Прошло уже 7 лет с тех пор, как Украина присоединилась к Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод (Конвенция). Следовательно, Конвенция является составной частью правовой системы Украины и имеет обязательный характер. Она стоит наравне или, пожалуй, даже выше законов Украины и ниже только Конституции, но при этом должна использоваться судами наравне с остальными законами.

Текст Конвенции нельзя рассматривать отдельно от прецедентного права, ведь действие этого акта основано на системе общего права. Ее текст толкуется и интерпретируется в решениях Европейского суда по правам человека. Они являются прецедентами, обладающими обязательной юридической силой. Ратифицировав Конвенцию, Украина фактически признала действие на своей территории соответствующего прецедентного права, которому рано или поздно придется следовать. Это значит, что все лица на территории Украины пользуются правами и обязанностями, предусмотренными в Конвенции, могут требовать применения ее положений и прецедентного права в рамках внутренней судебной процедуры, и суды должны их применять. В то же время опыт Европейского суда перенимают лишь отдельные украинские суды, однако в мае запланировано рассмотрение Пленумом Верховного Суда Украины во втором чтении постановления, регулирующего вопросы применения судами Украины европейского права.

Одним из основополагающих прав, закрепленных в данной Конвенции, является право на свободу выражения мнения. В условиях эффективно действующей демократии и соблюдения прав человека, упомянутых в Преамбуле Конвенции, свобода выражения своего мнения не только важна сама по себе, но она играет и важнейшую роль в деле защиты других прав, оговоренных Конвенцией. Без четкой гарантии права на свободу выражения мнения, охраняемой независимыми и беспристрастными судами, не может существовать свободное государство, не может существовать демократия.

Цель этой статьи — рассмотреть суть права на свободу выражения мнения и практику по его применению Судом.

Что гарантирует Конвенция?

В соответствии с частью 1 статьи 10 Конвенции каждый имеет право свободно выражать свое мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ.

Данное положение защищает свободу выражения своего мнения, заключающую в себе риск нанесения ущерба интересам других людей. Как правило, мнения, разделяемые большинством или многочисленной группой людей, не подвергаются риску вмешательства со стороны государства. Именно по этой причине статья 10 также охватывает и защиту информации и мнений, выраженных немногочисленными группами или отдельным лицом, даже если подобное выражение может шокировать большинство. Так, в решении по делу Обершлик против Австрии Суд напоминает, «что свобода слова в том виде, как она гарантирована пунктом 1 статьи 10, представляет собой одну из несущих опор демократичного общества и является основополагающим условием, служащим его прогрессу и самореализации каждого индивида. При соблюдении требований пункта 2 она применима не только к «информации» или «идеям», встречающим благоприятный прием или рассматриваемым как безобидные либо безразличные, но также и к оскорбительным, шокирующим или внушающим беспокойство. Таковы требования плюрализма, толерантности и либерализма, без которых нет «демократического общества».

Часть 1 статьи 10 предусматривает три элемента, составляющих право «на выражение мнения»: свободу придерживаться своего мнения; свободу получать информацию и идеи; свободу распространять информацию и идеи.

Свобода придерживаться своего мнения практически абсолютна. Ограничения, предусмотренные в части 2 статьи 10, на нее не распространяются, поскольку это не совместимо с природой демократического общества.

Рассматривая свободы, связанные с получением и распространением информации и идей, следует разграничивать информацию (факты) и идеи (оценочные суждения). В деле Лингенс против Австрии Суд отметил, что «существование фактов может быть доказано, тогда как истинность оценочных суждений не всегда поддается доказыванию…Что касается оценочных суждений, то это требование невозможно удовлетворить, и оно нарушает свободу выражения своего мнения, являющейся важнейшей частью того права, которое обеспечивается статьей 10 Конвенции». Суд отмечает в этой связи, что факты, на которых г-н Лингенс основывал свои оценочные суждения, так же как и его добросовестность, никто не оспаривал.

Таким образом, под защиту Конвенции наряду с фактами попадают также и частные мнения, и оценочные суждения, проверить истинность которых невозможно. Это приобретает важное значение в связи с характером высказываний в политической сфере — часто резкими, оскорбительными. Степень защиты зависит от контекста, в котором они высказываются, и от цели, которую преследует лицо. В деле Йерсильд против Дании решающую роль для Суда сыграл тот факт, что расистские высказывания в интервью с членами радикальной группы были переданы в программе новостей для информирования общественности о ситуации в стране.

