Принято считать, что вексель появляется там, тогда и постольку, где, когда и поскольку у предприятия возникает дефицит оборотных средств. Отчасти это действительно так. Но разве правильно будет во всех остальных случаях, когда оборотных средств предостаточно, расплачиваться денежными купюрами там, где вместо этого можно прибегнуть к услугам универсальной ценной бумаги? Конечно же, нет. Рачительный предприниматель любую сделку сначала оценивает с точки зрения возможного применения векселя, а уж потом вспоминает о своем банковском счете.

Казалось бы, при таком положении дел применение векселей в хозяйственной деятельности должно быть повсеместным и касаться решительно всех предприятий любой организационно-правовой формы и формы собственности. Однако пока этого не происходит. И причин тому множество. Сложное вексельное право, нестандартное соотношение вексельных отношений с гражданскими (хозяйственными) и налоговыми, дефицит специа­листов в данной сфере. Не последнюю роль в этом списке играют и досадные судебные промахи, которые служители фемиды допус­кают в редких пока еще вексельных спорах. Об одном таком споре и пойдет речь ниже.

Итак, дело было в Харькове. Общество с ограниченной ответственностью «Компания «Техинпром» приобрело у акционерного общества закрытого типа «А.М.Б.» простой вексель на сумму 448 880 грн 37 коп., эмитированный обществом с ограниченной ответственностью «Энергосоюз». В точном соответствии с установленным сроком вексель был предъявлен к платежу. Однако эмитент отказался от выплаты задолженнос­ти по векселю. Данный факт, как и полагается, был удостоверен своевременно заявленным протестом. После чего ООО «Компания «Техинпром», руководствуясь появившимся у него правом регрессного требования, обратилось к ЗАО «А.М.Б.» как к своему индоссанту, намереваясь получить от него то, что не смогло получить от векселедателя. Но ЗАО «А.М.Б.» тоже отказалось платить, ссылаясь на то, что оно не может нести ответственность по данному векселю, так как при передаче в порядке индоссамента на обороте вексельного бланка была совершена надпись с предостережением «без оборота на меня».

Такова фабула. В дальнейшем спорная ситуация перекочевала в величественные залы всеведущего правосудия и стала предметом детального судебного рассмот­рения.

Сначала о своей позиции заявил суд первой инстанции. Разбирательство было недолгим. 5 мая 2005 года от ООО «Компания «Техинпром» поступило исковое заявление, а уже 12 июля 2005 года решением Хозяйственного суда Харьковской области в удовлетворении исковых требований было отказано. Вынесенное решение было мотивировано тем, что, по мнению суда, индоссант может освободить себя от вексельного обязательства путем совершения безоборотной надписи. Ответчик, как указывал суд, освободил себя от ответственности по векселю, выйдя из вексельных отношений при помощи включения в передаточную надпись специального предостережения «без оборота на меня», вследствие чего исковые требования удовлетворению не подлежат.

Однако позиция суда первой инстанции не показалась достаточно убедительной двум вышестоящим судам. Постановлением Харьковского апелляционного хозяйственного суда от 14 ноября 2005 года, оставленным без изменений постановлением Высшего хозяйственного суда Украины, решение суда первой инстанции было отменено. При этом вынесено новое решение об удовлетворении исковых требований. В мотивировочной части обоих решений было указано, что в данном случае предостережение «без оборота на меня» на векселе не является запрещением нового индоссамента, а фактически является ограничивающим условием, вследствие чего вышеуказанное предостережение является ненаписанным в соответствии со статьей 12 Унифицированного закона о переводных векселях и простых векселях (введен Женевской конвенцией 1930 года, ратифицированной Украиной) Законом от 6 июля 1999 года № 826-XIV (УЗ), а индоссант, совершивший такое предостережение, является солидарно обязанным перед держателем и несет ответственность за платеж.

Наконец, пришла очередь Верховного Суда Украины (ВСУ), который должен был расставить все точки над «і» и поправить, если это окажется необходимым, судей нижестоящих инстанций в иерархии судебной системы. Итак, 18 мая 2006 года коллегией судей ВСУ было открыто производство по пересмотру в кассационном порядке постановления Высшего хозяйственного суда Украины от 14 марта 2006 года. 6 июня 2006 года кассационная жалоба ЗАО «А.М.Б.» была удовлетворена. В обоснование собственной позиции судьи ВСУ выдвинули следующие аргументы.

