Статья в «Юридической практике» от 5 августа 2003 года (№ 31) под названием «Мелочей в судебном процессе нет», наверное, не оставила равнодушным ни одного юриста, имеющего дело с хозяйственным судопроизводством. Указанная публикация отражает позицию судей Хозяйственного суда г. Киева относительно процедуры принятия исковых заявлений. Однако хотелось бы обратить внимание на обратную сторону медали — отношение к такой судебной практике не со стороны судьи, а с позиции рядового участника судебного процесса.

Одним из главных признаков правового государства является свободный и простой доступ к правосудию. Статья 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод закрепила право каждого на справедливое судебное рассмотрение. Составные элементы реализации этого права — мотивированность решений, невозможность отказа в осуществлении правосудия и, что немаловажно, отсутствие формализированных процедур принятия процессуальных документов. Как показывает практика, Украине еще очень далеко до европейских стандартов работы судебной власти. Особенно ярким примером этого является процедура принятия исковых заявлений, апелляционных и кассационных жалоб в хозяйственных судах.

Анализируя практику работы Хозяйственного суда г. Киева, а также Высшего хозяйственного суда Украины, нельзя не сделать весьма удручающий вывод о том, что львиная доля работы хозяйственных судов в настоящее время — это поиск формальных поводов и зацепок (зачастую надуманных) для возвращения процессуальных документов без рассмотрения. Такая ситуация привела к тому, что хозяйственный процесс возвратился к своим истокам — римскому частному праву, в котором суд не рассматривал иск, не отвечающий определенной формуле.

Приведем несколько самых интересных требований, предъявляемых судами к процессуальным документам.

Итак, как известно, любой процесс начинается с искового заявления. В нем обязательно (в соответствии с пунктом 2 части 2 статьи 54 ХПК) должны указываться номера счетов сторон в банковских учреждениях. Если хозяйственный спор возник из договорных правоотношений, особых сложностей с указанием текущего счета ответчика нет — информация о нем, как правило, содержится в договоре. Но что делать, если спор возник из внедоговорных правоотношений (например, из обязательства по возмещению ущерба). Понятное дело, что если, объяснив ситуацию, потребовать от ответчика назвать номер своего счета, то вряд ли с его стороны можно будет рассчитывать на активное сотрудничество в этом вопросе. Другое дело — позвонить анонимно и, как бы между прочим (по методу небезызвестного Штирлица), спросить: «Кстати, а какой у вас, извините пожалуйста, номер банковского счета, а то я что-то забыл?». Часто такое проходит (по крайней мере, у нас пару раз получалось). Но иногда при выяснении банковских реквизитов ответчика дело доходит до комизма. Могу поделиться опытом своих коллег, которым в подобной ситуации приходилось связываться с ответчиком и, не указывая истинную причину звонка, просить последнего сбросить по факсу счет-фактуру для оплаты его продукции или услуг. Полученный счет, понятное дело, никто не оплачивал, но главное таким образом было сделано: соответствующие банковские реквизиты ответчика успешно переписывались со счета-фактуры в исковое заявление. Я был бы очень благодарен уважаемым законодателям и судьям, если бы они подсказали, как можно легально и открыто раздобыть информацию о текущем счете ответчика, которая является банковской тайной. По моему, крайне субъективному, мнению, требование ХПК относительно указания в исковом заявлении банковских реквизитов ответчика не соответствует положениям Конституции о правовом государстве и положениям Конвенции о защите прав человека и основных свобод, гарантирующим право на справедливое судебное рассмотрение. Данный вопрос является процедурным, поэтому если истец не располагает информацией о банковском счете, суд просто-напросто должен обязать ответчика предоставить ее.

Воистину «священным» стал для судейского корпуса пункт 2 части 1 статьи 57 ХПК, обязывающий истца приложить к исковому заявлению доказательство направления ответчику копии искового заявления (обратите внимание: в этой норме нет указания на то, что это доказательство должно быть стопроцентным, не допускающим сомнений и т.д.). Практика судов в этом вопросе до недавнего времени была стабильной: таким доказательством вполне могли служить фискальный чек почтового отделения (в котором, кстати, указывается наименование получателя) либо почтовое уведомление о вручении почтового отправления адресату. Однако внезапно, без каких-либо изменений законодательства, судебная практика изменилась. Как указал ВХСУ в одном из своих определений, «лицо должно предоставлять прямое доказательство, которое однозначно бы свидетельствовало об отправлении другим участникам судебного процесса копии», «фискальные чеки являются лишь свидетельством предоставления истцу услуг почтовой связи». По мнению суда, однозначным доказательством отправления копии ответчику является опись вложения в ценное письмо. Думаю, любому юристу понятно, что требование закона «предоставить доказательство» и требование суда «предоставить доказательство, которое однозначно свидетельствует…», далеко не тождественны. Даже если хозяйственный суд таким образом хочет максимально защитить интересы ответчика на случай недобросовестности истца, то у него и без этого есть достаточно возможностей. Об открытии производства по делу ответчик все равно узнает из определения хозяйственного суда. Представитель ответчика всегда может ознакомиться с материалами дела в суде. Более того, если уж хозяйственный суд и решит, что ответчику не была предоставлена копия иска, он может, в конце концов, отложить рассмотрение дела. Кроме того, думаю, любому юристу-практику известно, что работники почты крайне редко проверяют соответствие описи вложению в конверте (у меня, например, проверяли всего лишь один раз). Соответственно, и тут нет «однозначного доказательства» отправления копии иска ответчику.

