Стабильность развития гражданского общества во многом зависит от качественного выполнения функций созданными для его защиты институтами. Одно из первых мест в этой системе отводится органам судебной власти, юрисдикция которых распространяется на все правоотношения, возникающие в государстве. Во исполнение этого очевидно, что в праве одно и то же понятие должно иметь одно-единственное значение, а любой субъект правоприменения, в том числе и суд, должен одинаково толковать и применять его. Однако, как показывает практика, и судам не всегда удается придерживаться этого постулата. Вниманию читателя предлагаются варианты разного толкования одной и той же нормы Закона Украины «О восстановлении платежеспособности должника или признании его банкротом» от 14 мая 1992 года (Закон о банкротстве).

Выбор именно этого нормативного акта не случаен. Во-первых, как справедливо отмечает судья Хозяйственного суда Херсонской области Пригуза П.Д., «судебное рассмотрение дел о банкротстве относится к одной из наиболее сложных категорий производств» (Пригуза П.Д. Проблеми національної моделі неспроможності та банкрутства // Вісник господарського судочинства. — 2007. — № 1. — С. 169). Таким образом, интерес к данному закону определяется юридическими, процессуальными факторами. Во-вторых, институт банкротства, а в данном случае корректнее вести разговор об институте несостоятельности и банкротства, имеет и большое экономическое значение, поскольку существует не только для погашения требований кредиторов через специальные процедуры, но и с целью создания благоприятного климата для развития субъекта хозяйствования. Составляющие процедур несостоятельности и банкротства — не цель ограничения прав контр­агентов (через введение моратория на требования кредиторов, введение специального порядка погашения кредиторской задолженности, полное или частичное прощения долга и др.), а средство выведения из коллапса предприятия-должника — неотъемлемой составляющей государства с рыночной экономикой.

Однако, несмотря на актуальность данного вопроса для сферы хозяйствования и юридической практики, на примере этого Закона можно вести речь о несоответствии реальной жизни провозглашенной Законом Украины «О судоустройстве Украины» от 7 февраля 2002 года основной функции Верховного Суда Украины — обеспечению одинакового применения законодательства всеми судами общей юрисдикции (абзац 5 части 4 статьи 18, части 1 статьи 45 Закона).

«Quod licet jovi, non licet bovi»

(в переводе с латинского: «Что разрешено Юпитеру, то не разрешено быку»)

Пожалуй, одним из ключевых и одновременно наиболее противоречивых с точки зрения правоприменительной практики понятием в институте несостоятельности и банкротства является мораторий на удовлетворение требований кредиторов. И хотя законодатель в абзаце 24 статьи 1 Закона о банкротстве и дал определение этого термина, к сожалению, ­единого подхода его реализации не выработал и сам Верховный Суд Украины, что негативно влияет на пресловутый авторитет судебной власти.

Так, в постановлении Судебной палаты по хозяйственным делам Верховного Суда Украины от 2 августа 2005 года по делу № 33/137-04, в постановлении от 28 сентября 2004 года по делу № 7/181а, рассматривая правовую природу моратория на удовлетворение требований кредиторов, суд пришел к выводу, что поскольку мораторий вводится одновременно с открытием производства по делу, о чем указывается в определении хозяйственного суда об открытии производства о банкротстве (статья 11, абзац 1 части 4 статьи 12 Закона о банкротстве), с момента введения моратория должник не может выполнять денежные обязательства и обязательства по уплате налогов и сборов (обязательных платежей), которые возникли до введения моратория, а меры, направленные на обеспечение исполнения этих обязательств, не применяются.

Далее, из анализа абзаца 2 части 4 статьи 12 Закона о банкротстве суд установил, что данная норма указывает конкретный период времени, в течение которого не начисляются штраф и пеня, и этот период времени только соответствует сроку действия моратория на удовлетворение требований кредиторов, но никак не связан с его сущностью. Таким образом, по содержанию этой нормы должник должен выполнять обязательства, которые возникли после введения моратория, но пеня и штраф за их невыполнение или ненадлежащее выполнение не применяются.