В соответствии со статьей 15 УЗ, говорилось в постановлении, поскольку не оговорено обратное, индоссант отвечает за акцепт и за платеж. А коль скоро это так, то указанная статья предусматривает возможность включения в индоссаментную надпись предостережения «без оборота на меня» или какого-либо другого предостережения, вследствие которого индоссант освобождается от ответственности за платеж по векселю. В таком случае индоссант отвечает только за действительность переданного по векселю требования. Указанное предостережение означает, что при неакцепте или неплатеже к такому индоссанту не могут быть предъявлены требования, предусмотренные статьями 43—49 УЗ, то есть оно освобождает индоссанта от ответственности за неисполнение обязательств по векселю. Таким образом, резюмировал ВСУ, следует согласиться с мнением суда первой инстанции в том, что в данном случае индоссант просто передал свое право индоссату, но сам не взял на себя никакого вексельного обязательства согласно своей надписи.

Вот и вся история. Обратили ли вы внимание, уважаемый читатель, на то, что предметом судебного рассмотрения в данном конкретном случае были вовсе не обстоятельства хозяйственных отношений истца и ответчика, как того следовало ожидать. Нет, все внимание судей было сосредоточено на скромной статье 15 УЗ. И отнюдь не о применении данной нормы материального права к конкретным отношениям спорили судьи между собой — они соревновались в толковании данной нормы. Да-да, именно на постижение воли законодателя, которую, надо признать, непросто обнаружить в кратких формулировках вышеуказанной статьи, и были направлены все силы национального судейского корпуса. И к общему мнению судьи так и не пришли, а ведь в Женевские конвенции (одной из которых введен Унифицированный закон о переводных векселях и простых векселях) не вносилось решительно никаких изменений уже более 70 лет.

Казалось бы, что же тут может быть еще неясно? За такой продолжительный срок судебная практика просто обязана была дать ответы на все вопросы: и на простые, и на самые изощренные. И действительно, неясного мало. Но это у них там, во внешнем мире, а для Украины Женевские конвенции вступили в силу лишь 6 января 2000 года. Поэтому до глубинного смысла некоторых формулировок данных конвенций украинские правоведы еще не успели добраться. В том числе и до смысла статьи 15 УЗ, ставшей камнем преткновения для судей, рассматривавших харьковский вексельный спор.

Ну что ж, давайте разбираться. Сначала, уважаемый читатель, позвольте ознакомить вас с авторским вариантом истолкования смысла статьи 15 УЗ, после чего на основе полученных выводов вашему вниманию будут предоставлены оценки тех судебных вердиктов, о которых говорилось выше.

Итак, статья 15 УЗ состоит из двух час­тей. Часть 1 гласит: «Поскольку не оговорено обратное, индоссант отвечает за акцепт и за платеж». Часть 2 устанавливает: «Он может запретить новый индоссамент; в таком случае он не несет ответствен­ности перед теми лицами, в пользу которых вексель был после него индоссирован». Возникает закономерный вопрос относительно связи между этими двумя частями. Скажите, пожалуйста, уважаемый читатель, в них говорится о разном или об одном и том же? На первый взгляд, кажется, что о разном. Сначала о возможности индоссанта снять с себя ответственность за акцепт и за платеж, затем о возможности запретить новый индоссамент. Но так ли это на самом деле?

По моему мнению, обе части данной статьи касаются одного и того же! Для обоснования данного тезиса позвольте прибегнуть к методу доказательства от противного.

Предположим, индоссант, руководствуясь частью 1 статьи 15 УЗ, «оговорил обратное» и теперь не отвечает за акцепт и за платеж. Перед кем не отвечает? Перед держателем векселя, а если держателю векселя заплатят другой индоссант или трассант — значит, перед ними тоже не отвечает. Итого, поместив специальную оговорку № 1 (давайте условно назовем ее так по принадлежности к части 1 статьи 15 УЗ), индоссант больше ни перед кем не отвечает.

