому перед съездом судей, который в обозримом будущем будет заниматься комплектацией состава ВСП (согласно конституционным изменениям, высший орган судейского самоуправления должен избрать трех членов этого органа, не исключено, что имплементационным законом ему предоставят возможность заполнить все существующие вакансии — прим. ред.), стоит важная и ответственная задача — делегировать для работы в ВСП самых достойных представителей судейского корпуса, ведь его квота более чем значительна — половина состава этого конституционного органа.

 

— Есть ли в новом законодательстве о ВСП «белые пятна»: вопросы, которые остались вне поля законодательного зрения, или спорные аспекты, способные привести к сложностям в правоприменении?

— Несколько недель назад в ходе публичной презентации законопроекта о ВСП эксперт Совета Европы Герхард Райснер отметил, что в соответствии с предложенным законодательным регулированием ВСП станет чуть ли не самым совершенным среди подобных органов, функционирующих в Европе. Не буду спорить с мнением авторитетного международного эксперта, но, как говорится, совершенству нет предела. Лично у меня есть несколько замечаний к предлагаемому законопроекту о ВСП. К примеру, одно из замечаний касается предусмотренного (в части 10 статьи 49 проекта) алгоритма, согласно которому, если в процессе рассмотрения дисциплинарного дела в отношении судьи дисциплинарная палата придет к выводу, что в действиях других судей присутствуют признаки дисциплинарного проступка или в действиях этого судьи присутствуют признаки иного дисциплинарного проступка, она может принять решение об открытии другого дисциплинарного дела по собственной инициативе. Но это предложение идет вразрез с пунктом 26 Киевских рекомендаций ОБСЕ относительно независимости судопроизводства в Восточной Европе, на Южном Кавказе и в Средней Азии, который гласит: органы, рассматривающие дела о привлечении судей к дисциплинарной ответственности, не могут инициировать такие дела.

Еще одно замечание касается части 2 статьи 57 законопроекта, в которой устанавливается исключительный перечень оснований для обжалования и отмены решения ВСП об увольнении судьи, принятого по результатам рассмотрения дисциплинарного дела. Таких оснований всего три, и все они сводятся исключительно к нарушению ВСП процедуры: был ли полномочным состав ВСП, подписано ли решение надлежащим составом, есть ли в решении ссылки на определенные законом основания для увольнения судьи и мотивы, по которым ВСП пришел к соответствующим выводам. То есть суд не будет иметь права проверить, правильно, полно и объективно ли ВСП установил фактические обстоятельства, установлены ли они на основе надлежащих доказательств, правильно ли применен материальный закон при разрешении дисциплинарного дела и т.д. В связи с этим возникает ряд вопросов. Для чего вообще необходимо в таком случае право на судебное обжалование решения ВСП? Только лишь для формальной проверки судом правильности оформления решения ВСП? Можно ли в таком случае считать, что государство обеспечило лицу на национальном уровне надлежащую судебную защиту в соответствии со статьей 6 Конвенции о защите прав человека и основоположных свобод? Можно ли суд при таком объеме полномочий считать собственно «судом» в понимании этой статьи Конвенции? Вряд ли…

Я могу предположить, по какой причине появилась такая норма. Наверняка этому способствовала сформировавшаяся практика административных судов, которые, рассматривая жалобы на решения органов государственной власти, возлагают на себя полномочия соответствующих органов, фактически подменяя их. К слову, подобные ситуации характерны не только для административных судов, они имеют место и в судах других специализаций в практике по другим категориям споров. Но ведь и полное отстранение суда от процесса проверки полноты и правильности решения ВСП — это тоже крайность, причем совершенно не оправданная!

Полномочия суда в процессе обжалования решений ВСП, принятых по результатам дисциплинарных производств, особенно важны в свете новой дисциплинарной процедуры. С одной стороны, в этом вопросе есть позитивный сдвиг — законодатель наконец-то отказался от такого размытого, абстрактного и допускающего злоупотребления основания для увольнения судьи, как нарушение присяги. Такое решение можно только приветствовать. Но с другой — в новом Законе Украины «О судоустройстве и статусе судей» прописан достаточно объемный и нечеткий перечень оснований для привлечения судьи к ответственности. А это в совокупности с отсутствием у суда реальных механизмов проверки решения ВСП может стать угрозой для судейской независимости.

 

— Не секрет, что некоторые представители судейского корпуса довольно скептически относятся к грядущим переменам, особенно к необходимости подтверждения своей способности осуществлять правосудие в конкретном суде. Получается, что сейчас у судей есть два пути: либо проходить квалификационное оценивание, а в случае необходимости и конкурсную процедуру, либо увольняться или уходить в отставку?

— На одном из заседаний Конституционной комиссии в ходе активной дискуссии по вопросу оценивания судей я задал вопрос присутствующей на заседании Анне Сухоцкой, члену Европейской комиссии за демократию через право (Венецианская комиссия): можно ли вообще оценивать судью, который избран на должность бессрочно, и можно ли уволить такого судью по результатам оценивания? Г-жа Сухоцкая ответила очень мудро. Она сказала, что судьи являются такой же частью своего общества, как и представители любых других профессий. Более того, судьи пребывают на службе общества, следовательно, они должны вызывать у него доверие и делать все возможное, чтобы это доверие сохранить. Со своей стороны общество вправе высказывать пожелания относительно деятельности судов, а также предъявлять претензии судам. И судьи не должны отказываться от коммуникации с обществом, отгораживаясь от него, тем самым превращаясь в глазах людей в касту неприкасаемых. Наоборот, судьи должны попытаться понять суть предъявляемых им претензий, найти способ и возможность отреагировать на них.

Г-жа Сухоцкая сказала, что она вовсе не призывает слепо идти на поводу общественного мнения, ведь общество тоже может ошибаться. Именно так, по моему мнению, происходит и сейчас. Ситуация в судебной системе далеко не так плоха, как в этом уверили общество безответственные политики, которые обвиняли и обвиняют суды во всех бедах нашего государства. Они преследуют весьма прозаичную цель — личный пиар и возможность отвлечь внимание людей от проблем в тех сферах, которые находятся именно в их ведении. Не последнюю роль сыграли и СМИ, которые в погоне за временной популярностью с удовольствием распространяют и тиражируют любые негативные новости о судах и судьях. По правде говоря, некоторые судьи своим поведением тоже подбрасывают новые основания для очередных обвинений в адрес судебной власти.

Но что бы мы сейчас ни говорили, негативный имидж судебной системы уже сформировался. Нужно это понимать и двигаться дальше. В сложившейся ситуации отрицать тот факт, что общество предъявляет претензии к судейскому корпусу, значит, фактически противопоставлять себя обществу. Это будет абсолютно неправильно. Люди сомневаются в профессионализме и добропорядочности судей? Значит, нужно эти сомнения развеять, пройти процедуры,