Обеспечение защиты прав и свобод человека сегодня становится краеугольным камнем правосудия. Указы Президента Украины, решения органов законодательной и исполнительной власти ориентируют юридическую науку на необходимость всестороннего анализа проблем обеспечения прав и свобод человека в целом и участников уголовного судопроизводства в частности. (Например, Указ Президента Украины от 18 февраля 2002 года «О мерах по дальнейшему укреплению правопорядка, защиты прав и свобод граждан».)

Осуществляя судебно-правовую реформу, подчеркивает Николай Онищук, мы должны создать законодательство, «которое обеспечивает гражданину, в сущности, неограниченное право на справедливую судебную защиту, построить институты правосудия, понимая его как форму осуществления прав и свобод человека». (Оніщук М. Судово-правова реформа: чи буде дано відповіді на виклик часу // Право України .— 2003. — № 5. — С. 15).

Защита прав потерпевшего становится наиболее актуальной проблемой процессуальной науки, ее все активнее исследуют ученые. Между тем публикации не исчерпывают всю сложную проблему, а скорее предоставляют фундаментальную базу для ее дальнейшего исследования.

Попытаемся определить концептуальные основы процессуального института компенсации государством вреда, причиненного потерпевшему преступлением. Ubi jus ibi reme dium (Когда закон дает право, он должен дать и средство его защиты).

Человеку, оказавшемуся жертвой преступления, безусловно, требуется реальная помощь, содействие в защите его прав, в том числе государства.

Между тем, как отметил професор Владимир Тертышник, «права у потерпевшего хорошие, но маленькие. Воспользоваться ими он сможет, если узнает и докажет, что они у него есть, к тому же если разберется, когда и как он их может реализовать». В статье «Мои процессуальные права — мое богатство» («ЮП». — 2004. — № 11) профессор поднял ряд острых проблем юридической науки и практики, в частности, проблему реализации в уголовном судопроизводстве положений статьи 1177 Гражданского кодекса Украины (ГК).

В соответствии со статьей 1177 ГК имущественный вред, причиненный физическому лицу преступлением, когда не установлено лицо, совершившее преступление, возмещается государством.

Владимир Тертышник отмечает, что основаниями для возмещения государством пострадавшему вреда, причиненного преступлением, является «установление факта события преступления; доказанность того, что вред потерпевшему причинен именно преступлением; неустановление лица, совершившего преступление, и принятие в связи с этим решения о приостановлении следствия».

Безусловно, по общему правилу, возместить потерпевшему вред, причиненный преступлением, обязан обвиняемый. Вместе с тем государство обязуется установить виновного и привлечь его к ответственности, одновременно приняв меры для обеспечения возмещения ущерба за счет его средств и возможного искового требования. И коль государством в лице следователя заявлено о том, что преступник не установлен, то оно вполне оправданно обязуется возместить ущерб потерпевшему.

В данных нормах реализованы древние моральные нормы и обычаи, просматривается мудрая мысль о нетерпимости всего общества к преступлениям; необходимо сформировать систему коллективной ответственности за противодействие преступности. Истоки этих традиций следует искать еще в Русской Правде, где предусматривалась пусть архаичная, но по тем временам оправданная процедура «гонение по следу», а также коллективная ответственность общин за бездеятельность в преследовании преступников и за деяния ее членов.

Мы живем в век реализации идей правового государства в сфере правосудия. Отрадно, что, опережая реформу процессуального законодательства, но, восприняв идеи процессуалистов о необходимости компенсации государством потерпевшему ущерба, причиненного преступлением, когда преступление осталось нераскрытым (Тертышник В.М. Обеспечение защиты прав и законных интересов граждан в уголовном процессе // Советское государство и право. — 1989. — № 11), законодатель в новом ГК закрепил радикальное в своем благородстве новое правило: государство возмещает ущерб потерпевшему в случае неустановления лица, совершившего преступление. Это правило отвечает высшим моральным принципам современной цивилизации. Не заговорить бы его в извечных дебатах, как это случилось с подобной нормой в России…