Далее предположим, что индоссант, руководствуясь частью 2 статьи 15 УЗ, «оговорил запрет нового индоссамента» и теперь не отвечает перед теми лицами, в пользу которых вексель был после него индоссирован. Перед кем не отвечает? Перед своим индоссатом не отвечает? Нет, отвечает, ведь это он сам ему индоссировал этот вексель. А вот перед всеми последующими индоссатами, включая держателя, действительно не отвечает. За что не отвечает? Да, опять-таки, за акцепт и за платеж. А вот перед предыдущими индоссантами и трассантом отвечает по полной программе.

А что это за запрет нового индоссамента такой, скажите на милость? Какой-то он не убедительный получается, вялый. Формально запрет вроде бы может быть наложен (об этом прямо говорится в статье 15 УЗ), а вот фактически он ничего не запрещает — вексель может быть индоссирован (об этом говорится там же). Вот трассант действительно может запретить индоссамент. Что называется, запретил уж, так запретил. Статья 11 УЗ так говорит об этом: «Если трассант поместил в переводном векселе слова «не по приказу» или какое-либо равнозначное выражение, то документ может быть передан только с соблюдением формы и с последствиями обычной цессии». А в случае с индоссантом ничего подобного нет, и влияет этот формальный запрет только на ответственность индоссанта за акцепт и за платеж.

Таким образом, поместив специальную оговорку № 2 (условно назовем ее так по принадлежности к части 2 статьи 15 УЗ), индоссант не запретил индоссамент (поскольку индоссамент может продолжаться), он лишь сложил с себя ответственность перед теми лицами, в пользу которых вексель впоследствии будет индоссирован, за акцепт и за платеж.

Вывод: используя специальную оговорку № 1, индоссант слагает с себя ответственность перед всеми лицами, обязанными по векселю, за акцепт и за платеж; используя специальную оговорку № 2, индоссант, запрещая новый индоссамент, на самом деле ничего не запрещает, а лишь слагает с себя ответственность за акцепт и за платеж перед некоторыми лицами, обязанными по векселю, а именно теми, в пользу которых вексель впоследствии будет индоссирован, несмотря на формальный запрет. Какая-то несуразица получается. Из всего вышесказанного следует, что раздельного применения двух частей одной статьи 15 УЗ быть не может!

Но если это правильно, как же применять на практике две части статьи 15 УЗ одновременно, спросите вы. Помнится, как в далеком детстве, вопросом «А что же все-таки хотел сказать своим произведением автор?» учитель по литературе буквально ставил в тупик крепких троешников, зарабатывающих свои баллы аккуратным пересказыванием содержания художественных произведений. А что же действительно хотел сказать законодатель в нашем случае, формулируя статью 15 УЗ? Как мне представляется, он хотел сказать и сказал следующее.

Часть 1 статьи 15 УЗ является юридической максимой: «индоссант отвечает за акцепт и за платеж» (общее правило), «поскольку не оговорено обратное» (возможно исключение из общего правила). Перестановка в тексте использована мной для наглядности.

Часть 2 как раз и устанавливает это самое исключение из общего правила: «если он запретит новый индоссамент, то он не отвечает за акцепт и за платеж перед теми лицами, в пользу которых вексель будет после него индоссирован». Обратите внимание, уважаемый читатель, на местоимение «он», с которого начинается часть 2 статьи 15 УЗ. «Он» — индоссант, упомянутый в части 1. Таким образом законодатель подчеркивает информационную связь между частями 1 и 2 данной статьи. Сделано это для того, чтобы всем было ясно: речь в этой статье идет об одном и том же, об ответствен­ности индоссанта в различных ситуациях в случае предъявления к нему регрессных требований.

Осталось только ответить на вопрос: «Почему законодатель в соответствующем месте использует понятие «запрет нового индоссамента»?». Понятие это явно неудачное или неудачным является перевод данного понятия на русский язык (для справки: официально тексты вышеупомянутых Женевских конвенций введены в действие на английском и французском языках). В любом случае следовало бы выразиться иначе, поскольку речь здесь идет не о запрете нового индоссамента вообще, а об ограничении индоссаментного ряда для индоссанта. Используя оговорку, индоссант, по сути, ограничивает множество лиц, которые могут считать его членом своего индоссаментного ряда (это все лица, начиная от первого держателя векселя и заканчивая тем лицом, которому сам индоссант передал вексель). Для всех последующих держателей данного векселя он вообще перестает существовать. Хотя индоссаментный ряд для этих последующих держателей, разумеется, есть, и отношения между его участниками самые полноценные, только вот один индоссант в этом ряду, спрятавшийся за оговорку, превращается для них в человека-невидимку. Для этих последующих держателей он не может быть ни индоссантом, ни даже лицом, передавшим вексель в порядке обычной цессии.

