30 июня 2009 года Конституционный Суд Украины (КСУ) принял решение № 16-рп/2009 о соответствии Конституции Украины (конституционности) некоторых положений статьи 2368 Уголовно-процессуального кодекса Укра­ины (УПК), которым признал эти положения неконституционными. Это решение стало неожиданным разочарованием и, думаю, не может быть приветствовано никем, кроме работников прокуратуры и прочих «правоохранительных» органов, и вот почему.

Итак, напомню, речь идет о порядке рассмотрения судом жалоб на постановления о возбуждении уголовного дела. Упомянутым решением КСУ признал неконституционными положения УПК, устанавливающие, что:

— в случае неподачи без уважительных причин прокурором в суд в установленный срок документов, на основании которых было принято решение о возбуждении уголовного дела, судья имеет право признать отсутствие этих материалов основанием для отмены постановления о возбуждении уголовного дела (часть 7 статьи 2368 УПК);

— неявка прокурора в судебное заседание не препятствует рассмотрению дела (часть 9 статьи 2368 УПК);

— суд не обязан выслушать мнение прокурора, если последний не является в судебное заседание (пункт 3 части 12 статьи 2368 УПК);

— право и обязанность суда вынести постановление об отказе в возбуждении уголовного дела в случае удовлетворения жалобы на постановление о возбуждении дела (пункт 2 части 16 статьи 2368 УПК).

Я не стану подробно разбирать здесь мотивировку и обоснование КСУ такого решения. Вместо этого предлагаю отойти от традиционного украинского юридического формализма и взглянуть на ситуацию шире, в контексте всей системы уголовного производства современной Украины.

Известно, что украинский уголовный процесс уже довольно долго находится в процессе реформирования. Причем это реформирование касается фундаментальных, основополагающих принципов уголовного процесса.

Одним из принципиально важных аспектов реформы уголовного процесса является (ну, или, по крайней мере, должен был явиться) переход от уголовного процесса с сильным инквизиционным уклоном, существовавшего в УССР, к состязательному, принятому в большинстве развитых стран. Состязательный уголовный процесс, как это понятно уже из самого названия, предполагает состязание, борьбу сторон. Для того чтобы такое состязание было возможным, необходимо равноправие сторон. Ведь действительно, при явном процессуальном преимуществе одной из сторон борьбы как таковой быть не может. Вместо нее получается тривиальное доминирование стороны, находящейся в привилегированном положении.

Для любого юриста, имевшего дело с уголовным производством, отнюдь не секрет, что публичное обвинение на Украине традиционно находится в привилегированном положении по сравнению со стороной защиты. Такое преимущество является как фактическим, так и правовым. Оно проявляется во всем — от комфортного неформального («внепроцессуального») общения прокуроров с судьями и другими работниками суда, разнообразных мелких поблажек и вплоть до явной, неправовой по форме и неадекватной по сути помощи судей представителям прокуратуры, приводящей к незаконным приговорам и прочему попранию прав стороны защиты. Я бы даже сказал, что нередко явные «симпатии» служителей Фемиды к публичному обвинению превращают среднестатистический суд первой инстанции в некий «филиал прокуратуры».

Если же у кого-то есть сомнения по поводу преимущественного положения украинского прокурора в уголовном процессе, ему следует взглянуть на статистику оправдательных приговоров на Украине — и все сомнения тут же развеются. Ведь существует, полагаю, прямая связь между существованием настоящей равноправной борьбы сторон в уголовном процессе и количеством побед каждой из сторон в этой борьбе, то есть количеством обвинительных и оправдательных приговоров. И дело здесь даже не в том, виновны осужденные или нет. Просто борьба есть борьба, и не всегда можно предсказать, кто выйдет из нее победителем (при условии равенства сторон, разумеется). Однако неумолимая статистика отечественного уголовного производства дает очень веские основания предсказать с достаточно высокой точностью, что победит обвинение. Значит что-то тут не так. Значит есть проблемы с равенством сторон.

Привилегированное положение прокурора в украинском уголовном процессе обусловлено различными обстоятельствами, как фактически сложившимися, так и предоставленными законодательно, но это отдельный разговор. Дело в другом: если добиваться равенства сторон в уголовном процессе, то начинать это делать, на мой взгляд, нужно законодательно, с предоставления стороне защиты каких-то прав, использование которых могло бы позволить действительному или потенциальному подозреваемому/обвиняемому/подсудимому эффективно влиять на свою судьбу во время уголовного производства. Конечно, при условии, что для желаемого изменения судьбы такого лица есть необходимые основания. Безусловно, право лица защитить свои права путем эффективного обжалования постановления о возбуждении уголовного дела, которое касается его интересов, является одним из существенных прав, позволяющих такому лицу влиять на свою судьбу и способствующих равенству сторон.

И вот когда законодатель наконец-то решился сделать довольно существенный шаг к достижению равенства сторон в уголовном процессе, КСУ, выступив в роли «негативного законодателя», взял и отменил это законодательное нововведение. Очевидно, что это решение является большим шагом назад, туда — в полуинквизиционный уголовный процесс советского образца.

