Право Российской Империи нельзя отнести к прецедентному. Но, как это зачастую бывает и в странах континентального права, судебная практика оказывает значительное влияние на развитие правовых норм. Часто именно после интерпретации судом правовая норма приобретает практический смысл. Судебная практика, прежде всего кассационных инстанций, обобщалась и анализировалась: уже в конце XIX века появились специальные сборники-комментарии норм законодательства, основанные на решениях Правительственного Сената — кассационной инстанции в России.

Например, согласно Гражданскому уложению, существовало два вида наследования — по закону и по завещанию. Рассмотрев спор о наследстве Эдуарда Шенебеера, суд определил, что общее понятие о духовных завещаниях заключается вовсе не в том, чтобы при завещаниях законный порядок наследования никогда не мог иметь места, а в том, что в этих актах объявляется воля владельца о его имуществе, на случай его смерти (ст. 1010), с одним лишь ограничением — чтобы объявление воли было законным, то есть не противоречащим закону, и, следовательно, назначение наследниками по завещанию таких лиц, которые одновременно являются наследниками по закону, ни в коем случае не может быть признано выражением воли, несовместимым с понятием духовного завещания. Суд имеет право толковать духовные завещания по своему убеждению в соответствии с положениями законодательства.

Симферополь — начало

6 июля 1873 года в Симфе­ропольском окружном суде слушалось дело по иску поручика Александра Шенебеера о признании его наследником имущества, оставшегося после его умершего дяди провизора Эдуарда Шенебеера, преимущественно перед сестрами последнего: Анной Юшковой и Эмилией Шенебеер. Суд установил, что спор заключается в толковании воли завещателя Эдуарда Шенебеера о том, кому должно перейти после смерти его жены завещанное ей в пожизненное владение имение. Истец, поручик Александр Шенебеер, утверждал, что «неозначение» в завещании с точностью тех ближайших родственников завещателя, к которым назначен переход имения от пожизненной владелицы, выражает волю завещателя в том, что имение должно наследоваться в порядке, установленном законом. В то же время ответчицы утверждают, что в выражении завещателя о том, что после смерти жены его имущество должно перейти ближайшим родственникам, заключается завещательное распоряжение в пользу лиц, состоящих к нему в ближайших степенях родства, хотя бы и не наследников по закону.

Законодательство Российской Импе­рии не ограничивало право судов толковать духовные завещания по собственному усмотрению с целью определения их истинного смысла.

Проанализировав духовное завеща­ние провизора Эдуарда Шенебеера, Симфе­ропольский окружной суд пришел к следующим выводам. В распоряжении завещателя о том, что завещанное жене имущество после смерти последней «должно перейти ближайшим моим родственникам», нельзя признать, что воля завещателя заключалась в отмене законного ­порядка наследования его имущества, поскольку завещатель не только четко «не означил» этих «ближайших родственников», но и не определил, какая часть имущества надлежит каждому из них в случае, если бы их оказалось несколько. Между тем, ввиду того, что близость родства определяется линиями и степенями (статья 1114) и наследниками могут оказаться родственники, состоящие в одной степени родства, но в порядке законного наследования призываемые к неравным долям наследства, точное определение наследственной доли в завещании, отменяющем законный порядок наследования, является настолько необходимым, что не представляется возможности предположить, чтобы завещатель, желающий отстранить в своем завещании законный порядок наследования, не определил, в каких частях назначается им каждому из наследников имение.

Само выражение Шенебеера «имение переходит к ближайшим моим родственникам», помещенное без всякого пояснения в конце завещания, содержащего определенно выраженную волю завещателя о назначении имения в пожизненное владение жены, указывает на то, что завещатель имел исключительно целью в завещании установить пожизненное право своей жены на имение, оставляя дальнейший переход имения порядку законного наследования его родственников, ибо в противном случае, ввиду того, что и при законном порядке наследования имение переходит ближайшим родственникам, с ограничением лишь родственников женского пола, за словом «переходит» следовало бы точное указание лица или лиц, которым назначается имение и в каких час­тях каждому.