Вадим Оксюта — автор статьи «Когда государству придется раскошелиться» («ЮП». — 2004. — № 17), полемизируя с профессором Владимиром Тертышником, пытается убедить читателей в том, что фактом, дающим право потерпевшему требовать от государства возмещения причиненного преступлением ущерба, следует считать факт прекращения дела по истечении срока давности. Думается, что здесь автор допускает существенную методологическую ошибку, отказывая потерпевшему в праве требовать возмещения причиненного преступлением ущерба государством до истечения срока давности привлечения обвиняемого к уголовной ответственности, которые установлены для правоотношений «обвиняемый — государство». Во время их существования обвиняемый обязан понести наказание, а государство имеет право привлечь его к уголовной ответственности за содеянное уголовно наказуемое деяние. В статье 1177 ГК рассматриваются совсем иные правоотношения «потерпевший — обвиняемый — государство», по существу это отдельная часть системы таких правоотношений «потерпевший — государство».

Как усматривается из данной благороднейшей нормы, государство, правоохранительные органы которого не установили преступника, само обязуется возместить ущерб потерпевшему, если не установлен виновник. Устанавливается же он в ходе следствия в пределах сроков следствия. Видимо, в течение этих сроков государство должно публично заявить о том, что преступление не раскрыто и принять решение о компенсации ущерба потерпевшему. Вместе с тем вынесение решения о приостановлении дела вследствие неустановления лица, совершившего преступление, не исключает того, что государство прекращает свои правоотношения с лицом, совершившим преступление. Ведь если виновного установят, то государство вправе не только привлечь его к уголовной ответственности (в пределах соблюдения сроков давности), но и предъявить ему регрессный иск о взыскании средств, затраченных на компенсационные выплаты потерпевшему.

Следует заметить, что в статье 1177 ГК заложены принципиально новые правоотношения, процедуру их реализации нельзя найти в старых юридических конструкциях. Статья 1177 — новая норма материального права, для ее реализации необходима радикально новая процессуальная форма — новый процессуальный институт.

Не случайно в части 2 статьи 1177, применительно к возмещению государством ущерба потерпевшему, прямо сказано: «Условия и порядок возмещения материального вреда, причиненного имуществу физического лица, пострадавшего от преступления, устанавливается законом». То есть нужен закон о внесении изменений и дополнений в Уголовно-процессуальный кодекс Украины (УПК) или новый УПК, где будет реализован данный институт.

Прав Владимир Тертышник, заявляющий, что «право потерпевшего на возмещение вреда возникает с момента совершения преступления. А вот право требовать возмещения такого вреда за счет государства возникает только в случае нераскрытия правоохранительными органами преступления, юридически отображенного в постановлении о приостановлении дела. Соответственно и обязанность государства возместить вред пострадавшему от преступления возникает лишь тогда, когда правоохранительные органы не смогли раскрыть преступление и установить лицо, которое его совершило, что констатируется ими в постановлении о приостановлении дела». Иного и быть не может.

Более того, показательно, что в статье 1177 ГК говорится не о том, что потерпевший вправе требовать от государства компенсации, а о том, что ущерб «возмещается государством».

Государство поступило вдвойне благородно:

1) обязалось возместить потерпевшему ущерб, причиненный нераскрытым преступлением;

2) установило для самого себя императивную обязанность в соответствующих случаях (словно принося свои извинения потерпевшему за неудачи правоохранительных органов по установлению виновников) возместить потерпевшему ущерб, не дожидаясь его требования, по своей инициативе. Право есть искусство добра и справедливости (Jus est ars boni et aequi).

При разработке процессуальной формы воплощения статьи 1177 ГК важно добиться реализации двух принципиальных правил: «Все сомнения при конструировании данного процессуального института должны толковаться и разрешаться в пользу потерпевшего»; «Недопустимо никакое сужение существующих прав и свобод потерпевшего».