Ну а что же общество? Может, это в его интересах, и есть какая-то ощутимая польза для него в результате такого поворота событий? Вряд ли. Наивно думать, что предоставление правовой возможности эффективно обжаловать постановление о возбуждении уголовного дела тем, чьих интересов оно касается, может увеличить или как-то усилить преступность. Очевидно, что процветание преступности зависит, в первую очередь, совсем от других факторов. И если преступник оказывается настолько силен, чтобы при помощи суда отменить законное и обоснованное постановление о возбуждении уголовного дела, которое касается его интересов, то остается мало сомнений в том, что и без этой возможности, при наличии дела, он как-нибудь выпутается. Получится даже, что зря право­охранители потратили столько времени и усилий (читай: денег налогоплательщиков) на такого «бесперспективного» преступника. А ведь могли бы и не тратить, если бы еще вначале следствия постановление о возбуждении дела было отменено. Ясно, что с преступностью следует бороться иначе.

Итак, возможность обжалования постановлений о возбуждении уголовного дела вряд ли вредит обществу. А есть ли от нее польза? Несомненно, есть.

Во-первых, в случае неправомерного возбуждения уголовного дела отмена постановления о возбуждении такого дела станет, наверное, лучшим из возможных способов защиты прав тех, кого такое уголовное дело касается, — потенциальных обвиняемых. Несомненно, участие в уголовном деле в качестве подозреваемого/обвиняемого/подсудимого является значительной неприятностью и наносит немалый моральный ущерб. Что касается участия в уголовном деле в другом качестве (например, свидетеля), то и такого опыта многие, скорее всего, предпочли бы избежать. Так что избавление таких людей от ненужного участия в уголовном деле является очевидной пользой.

Во-вторых, риск отмены постановления о возбуждении уголовного дела будет заставлять тех, кто его выносит, делать это грамотно, соблюдая закон. Учитывая то, что общий уровень «качества» постановлений о возбуждении уголовного дела является довольно низким, наличие такого риска будет совсем не лишним. Независимо от того, виновно ли объективно лицо в совершении преступления и есть ли повод и основания для возбуждения дела, профессионализм, высокий уровень знаний и грамотность должны быть нормой для сотрудников право­охранительных органов, принимающих решения в уголовном производстве.

В-третьих, возможность обжаловать постановления о возбуждении уголовного дела будет в значительной степени способствовать установлению равенства сторон уголовного судопроизводства. А это намного больше, чем может показаться на первый взгляд, если считать равенство сторон благом, конечно.

Ну и, в-четвертых, как бы цинично это ни звучало, «отсеивание» уголовных дел, не имеющих достаточной судебной перспективы, еще на досудебном этапе развития дела будет также полезным. Какой же смысл тратить ресурсы на слишком «слабое» дело?

Таким образом, думаю, понятно, что общество снова не выиграет, а скорее и вовсе останется в дураках. Такой вот реверанс в сторону прокуроров.

И что же в итоге? Формально право обжаловать постановление о возбуждении уголовного дела в УПК осталось. Но, как я уже сказал, его эффективная реализация теперь полностью зависит от поведения прокурора, который при желании сможет эффективно воспрепятствовать его реализации просто, например, не являясь в заседание или не предоставляя необходимые документы. При этом реализовать свою возможность препятствовать прокурор сможет, лишь используя предоставленные новой версией статьи 2368 УПК преимущества, что будет, мягко говоря, «нечестно». Размышления о том, зачем прокурору могут понадобиться такие «нечестные» преимущества перед другой стороной, вызывают весьма нехорошие мысли о причинах и целях возможного использования прокурором таких преимуществ.

Что касается нового УПК, каким бы он ни вступил в силу, необходимо обязательно предусмотреть в нем право обжаловать постановления о возбуждении уголовного дела лицами, интересов которых они будут касаться. Можно усовершенствовать по сравнению с нынешним УПК процедуру использования этого права и его гарантии. Как видно из сказанного выше, такое право и возможность являются важными для достижения высокого уровня развития, «качества» уголовного производства.

В контексте нового УПК, если такое право будет включено в него, не будет ли упомянутое решение КСУ препятствием для его существования и нормальной реализации? Думаю, нет. Учитывая присущий нашей правовой системе высокий уровень юридического формализма, действие этого решения не будет распространяться на другие нормативно-правовые акты, кроме того, в связи с которым оно было принято. Так что противникам этого права придется заново инициировать обращение в КСУ, который, кстати, вовсе не обязательно станет придерживаться позиции, избранной им при принятии предыдущего решения.

Несмотря на стойкое негативное впечатление от решения № 16-рп/2009, меня порадовало, что не все судьи КСУ согласны с большинством, принявшим это решение. Мне очень понравились особые мнения судей Маркуш М. А. и Стрижака А. А. К ним и обращены мои слова, ставшие заглавием этой статьи.

ЕГРАШИН Александр — юрист, г. Харьков