Из указанного выше следует, что Верховным Судом Украины мораторий на удовлетворение требований кредиторов предложено распространять на требования, которые возникли как до, так и пос­ле его введения, то есть по отношению к дополнительным обязательствам как конкурсных, так и текущих кредиторов.

Однако в более позднем решении — в постановлении Судебной палаты по административным делам Верховного Суда Украины от 23 мая 2006 года по делу № 21-104во05, исходя из положений все того же абзаца 24 статьи 1 и абзаца 2 части 4 статьи 12 Закона о банкротстве, суд пришел к выводу, что системный анализ содержания вышеуказанных норм права свидетельствует о том, что мораторий не приостанавливает исполнение должником денежных обязательств и обязательств по уплате налогов и сборов (обязательных платежей), которые возникли после дня введения моратория, а поэтому и не приостанавливает меры, направленные на их обеспечение.

Невыполнение таких ­обязательств ­является правонарушением. Следова­тельно, начисление санкций, применение мер за невыполнение указанных обязательств и принудительное взыскание на основании исполнительных документов средств на исполнение таких денежных обязательств и обязательств по уплате налогов и сборов (обязательных платежей), а также штрафных санкций, основывается на Законе.

Как видим, несмотря на данное законодателем определение понятия «мораторий на погашение требований кредиторов», практика не выработала единого подхода к его применению.

По моему мнению, более обоснованным в данном случае следует признать второй вариант толкования анализируемого понятия. Во-первых, закрепленная в абзаце 24 статьи 1 Закона о банкротстве дефиниция прямо указывает обязательства, на которые распространяет свое действие мораторий — обязательства, возникшие до дня введения моратория. Расширенное толкование данной нормы, то есть распространение действия моратория на неустойку (штраф, пеню), иные финансовые санкции за неисполнение (ненадлежащее исполнение) текущих обязательств, по-моему, не соответствует абзацу 24 статьи 1 Закона о банкротстве и целям Закона вообще. Во-вторых, в поддержку второго варианта толкования можно привести и экономические последствия отнесения текущих обязательств (пусть даже и частично, в виде мер обеспечения выполнения этих обязательств) применения моратория. Как справедливо отметил Высший хозяйственный суд Украины (ВХСУ) в постановлении от 7 сентября 2005 года по делу № 15/8, если распространить действие моратория и на текущую задолженность, то последняя не будет подлежать оплате в процедурах распоряжения имуществом и санации. Это приведет к тому, что после открытия производства о банкротстве ни один из контрагентов не будет сотрудничать с должником, поскольку за поставленную продукцию, выполненную работу или предоставленные услуги во время производства по делу о банкротстве должник не будет рассчитываться. Такие обстоятельства в дальнейшем станут причиной прекращения предпринимательской деятельности самого должника, что в свою очередь приведет к банкротству должника и открытию по отношению к нему ликвидационной процедуры.

В связи с этим законодатель освободил текущие обязательства должника от каких-либо правовых ограничений и последствий во время действия моратория на погашение требований кредиторов. Это касается как исполнительного производства, так и санкций за невыполнение денежных обязательств.

Как очевиден тот факт, что «реклама — двигатель торговли», так и тяжело не согласиться с тем, что договор — основа рыночной экономики. Но, как известно, любой договор приобретает значимость только в том случае, когда каждому праву одной стороны корреспондирует обязательство другой стороны, за невыполнение которого она несет негативные правовые последствия. Без закрепления ответственности договор приобретает признаки формальности; закрепление же последней с уверенностью о невозмож­ности ее применения — фикция.

Таким образом, проанализировав положения абзаца 24 статьи 1, части 4 статьи 12 Закона о банкротстве во взаимосвязи с целью данного Закона, следует отметить, что мораторий на погашение требований кредиторов — механизм восстановления платежеспособности должника, распространяющий свое действие на обязательства исключительно конкурсных кредиторов. Другими словами, мораторий распространяется на начисление неустойки, других финансовых санкций, начисленных и после введения моратория, но только на основные требования, срок уплаты по которым наступил до открытия производства по делу.