Более того, добросовестность намерений важна также и при оценке фактов. Суд признал приемлемыми оправдания, приводящие в качестве аргумента добросовестность намерений, предоставляя тем самым прессе «право на ошибку». Например, в деле Далбана против Румынии Суд заявил: «…отсутствуют доказательства того, что описание событий, приведенное в статьях, было совершенно недостоверным и направленным на разжигание клеветнической кампании против GS…». В сущности, принятие оправданий, приводящих в качестве аргумента добросовестность намерений, заменяет необходимость доказательства их истинности.

Сфера защиты

Объект защиты части 1 статьи 10 следует толковать широко. Под защиту Конвенции попадают все виды информации: и не предусматривающая получение прибыли, и коммерческая, в том числе реклама. Следует отметить, что в последнем случае Европейский суд особое внимание уделяет защите репутации и прав других лиц, а именно прав потребителей и деловых интересов коммерческих организаций.

Часть 1 статьи 10 не ограничивается только защитой свободы слова, устного или письменного. Под ее действие подпадают также сфера живописи, образов, действий, связанных с выражением идей или передачей информации, а в некоторых случаях — даже форма одежды. Более того, защите подлежит не только содержание информации или идей, но и форма, в которой они выражены. Таким образом, действие данной статьи распространяется на печатные материалы, радиовещание, произведения живописи, фильмы или электронные информационные системы. Из этого следует, что средства производства, передачи и распространения информации и идей находятся под защитой статьи 10, и Суд должен учитывать фактор быстрого прогресса в развитии этих средств во многих областях. Вполне логичным решением было бы распространение действия статьи 10 и на Интернет, который пока что не защищен ни Конвенцией, ни специальным законодательством.

Однако, несмотря на всю свою широту, статья 10 не распространяется на тоталитарные взгляды, в том числе на расистские, антисемитские и нацистские. Такие взгляды не совместимы с демократией и правами человека, поэтому они не защищаются Европейским судом. «Не может быть свободы для врагов свободы», — констатировал Фредерик Грас, эксперт Совета Европы. Кроме того, не охвачено также право на голосование и доступ к информации, кроме информации об окружающей среде.

Если составляющие права следует толковать широко, то насчет субъектов Европейский суд делает оговорку. Суд придерживается осторожного подхода к праву на свободу выражения военных и государственных служащих, соотнося его с проблемой обязанностей и ответственности этих лиц. В практике Суда по этому вопросу произошли определенные изменения: от консервативного подхода, наделяющего государства широкими полномочиями по ограничению данного права (к примеру, была неприемлемой возможность критики военнослужащими старших по званию), Суд перешел к более либеральному, предполагающему значительно меньшую свободу усмотрения.

От кого защищаемся?

Статья 10 защищает свободу выражения мнения от вмешательства со стороны публичных властей. Но не исключительно от них. В Европейском суде сложилась практика, согласно которой нарушением статьи 10 Конвенции является также вмешательство со стороны корпораций публичного права. В частности, в деле Касадо Коко против Испании Суд подчеркнул, что «применительно к коллегиям адвокатов данная особенность правового статуса усиливается их целью служения общественному интересу путем оказания свободной и надлежащей правовой помощи в сочетании с государственным контролем за осуществлением юридической практики и соблюдением норм профессиональной этики. Оспариваемое решение было принято в соответствии с нормами, применяемыми к членам коллегии адвокатов Барселоны, и оно могло быть обжаловано в компетентные суды. Эти суды, равно как и Конституционный Суд, — все они государственные учреждения — подтвердили правильность применения санкции. Раз это так, то налицо все разумные основания полагать, что произошло вмешательство «публичных властей» в осуществление свободы распространять информацию».

Правомерность лицензирования

Третье предложение части 1 статьи 10 Конвенции гласит, что настоящая статья не препятствует государствам осуществлять лицензирование радиовещательных, телевизионных или кинематографических предприятий. Однако Европейский суд настаивает на том, что лицензирование должно касаться только технических аспектов. Если же при принятии решения об отказе или разрешении учитываются такие факторы, как характер и задания объекта, его потенциальная аудитория на национальном, региональном, местном уровне, права и потребности аудитории, обязательства по международным актам, то есть вероятность нарушить право на свободу выражения. Вмешательство будет вполне соответствовать части 1 статьи 10, однако тест на оправданность, предусмотренный в части 2 статьи 10 Конвенции, может и не пройти.