А теперь, если позволите, несколько слов о форме самой оговорки. Какой она должна быть? По сути, она должна содержать уведомление о том, что данный индоссант запрещает продолжение того индоссаментного ряда, участником которого он является. Этот ряд замыкает индоссат, получивший вексель от индоссанта, заявившего о запрете. В дальнейшем такой индоссаментный ряд может продолжаться, но в этом ряду уже не будет индоссанта-запрещенца. По форме оговорка может быть любой. Да-да, любой, при условии, разумеется, что с этой формой будет однозначно связано вышеуказанное содержание. Например, она могла бы быть такой: «без оборота на меня для лиц, в пользу которых вексель будет после меня индоссирован». Или в сокращенном виде: «без оборота на меня».

Таким представляется мне правильное толкование статьи 15 УЗ. Вы, конечно, заметили, уважаемый читатель, что, истолковывая содержание данной статьи, я все время говорил не о простом, а о перевод­ном векселе. Сделано это было потому, что переводной вексель сложнее, а простой, соответственно, проще. И коль мы разобрались со сложным, нет нужды повторять все то же самое в упрощенном варианте. Хотя пример, приведенный в начале статьи, касается простого векселя, поэтому сейчас, оценивая судебные вердикты, упомянутые в этом примере, мы будем говорить о векселе простом.

Итак, суд первой инстанции, по-моему, ошибся, поскольку, как было показано выше, безоборотная оговорка не распространяется на лицо, которому индоссировало вексель лицо, сделавшее оговорку.

Харьковский апелляционный хозяйственный суд и Высший хозяйственный суд Украины ближе всех подошли к разгадке статьи 15 УЗ, а значит, и к справедливому разрешению спора. Судьи в данном случае искали в оговорке не просто снятие индоссантом с себя ответственности за акцепт и за платеж, а именно запрет на совершение нового индоссамента, справедливо полагая, что только в этом случае можно будет ставить вопрос об ограничении ответственности индоссанта. Но, к сожалению, их поиски не увенчались успехом. Пожалуй, судьи даже несколько переусердствовали в своих изысканиях, поскольку обнаружили в содержании безоборотной оговорки то, чего там никогда не было — ограничивающее индоссамент условие. В результате на свет появилось правильное решение, обоснование которого, тем не менее, требовало некоторой коррекции.

Верховный Суд Украины согласился с мнением суда первой инстанции. При этом он попытался дать развернутое обоснование своей позиции, в котором и обнаружил две свои главные ошибки, не позволившие суду принять правосудное решение. Первая ошибка: суд необоснованно разорвал статью 15 УЗ на две части и все свое внимание сосредоточил на исследовании первой ее части, напрочь забыв о существовании второй. Вторая ошибка: комментируя только первую часть вышеуказанной статьи, суд, как и следовало ожидать, пришел к неправильному выводу о том, что индоссант может при помощи безоборотной оговорки выйти из вексельных отношений не только по отношению к лицам, в пользу которых вексель будет после него индоссирован, но и по отношению ко всем предыдущим индоссантам и трассанту, что вообще не укладывается в рамки здравого смысла, поскольку таким образом фактически в одностороннем порядке окажутся измененными вексельные отношения, установленные ранее между этим индоссантом и другими лицами, обязанными по векселю.

Что же получается в финале этого спора? Результат печален. Справедливость по-прежнему ждет своего часа, для того чтобы восторжествовать. Думается, что этот час уже не за горами. Он придет тогда, когда бизнесмены и просто частные лица отважатся на применение в своей деятельности векселя и вследствие этого у теоретиков и практиков права появятся стимулы и найдется время для постижения тайн вексельного права.

ГЛУХОВ Александр — юрисконсульт Восточно-Украинской юридической компании «Правовой центр», г. Харьков