Начисление же финансовых санкций на текущие требования кредиторов не только возможно, но и необходимо, поскольку в противном случае руководство предприятия будет всегда испытывать соблазн получения такого «иммунитета», а потенциальные контрагенты — избегать договорных отношений с предприятиями, которые находятся в процедуре распоряжения имуществом, тем самым делая невозможным восстановление платежеспособности должника. Как известно, в войне и в любви все средства хороши. Тем более если это война с кредиторами из-за любви к деньгам.

Еще одним примером различного толкования одной и той же нормы Закона о банкротстве является практика применения части 1 статьи 14 данного акта, в соответствии с которой конкурсные кредиторы по требованиям, возникшим до дня открытия производства по делу о банкротстве, в течение 30 дней с момента опубликования в официальном печатном органе объявления об открытии производства по делу о банкротстве обязаны направить в хозяйственный суд письменное заявление с требованиями к должнику, подтверждающие их документы. В силу предписаний части 1 статьи 14 данного Закона требования конкурсных кредиторов, заявленные по истечении срока, указанного для их направления, или не заявленные вообще, не рассматриваются и считаются погашенными, о чем хозяйственный суд указывает в определении, которым утверждается реестр требований кредиторов.

В связи с этим вопрос о необходи­мости совершения определенных Законом действий лицами, имеющими решения суда и исполнительные листы, по которым ­вынесено постановление об открытии исполнительного производства по отношению к должнику (в понимании Закона о банкротстве), остается нерешенным. Особую актуальность он приобретает ­после прекращения производства по делу в связи с заключением мирового соглашения.

Так, в постановлении от 31 октября 2006 года по делу № 10/569 Судебной палаты по хозяйственным делам Верховного Суда Украины суд отметил, что, в соответствии со статьей 124 Конституции Украины и статьей 115 Хозяйственного процессуального кодекса Украины (ХПК), судебные решения являются обязательными для исполнения на всей территории Украины и исполняются в порядке, предусмотренном Законом Украины «Об исполнительном производстве».

Кассационный суд не обратил внимания, что в случае открытия хозяйственным судом производства по делу о банкротстве должника исполнительное производство по исполнению решения суда подлежит обязательному приостановлению на основании пункта 8 статьи 34 Закона Украины «Об исполнительном производстве», так как во время действия моратория на погашение требований кредиторов, в соответствии с пунктом 4 статьи 12 Закона Украины «О восстановлении платежеспособности должника или признании его банкротом», запрещается взыскание на основании исполнительных документов и других документов, по которым осуществляется взыскание в соответствии с законодательством.

Статьями 34, 37, 40, 40¹ Закона Укра­ины «Об исполнительном производстве» не предусмотрен возврат исполнительного документа или приостановление исполнения решения суда на основаниях, указанных в статье 14 Закона о банкротстве. Ошибочной является и ссылка на статью 598 Гражданского кодекса Украины (ГК), предусматривающую основания прекращения обязательств, а не основания прекращения или окончания исполнительного производства.

Согласно пункту 8 статьи 37 Закона Украины «Об исполнительном производстве», исполнительное производство прекращается передачей исполнительной службой исполнительного документа ­ликвидационной комиссии в случае ликвидации должника — юридического лица или арбитражному управляющему в случае признания должника банкротом.

Таким образом, на основании вышеизложенного, Верховный Суд Украины пришел к выводу о том, что исполнительное производство не подлежит прекращению на основаниях, указанных в статье 14 Закона Украины «Об исполнительном производстве».

В то же время, спустя менее полугода, в постановлении от 13 марта 2007 года по делу № 6/73 суд отметил, что если кредитор не обратился в хозяйственный суд с заявлением о признании его денежных требований в установленный статьей 14 Закона срок, то задолженность должника перед таким кредитором является погашенной в силу требований части 2 статьи 14 Закона.