Ограничение

Существуют обстоятельства, при которых свобода выражения мнений может быть ограничена. В соответствии с частью 2 статьи 10 осуществление информационных свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с определенными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, предусмотренными законом и необходимыми в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков и преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия.

Любое ограничение, условие или вмешательство в осуществление свободы выражения своего мнения может применяться только в отношении какой-либо конкретной формы проявления этой свободы. При этом само содержание права на свободу выражения затрагиваться не может. В этой связи в статье 17 Конвенции говорится, что «ничто в настоящей Конвенции не может толковаться как означающее, что какое-либо государство, какая-либо группа лиц или какое-либо лицо имеет право заниматься какой бы то ни было деятельностью или совершать какие бы то ни было действия, направленные на упразднение прав и свобод, признанных в настоящей Конвенции, или на их ограничение в большей мере, чем это предусматривается в Конвенции». Очевидно, что ограничение содержания какого-либо права будет равносильно его упразднению.

Ограничение свободы признается оправданным, если проходит трехступенчатый тест, согласно которому вмешательство должно:

— быть предусмотренным в законе;

— иметь правомерную цель;

— быть необходимым в демократическом обществе.

Требование законности

Ограничение должно основываться на национальном законодательстве. Это требование означает, как правило, наличие писаного и опубликованного закона, принятого парламентом. Кроме того, оно может быть основано на принципах международного права или на нормах общего права, что было признано Европейским судом в деле «Санди Таймс» против Соединенного Королевства Великобритания. Суд постановил, что «из выражения «предусмотрены законом» вытекают следующие два требования. Во-первых, право должно быть в адекватной мере доступным: граждане должны иметь соответствующую обстоятельствам возможность ориентироваться в том, какие правовые нормы применяются к данному случаю. Во-вторых, норма не может считаться «законом», если она не сформулирована с достаточной степенью точности, позволяющей гражданину сообразовывать с ней свое поведение: он должен иметь возможность — пользуясь при необходимости советами — предвидеть, в разумной применительно к обстоятельствам степени, последствия, которые может повлечь за собой данное действие. Эти последствия не обязательно предвидеть с абсолютной определенностью: опыт показывает, что это недостижимо. Более того, хотя определенность весьма желательна, она может сопровождаться чертами окаменелости, тогда как право должно обладать способностью идти в ногу с меняющимися обстоятельствами. Соответственно, многие законы неизбежно пользуются терминами, в большей или меньшей степени расплывчатыми: их толкование и применение — задача практики».

Так, в деле Ротару против Румынии Суд заявил, что внутренний закон не подпадает под определение «закона», поскольку он «не сформулирован с достаточной степенью точности, позволяющей любому лицу — пользуясь при необходимости советами — сообразовывать свое поведение».

Правомерная цель

Применение ограничений должно преследовать правомерные цели, предусмотренные в части 2 статьи 10. Эти цели могут быть сгруппированы следующим образом:

— ограничения с целью защиты интересов общества (защита национальной безопасности, территориальной целостности, общественного порядка, предотвращение беспорядков и преступлений, охрана здоровья и нравственности);

— ограничения с целью защиты прав других лиц (защита репутации или прав других лиц, предотвращение разглашения информации, полученной конфиденциально);

— ограничения с целью обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия.

Однако едва ли встречаются случаи, чтобы нарушение данного условия было признано Европейским судом.

Необходимость в демократическом обществе

Вот основной критерий, по которому были признаны нарушения свободы слова Европейским судом. В данном случае решается вопрос: соразмерна ли цель (интерес или ценность, предусмотренная в части 2 статьи 10 Конвенции) средствам ее достижения (непосредственно самому вмешательству). Для признания того факта, что вмешательство являлось необходимым в демократическом обществе, национальные суды, так же как и Европейский суд, должны удостовериться в том, что «неотложная социальная потребность» во введении определенного ограничения на свободу выражения мнения действительно существовала. В деле Гудвин против Соединенного королевства Суд отметил, что заключение о «неотложной социальной потребности» в ограничении должны сделать прежде всего национальные власти, для чего они располагают определенной свободой усмотрения. Однако же свобода эта не безгранична, европейский контроль тоже вполне возможен.