Кроме того, получается, что ни одна сторона хозяйственного процесса никогда не была надлежащим образом уведомлена о времени проведения судебных заседаний, никто никогда не получал решений хозяйственных судов — ведь все они высылаются далеко не ценными письмами с описью! А фискальный чек — это всего лишь доказательство того, что хозяйственному суду предоставлялись услуги почтовой связи. Вот где простор для применения пункта 2 части 3 статьи 104 ХПК и отмены решений хозяйственных судов! Выходит, если документы высылает хозяйственный суд, то фискальный чек является доказательством, а если сторона в процессе, — то нет? Вопрос, как мне кажется, риторический.

Не меньшего внимания заслуживает процедура подачи кассационной жалобы. В моей практике недавно было одно очень интересное дело, в котором местный и апелляционный хозяйственный суды превзошли самих себя. Например, апелляционный суд обосновал свои выводы исключительно ссылками на преамбулу (!!!) Закона о восстановлении платежеспособности должника или признании его банкротом и на Закон о хозяйственных судах, утративший силу на момент рассмотрения дела. Получив такие «образцы юридической мысли», я, конечно, подумал (признаю, несколько самоуверенно), что такие судебные решения в Высшем хозяйственном суде удастся попросту «порвать». Кассационная жалоба была составлена приблизительно на шести страницах с указанием конкретных норм материального и процессуального права, которые были нарушены судами первой и апелляционной инстанций. Не понаслышке зная отношение хозяйственных судов к уплате госпошлины и другим «серьезным» вещам, я даже не поленился получить соответствующую справку из государственного казначейства. После этого казалось, что жалобу должны обязательно принять к рассмотрению. Но жизнь, как всегда, опровергла все предположения и самоуверенные мнения. Пришел ответ из ВХСУ, подписанный тремя судьями, из которого следовало, что … кассатор не указал сути (!!!) нарушения и неправильного применения норм материального и процессуального права (см. пункт 6 части 1 статьи 1113 ХПК). Сейчас, я, конечно, понимаю, что «виноват» сам. Недаром народная мудрость гласит, что иногда за деревьями не видно леса. Поэтому сейчас, оформляя кассационные жалобы, приходится отдельной строкой писать «суть нарушения» и выделять ее жирным шрифтом, а то мало ли что — сами понимаете.

Кроме того, судебная практика сделала формальным право сторон на повторную подачу апелляционной или кассационной жалобы в случае, если предыдущая жалоба была возвращена без рассмотрения (часть 4 статьи 97, часть 3 статьи 1113 ХПК). Ведь если сторона вовремя подала жалобу с дефектами формы либо содержания, то возвращена она будет в любом случае после окончания срока на обжалование (10 дней для апелляции и месяц для кассации). Однако ни апелляционные суды, ни ВХСУ не видят в данной ситуации оснований для восстановления срока для обжалования. Как следствие такой практики, право на повторное обжалование стало ничем другим как декларативным положением законодательства, придающим ему вид демократичности.

Казалось бы, в чем проблема? Если кому-то кажется, что ВХСУ не прав, то ему прямая дорога в ВСУ, который теперь вправе рассматривать кассационные жалобы на определения ВХСУ о возвращении кассационных жалоб без рассмотрения.

Однако здесь следует сказать отдельное спасибо законодателю: возможность обжалования таких определений ВХСУ он предусмотрел, а вот оснований для этого — нет. Даже если кому-то удастся найти противоречие между определением ВХСУ и аналогичным решением ВСУ, то камнем преткновения для него станет статья 111-19 ХПК, указывающая, что основанием для отмены определения ВХСУ является ее несоответствие Конституции Украины, международным договорам и другим нормам материального права.

Представим, что ВСУ усмотрел в возвращении кассационной жалобы без рассмотрения нарушение статьи 55 Конституции Украины и статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Но что делать дальше? Логично, что дело должно быть направлено на рассмотрение в ВХСУ. Но на основании чего? Ведь кассационная жалоба и прилагаемые к ней документы (в том числе платежное поручение об уплате госпошлины) были возвращены кассатору. Видимо, ВСУ следует истребовать указанные документы у кассатора. Если даже не рассматривать вариант потери кассационной жалобы, то как узнать, что именно эта кассационная жалоба подавалась в ВХСУ ранее, ведь штамп работники ВХСУ ставят только на ее первой странице. Остальные страницы остаются «чистыми». Кроме того, аналогичные осложнения будут у ВСУ в процессе рассмотрения жалобы — как установить, указал ли кассатор в жалобе в ВХСУ суть нарушения или нет, если достоверно известно только содержание первой страницы кассации, а остальные могли быть подменены?

Безусловно, практически все из указанных выше несуразностей украинской судебной системы вызваны не в последнюю очередь ее излишней загруженностью (другими словами, перезагруженностью). Это подтверждается и тем, что менее загруженные региональные суды относятся гораздо лояльнее к принятию исковых заявлений, нежели столичные. Однако неужели перегруженность судов может служить достаточным основанием для издевательства над правосудием?

МАЛЮСЬКА Денис — юридическая фирма «Бизнес-Право», г. Киев