Признавая таким образом, что по буквальному толкованию завещания Эдуарда Шенебеерга имение его после смерти пожизненной владелицы должно перейти к законным наследникам завещателя, и, принимая во внимание, что согласно статьям 1135, 1136, 1137, Анна Юшкова и Эмилия Шенебеер не имеют права на наследование при жизни Александра Шенебеера — суд признал, что иск Александра Шенебеера об утверждении его в наследственных правах на указанное имение преимущественно перед ответчицами, его тетками, подлежит удовлетворению.

Симферопольский Окружной суд оп­ределил: признать поручика Александра Шенебеера единственным наследником имения умершего провизора Эдуарда Шенебеера.

Одесса — транзит

Однако спор этим не окончился, ответчицами была подана апелляционная жалоба. Рассмотрев обстоятельства дела и выслушав пояснения поверенных сторон, Одесская судебная палата нашла, что основания изложены в решении Симферопольского суда правильно и полностью соотносятся с обстоятельствами дела, а доводы и возражения, изложенные в апелляционной жалобе, не заслуживают уважения. Ответчицы утверждали, что завещатель желал, чтобы его имущество после смерти жены перешло к наиболее близким его родственникам — сестрам, что именно таков буквальный смысл завещания, который должен учитываться судом при толковании духовного завещания. Но судебная палата пришла к заключению, что из буквального смысла духовного завещания не следует намерение завещателя отменить существующий законный порядок наследования, как это и указывается в решении окружного суда. Исходя из таких соображений, Одесская судебная палата определила: решение Симферопольского суда оставить в силе, в удовлетворении апелляционной жалобы отказать.

Петербург — финал

В дальнейшем дело было передано для рассмотрения в кассационном порядке в Правительствующем Сенате. В кассационной жалобе Анна Юшкова и Эмилия Шенебеер указывали, что Палата разрешила спор не на основании явно высказанной воли завещателя, а на основании своих собственных соображений и порядка наследования по закону; Палата утверждает, что завещатель вовсе не имел намерения изменить законный порядок завещания, тогда как духовные завещания именно затем и составляются лицами, желающими, чтобы после их смерти оставшееся имущество перешло согласно их желанию, в противном случае не было бы смысла составлять завещание, и Шенебеер, не сделав разграничения между лицами мужского и женского пола, тем самым изменил законный порядок наследования; наконец, замечания о точном обозначении наследника в завещании прямо не следуют из смысла соответственной статьи Гражданского уложения.

Рассмотрев ­кассационную жалобу, выслушав словесные объяснения поверенного Эмилии Шенебеер, присяжного поверенного Люстиха и заключение Товарища Обер-прокурора, Правительствующий Сенат нашел, что дело подлежит его рассмотрению.

В ходе разбирательства Правительствующий Сенат ­нашел, что приводимые доводы не могут быть признаны уважительными, Судебная палата утвердила решение Окружного суда о признании Александра Шенебеера единственным ­наследником имения по завещанию умершего провизора Эдуарда Шенебеера, потому что решение это согласуется с буквальным смыслом духовного завещания. Суд имеет полное право по своему усмотрению истолковывать смысл духовных завещаний и таковое изъяснение ими смысла акта не является предметом обсуждения в кассационном порядке. Просительница неправильно объясняет, что Судебная палата, истолковывая волю завещателя, допустила выводы, несовместимые с понятием духовного завещания. Ведь общее понятие о духовных завещаниях заключается вовсе не в том, чтобы при завещаниях законный порядок наследования никогда не мог иметь места, а в том, что в этих актах объявляется воля владельца о его имуществе, на случай его смерти (статья 1010), с одним лишь ограничением — чтобы объявление воли было законным, то есть не противоречащим закону, и, следовательно, назначение наследниками по завещанию таких лиц, которые одновременно являются наследниками по закону, ни в коем случае не может быть признано выражением воли, несовместимым с понятием духовного завещания. Также были признаны неосновательными остальные доводы кассаторов. Правительствующий Сенат определил: кассационную жалобу оставить без последствий. Александр Шенебеер стал полноправным собственником имения, а судебная практика пополнилась еще одним примечательным прецедентом относительно полномочий и объема толкования смысла духовного завещания судебными органами.