Примечательно, что ВХСУ, рассмат­ривая аналогичное дело, в постановлении от 5 апреля 2007 года по делу № 2/581 (см. «Юридическая практика» № 43 (513) от 23 октября 2007 года, С. 20-21), то есть после принятия указанных выше решений Верховного Суда, по данному вопросу занял позицию, прямо противоположную первому варианту, со ссылкой на те же нормы. Суд отметил, что при осуществлении исполнительного производства ­нужно учитывать не только требования Закона Украины «Об исполнительном производстве», но и нормы Закона о банкротстве, устанавливающие дополнительные основания для прекращения исполнительного производства, в частности, в связи с прекращением денежных обязательств в силу статьи 598 ГК и пункта 2 статьи 14 Закона о банкротстве.

Таким образом, совершенно иначе были истолкованы статьи 598 ГК и часть 2 статьи 14 Закона о банкротстве.

Рассуждая над причинами сложности производства о банкротстве, Пригуза П.Д. отметил «необходимость применения законодательства о банкротстве в комплексе с другими отраслями права и законодательства» (Пригуза П.Д. Там же. С. 169).

Действительно, в соответствии с частью 1 статьи 5 Закона о банкротстве, производство по делам о банкротстве регулируется этим Законом, ХПК, иными законодательными актами Украины.

Вместе с тем неоспоримым является и то, что конкретная сфера общественных отношений не может быть урегулирована однопредметными нормативно-правовыми актами одинаковой юридической силы, противоречащими друг другу ­(абзац 5 пункта 3 мотивировочной части решения Конституционного Суда Украины № 4-зп от 3 октября 1997 года).

Представляется, что непоследовательность в судебной практике порождает порой именно необходимость применения Закона о банкротстве во взаимосвязи с рядом иных законов, каждый из которых является в своей сфере специальным, а именно: «Об исполнительном производстве», «О порядке погашения обязательств налогоплательщиков перед бюджетами и государственными целевыми фондами» и др.

Полагаю, что аргументы «pro et contra» можно привести к каждой из указанных выше позиций.

Что касается аргументов «за» по первому решению и аргументов «против» по второму, необходимо отметить, что Законом Украины «Об исполнительном производстве» с открытием производства по делу о банкротстве предусмотрено лишь приостановление исполнительного производства (пункт 8 статьи 34 Закона) и закрытие с последующей передачей исполнительных документов только в случае признания должника банкротом (пункт 7 статьи 37 Закона). Так, если руководствоваться алгоритмом действий, указанным в постановлении от 13 марта 2007 года по делу № 6/73, закономерно возникает вопрос: «Если в порядке, регламентированном частью 1 статьи 14 Закона о банкротстве, заявлению подлежат все требования конкурсных кредиторов, в том числе и обеспеченные исполнительными листами суда, находящимися на принудительном исполнении, то почему Законом Украины «Об исполнительном производстве» при открытии производства о банкротстве предусмот­рено только приостановление, а не направление документов должнику или возврат исполнительного листа взыскателю?». Тем более что из части 4 статьи 37 Закона Украины «Об исполнительном производстве» следует, что при приостановлении исполнения не снимается арест с имущества должника, то есть правовая связь продолжает существовать.

Следуя второму варианту, кредитор с решением суда на руках и с исполнительным листом в органах юстиции должен бежать в хозяйственный суд с их копиями и заявлением для признания его кредитором. Но в таком случае логичнее было бы органам юстиции направлять имеющиеся у них документы непосредственно в суд, а не приостанавливать производство. Инициирование искового производства не самоцель, а способ возобновления нарушенных прав.

Вменение и без того ущемленному в своих правах и изможденному судебными тяжбами лицу пройти повторно процедуру подтверждения «серьезности своих намерений», как представляется, не соответствует принципу верховенства права и обязательного характера решений суда. Такой подход не соответствует и практике применения статьи 6 Конвенции о защите прав человека Европейским судом по правам человека, в понимании которого «право на суд было бы иллюзией, если бы правовая система государства допускала, что окончательное судебное решение, которое имеет обязательную силу, не исполнялось во вред одной из сторон. Было бы непонятным, если бы статья детально описывала процессуальные гарантии, предоставляемые сторонам, а именно: справедливое, публичное и быстрое рассмотрение дела, и одновременно не предусматривала исполнения судебных решений» (пункт 43 решения от 20 июля 2004 года по делу «Шмалько против Украины», пункт 42 решения от 27 июля 2004 года по делу «Ромашов против Украины»).