Безусловно, потерпевший может обращаться с иском в суд. Но закон должен ориентировать следователя, прокурора и суд на то, что инициатива возмещения ущерба должна исходить от них самих. Понятно, что судиться потерпевшему, а тем более с государством, может быть весьма сложно. К тому же, как при этом обеспечить реализацию классического принципа юриспруденции: «Никто не судья в своем собственном деле». В идеале, дело до суда вообще доходить не должно. «Наилучшее правосудие то, которое позволяет себе быть излишним» (Владимир Тертышник).

Сегодня потерпевший вправе заявлять в уголовном деле иск о возмещении причиненного ему преступлением ущерба. В данном иске ему не могут отказать. Преимущества его рассмотрения в уголовном деле очевидны (освобождение от уплаты пошлины, бремя доказательств и т.д.). Значит, закон должен обеспечить принятие и рассмотрение иска о возмещении ущерба государством как отдельного вида иска о возмещении ущерба, причиненного преступлением, в рамках уголовного дела, т.е. в ходе уголовного процесса, а не по его завершении. В институте гражданского иска в уголовном деле не должно быть никакого сужения существующих прав потерпевшего.

Не стоит бояться того, что появятся баснословные расходы бюджетных средств, что реализация данной нормы может ударить по карману добросовестных налогоплательщиков. Например, в 2003 году в самом большом городе нашей страны, в Киеве, следователями МВД окончено расследование 22 433 уголовных дел, по которым потерпевшими было признано 23 365 лиц. Общий размер материальных убытков, включая юридических лиц, — 10 млн 189 тыс. грн. В ходе расследования возмещено убытков на сумму 3 млн 704 грн, а также наложен арест на имущество в сумме 5 млн 324 тыся. грн. Осталось не обеспеченным возмещение ущерба на сумму 1 млн 161 тыс. грн. Сегодня, надеюсь, и завтра, затраты на возмещение ущерба потерпевшему вполне под силу нашему государству. При этом очевидно, что моральный выигрыш будет намного больше материальных потерь.

Процедура реализации положений статьи 1177 ГК в сфере уголовного судопроизводства должна быть простой, процессуально экономной, реально осуществимой, такой же благородной, как и сама реализуемая норма ГК: обеспечить ее быстрое и полное исполнение.

На мой взгляд, в законе должны быть закреплены такие положения:

1) за неустановлением лица, совершившего преступление, дело должно приостанавливаться только с санкции прокурора;

2) потерпевшему должны вручить копию постановления о приостановлении уголовного дела и разъяснить все его процессуальные права (вручить декларацию его прав);

3) в течение семи дней после приостановления уголовного дела следователь с санкции прокурора должен будет вынести постановление о возмещении ущерба потерпевшему государством, а копию вручить потерпевшему;

4) на основании данного постановления Госказначейство обязано выписать потерпевшему чек на получение денежных средств в банковском учреждении.

При реализации данной нормы необходимо добиться исключения волокиты. «Необходимо учесть и то, — справедливо отмечает Владимир Тертышник, — что в соответствии с действующим законодательством, срок следствия начинает истекать с момента установления лица, совершившего преступление. Следователи при таких условиях могут длительное время проводить расследование, не приостанавливая дела, чем откладывается возможность пострадавшего требовать возмещения причиненного ему вреда государством на неопределенный срок. Для исключения подобных фактов в законе следует определить, что следователь выносит постановление о приостановлении следствия, если в ходе расследования лицо, совершившее преступление, не установлено в срок не более шести месяцев с момента возбуждения уголовного дела и вручает копию такого постановления потерпевшему».

Итак, процессуальный закон должен кодифицировать существующие нормы гражданского и уголовно-процессуального законодательства, четко прописать все существующие как материальные, так и процессуальные права того или иного участника процесса, четко прописать процедуру их реализации.

Перспективы дальнейшего исследования данной проблемы заключаются в разработке концептуальной модели нормы — института реализации прав потерпевшего. Хотелось бы услышать мнение об этой проблеме ведущих украинских юристов, ученых (например, Зориславы Ромовской, Зинаиды Смитиенко, Николая Шумило). Поскольку ГК вступил в силу, законодательное разрешение данной проблемы не терпит отлагательств.