На днях вступила в силу новая редакция Закона Украины «О предотвращении и противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем» (Закон). Помимо ряда прочих новелл, которые нуждаются в отдельном изучении и комментировании, Закон оказал большую честь адвокатскому сословию. А именно: в перечень специально определенных субъектов первичного финансового мониторинга теперь включены адвокаты (подпункт «г» пункта 8 части 2 статьи 5). Более подробно об особен­ностях правового статуса адвокатов-субъектов первичного финмониторинга говорится в статье 8 Закона о предотвращении… Часть 1 этой статьи содержит перечень сделок, организация и участие в которых требует от адвокатов выполнения соответствующих финмониторинговых процедур. А часть 7 этой же статьи освобождает адвокатов от уведомлений Государственный комитет финансового мониторинга Украины (Госфинмониторинг) — нельзя не процитировать — «о своих подозрениях относительно финансовых операций в случаях, если соответствующая информация стала им известна при обстоятельствах, которые являются предметом их адвокатской тайны и профессиональной тайны, когда они исполняют обязанности относительно защиты клиента, представительства его интересов в судебных органах и в делах досудебного урегулирования споров». (Ведь это же надо так написать — «подозрения относительно… операций в случаях, если… при обстоятельствах, которые являются предметом… когда…).

Конечно же, перед практикующими адвокатами сразу же встал вопрос: а как же быть с адвокатской тайной? Ее что — отменили? Ведь статья 9 Закона Украины «Об адвокатуре» грозно определила, что адвокату (и даже его помощнику) запрещается разглашать сведения, которые составляют предмет адвокатской тайны, и использовать их в своих интересах или в интересах третьих лиц (часть 3).

Итак, посмотрим, что же у законодателя получилось. На мой взгляд, особых сложностей в толковании двух этих законов нет. Существует Закон Украины «Об адвокатуре», который определяет правовое положение адвокатов. Позднее принят Закон, который предписывает адвокатам осуществлять определенные действия (идентификацию субъектов, а при совокупности некоторых факторов и уведомлять Госфинмониторинг об определенных операциях (перечень в час­ти 1 статьи 8). А часть 7 этой же статьи 8 освобождает адвокатов от уведомления о «своих подозрениях» (выделено автором), если соответствующая информация получена адвокатом при выполнении функций защиты клиента как в судебной практике, так и в досудебных процедурах.

Автор этих строк, будучи руководителем юридического департамента финансового учреждения, уже много лет сталкивался с вопросами финмониторинга. Мне и моим коллегам уже давно стало понятно, что речь идет о специфических, отнюдь не о гражданско-правовых либо хозяйственно-правовых отношениях. Система финмониторинга, имплементированная нами из международной практики, базируется на нескольких специфически применяемых принципах. Один из них состоит в том, что субъект финмониторинга должен знать своего клиента. Этот принцип подразумевает, что субъект финмониторинга должен знать не контрагента, а именно бенефициара сделки. И для этого можно (и должно) рассматривать всю цепочку учредителей (участников) юрлиц, пока ты не доберешься до лиц физических. Субъект финмониторинга может безмотивировочно отказать потенциальному клиенту в проведении финансовой операции только на том основании, что ему показалась неправдивой предоставленная информация о клиенте/сделке (именно при реализации этого принципа довольно час­то финансовые учреждения просвещенной Европы отказываются даже счета открывать выходцам из стран СНГ). Ну, а уж если у соответствующего сотрудника возникли подозрения в том, что их клиент участвует в операциях по отмыванию средств, добытых преступным путем, или финансирует терроризм, то такой сотрудник просто обязан сообщить о своих подозрениях (ау, презумпция невиновности!) в соответствующие службы. И такое сообщение ни в коей мере не может рассматриваться как оскорбление, вторжение в личную жизнь или несоблюдение банковской и/или адвокатской тайны. Во многих странах Европы обязательства по осуществлению процедур финмониторинга возложены помимо финансистов также на адвокатов и нотариусов.

Однако вернемся к родным пенатам. Мне представляется, что если рассматривать Закон Украины «Об адвокатуре» как содержащий общие нормы, регулирующие деятельность адвокатов, и более ранее вступивший в силу, а новую редакцию Закона как специальную норму (определяющую порядок действий адвокатов при осуществлении отдельных сделок) и как норму, вступившую в силу позднее, то картина становится ясной — при участии в подготовке указанных сделок адвокат обязан выполнить все процедуры, предписанные Законом (идентифицировать, сообщить в Госфинмониторинг и т.д.), при этом адвокат, защищающий клиента, может не сообщать только о своих подозрениях относительно финансовых операций. Кабинет Министров оперативно принял постановление от 25 августа 2010 года № 747, в котором описал процедуру учета адвокатов как специальных субъектов финмониторинга. А пресс-служба Министерства юстиции Украины (Минюст) 26 августа 2010 года сообщила о подписании совместного приказа Минюста и Госфинмониторинга об обмене информации, касающейся деятельности адвокатов как спецсубъектов финмониторинга. Кстати говоря, из текста Закона, по моему мнению, ясно видно, что субъектом финмониторинга является именно адвокат, а не адвокатское объединение.

Косвенным подтверждением убедительности вышеизложенной позиции является письмо Госфинмониторинга от 20 августа 2010 года № 4256/0340‑7‑2. Это письмо является ответом на запрос известного в широких кругах адвокатов руководителя адвокатского объединения «Головань и Партнеры» Игоря Голованя. Указанное адвокатское объединение еще 26 июля 2010 года направило в Госфинмониторинг соответствующий запрос, содержащий восемь вопросов относительно применения Закона и соотношение его норм с Законом Украины «Об адвокатуре», а получив от ведомства упомянутое письмо, оперативно выложило результаты переписки на своем сайте в общедоступном режиме. Конечно, это письмо не является нормативным актом. Да Госфинмониторинг и не имеет полномочий трактовать законы Украины и официально их разъяснять — к его компетенции относится разъяснение только собственных нормативных актов (пункт 19 статьи 18 Закона), но если адвокаты спрашивают — то ведомство отвечает. Отвечает, как любое ведомство у нас отвечает на письма трудящихся. В преамбуле ссылается на часть 2 статьи 13 старой редакции Закона (которая утратила свою силу на следующий день после подписания письма, то есть когда ответ дошел адресату, уже действовала новая редакция этой статьи!), и в соответствии с полномочиями «относительно осуществления координации и методического обеспечения деятельности субъектов финмониторинга» (?) начинает толковать и разъяснять Закон о предотвращении… Конечно, значительная часть текста ответа — это цитаты из Закона. В целом письмо Госфинмониторинга подтверждает, что Закон Украины «Об адвокатуре» не является нормой, которая освобождает адвокатов от осуществления процедур финмониторинга. Каково практическое применение такого письма — каждый адвокат пусть решает сам для себя.

Таким образом, нормы Закона Укра­ины «Об адвокатуре» не являются препятствием для того, чтобы отечественные адвокаты в полном соответствии с общеевропейской практикой теперь были обременены новыми обязанностями и вмес­те с нотариусами стали еще больше походить на наших европейских коллег. Ведь мы же об этом мечтали, когда говорили об евроинтеграции?

ОНУФРИЕНКО Александр — к.ю.н., доцент, директор Юридического департамента компании по управлению активами «КИНТО», г. Киев