Ранее судебная практика придерживалась подхода, что условия мирового соглашения обязательны только для тех кредиторов, требования которых были включены в реестр требований кредиторов, а значит, процедура взыскания незаявленных долгов после закрытия производства по делу о банкротстве возможна (пункты 4, 5 письма ВХСУ № 01-8/307 от 19 марта 2002 года, пункт 4.3 № 01-8/155 от 13 февраля 2002 года, постановление ВХСУ от 3 апреля 2003 года).

Законом Украины «О внесении изменений в Закон Украины «О восстановлении платежеспособности должника или признании его банкротом»» от 7 марта 2002 года введено понятие «конкурсные кредиторы», изменена редакция статьи 14 Закона и судебная практика (постановление Верховного Суда Украины от 13 апреля 2004 года по делу № 5/52, абзац 2 пункта 1.1 рекомендаций ВХСУ № 04-5/1193 от 4 июня 2004 года).

Вместе с тем неизменной осталась правовая природа судебных решений и положения Закона Украины «Об исполнительном производстве» в части последствий открытия производства по делу о банкротстве, что является причиной различного толкования Закона.

Аргументом «pro» по второму варианту может служить позиция ВХСУ в постановлении от 5 апреля 2007 года по делу № 2/581, в силу которой представление и удовлетворение требований кредиторов, не вступивших в процедуру банкротства после заключения мирового соглашения, не отвечают целям заключенного мирового соглашения.

Принимая во внимание отсутствие в процедурах банкротства правовых средств влияния органов юстиции на исполнение документов по требованиям конкурсных кредиторов обязательственно-правого характера (исполнительное производство приостанавливается), в силу того, что независимо от оснований прекращения производства дальнейшее предъявление и погашение незаявленных требований конкурсных кредиторов невозможно (они считаются погашенными), с открытием производства по делу о банкротстве автоматически должно прекращаться исполнительное производство с дальнейшим направлением документов в хозяйственный суд. При таком подходе будут упразднены дополнительные обязаннос­ти бесправных взыскателей, динамичные процедуры банкротства заменят фактически парализованное исполнительное производство, будут устранены разночтения Закона Украины «Об исполнительном производстве».

«Usus est unus legume corrector»

(в переводе с латинского: «Практика — единственный корректор законов»)

Рассмотренный вопрос о практике неоднозначного толкования абзаца 24 статьи 1 в контексте части 4 статьи 12, как и частей 1, 2 статьи 14 Закона о банкротстве, может быть разрешен в порядке конституционного производства по предоставлению официального толкования этих норм. Вот только в свете сегодняшних реалий никто не может гарантировать, что этот уважаемый институт не расценит данный вопрос как недостатки законодательного регулирования, которые не могут быть устранены путем официального толкования, и, в соответствии с его практикой, такие ­вопросы неподведомственны даже ему (определения Конституционного Суда Украины № 2-45/2004 от 2 ноября 2004 года, № 2-14/2007 от 15 февраля 2007 года).

Однако с уверенностью, пусть и тривиальной, следует отметить одно — ошибки, имеющиеся в Законе Украины «О восстановлении платежеспособности должника или признании его банкротом» приводят к разной судебной практике (Поляков Б. Анализ пробелов Закона о банкротстве // Юридическая практика. — 2007. — № 6 (476). — С. 1, 12, 13). Изменения в Закон очевидны и неизбежны. Остается только слово за законодателем…

ИОРДАНОВ Виталий — заместитель начальника управления, юрисконсульт Пенсионного фонда Украины в Арцизском районе Одесской области, г. Арциз Одесской области