Свобода взглядов и авторитет правосудия

Показательным в данном случае является решение Европейского суда по делу Никула против Финляндии. Адвокат Анне Никула была осуждена по обвинению в диффамации за критические высказывания в адрес прокурора, которые она сделала в качестве представителя защиты в суде. Европейский суд подчеркнул, что особый статус адвокатов ставит их в самый центр отправления правосудия в качестве посредников между общественностью и судами. Принимая во внимание ключевую роль адвокатов в этой области, логично ожидать, что они будут оправдывать общественное доверие при отправлении правосудия. В то же время Суд указал также на возможность того, что вмешательство в осуществление адвокатом свободы слова в ходе судебных слушаний может поставить вопрос относительно права его клиента-обвиняемого на справедливое судебное разбирательство в соответствии со статьей 6 Конвенции. По мнению Суда, принцип «равенства правовых средств, имеющихся на вооружении у сторон судебного разбирательства», и более общий принцип справедливого судебного разбирательства призваны способствовать ведению свободных прений сторон, хотя они и не должны выливаться в неограниченную свободу слова для представителей защиты.

Суд указал на различие между ролью прокурора как оппонента обвиняемого и ролью судьи. Следует обеспечить более высокий уровень защиты заявлениям, в которых обвиняемый критикует прокурора, в отличие от устных нападок на судью или суд в целом. Суд также отметил, что утверждения заявительницы были ограничены залом суда в противоположность критике судьи или прокурора в средствах массовой информации. Более существенно, по мнению Суда, то обстоятельство, что возможность пересмотра критических замечаний адвоката в адрес прокурора после события трудно согласовать с долгом адвокатов защиты рьяно отстаивать интересы своих клиентов. На оценку доводов защиты не должен оказывать влияние страх уголовного наказания и выплаты компенсации за понесенный ущерб или судебных издержек. Суд полагает, что ограничение — даже путем мягкого уголовного наказания — свободы слова адвоката может быть допущено как необходимое в демократическом обществе только в исключительных случаях. Таким образом, ограничение свободы слова г-жи Никула не отвечало никакой настоятельной общественной необходимости.

Свобода прессы

Свобода прессы — важная часть свободы высказывания мнений. Соблюдение принципа свободы печати приобретает особое значение в том, что касается прессы. Статья 10 защищает не только журналистов, но и издателей, редакторов, учредителей СМИ. Европейский суд заявил, что хотя пресса и не должна преступать границы, установленные «для защиты репутации других лиц», тем не менее на нее возложена миссия по распространению информации и идей по политическим вопросам, а также по другим проблемам, представляющим общественный интерес. Если на прессе лежит задача распространять такую информацию и идеи, то общественность, со своей стороны, имеет право получать их.

Особое внимание Европейский суд уделяет защите источников информации. В большинстве правовых систем существуют законы, дающие суду право требовать раскрытия информации, признанной имеющей отношение к судебному процессу. В деле Гудвин против Соединенного Королевства рассматривалась следующая ситуация. Журналисту предоставили информацию из секретных отчетов компании «Тетра», свидетельствующую о крайне нестабильном финансовом состоянии организации. Принимая во внимание факт, что разглашение этой информации может нанести вред компании, английские суды вынесли решение о запрете разглашения информации и потребовали от журналиста разглашения источника ее получения. При пересмотре дела Европейским судом было установлено, что защита журналистских источников информации является одним из основополагающих условий свободы печати. При отсутствии защиты источники не стали бы оказывать содействие прессе, что отрицательно сказалось бы на способности прессы предоставлять точную и надежную информацию по вопросам, представляющим общественный интерес. В результате жизненно важная роль прессы как стража интересов общества не исполнялась бы. Принимая во внимание важность защиты журналистских источников для свободы печати в демократическом обществе и опасное воздействие, которое судебный приказ о раскрытии источника может оказать на осуществление свободы печати, подобная мера не может считаться совместимой со статьей 10 Конвенции, если она не оправдывается более важным требованием общественного интереса.

Таковы стандарты свободы на выражение взглядов в Европе. Именно к такому уровню защиты нужно стремиться и Украине.