LHS: как отличить контроль за совершением преступления от провокации, объяснил адвокат Назар Кульчицкий

О нюансах контроля за совершением преступления слушателям Школы уголовной практики Legal High School рассказал Назар Кульчицкий, председатель АО «Назар Кульчицкий и Партнеры».

Лектор отметил, что в УПК Украины основной в этом контексте является статья 271, которая описывает понятие контроля за совершением преступления. Главное отличие между законодательством Украины и европейской практикой заключается в том, что в нашем УПК существенные нарушения прав человека служат основанием для признания доказательств недопустимыми. А вот ЕСПЧ говорит, что если была допущена провокация, то это, как правило, исключает ответственность за совершение преступления.

Назар Кульчицкий советует обращать внимание на тот факт, что суть провокации в понимании ЕСПЧ заключается в том, что если лицо заявляет о наличии провокации, оно на самом деле подтверждает совершение им преступления. Просто человек говорит, что это произошло не из-за возникновения у него умысла на совершение преступления, а в результате провокации со стороны правоохранительных органов. Поэтому разговоры о провокации совершения преступления уместны только тогда, когда окончательно ясно, что других вариантов для оправдания подозреваемого нет.

По словам лектора, провокация преступления — это ситуация, когда преступление не было бы совершено без участия правоохранительного органа. В первую очередь задачей правоохранителей является расследование преступлений, а не совершение новых. Поэтому ЕСПЧ отмечает: правоохранительные органы должны занимать пассивную позицию при расследовании такой категории правонарушений. Данная позиция объясняется тем, что правоохранители сначала должны реагировать на информацию о подготовке к совершению преступления или о начале его совершения, и только потом его расследовать. Ключевым является вопрос, кто сформировал умысел у лица. Если доказано, что умысел на совершение преступления у лица возник самостоятельно, и на это просто вовремя среагировали, то провокации нет. И все же для того, чтобы предпринять какие-то активные действия, правоохранителям нужно иметь объективную информацию именно о подготовке к совершению преступления.

Назар Кульчицкий также отметил, что практика ЕСПЧ в сфере контроля за совершением преступления достаточно богата. Например, как следует из материалов дела «Аллан против Великобритании», заявитель был задержан за ряд ограблений. Однако появилась информация, что это же лицо может быть причастно к ограблению еще одного магазина, в результате чего был убит продавец. Заявитель отказался свидетельствовать против себя во время допроса полицией, поэтому было решено отправить агента, проинструктированного «давить так сильно, как сможет». ЕСПЧ заявил, что формально общение агента с заявителем можно рассматривать как допрос, который состоялся без соблюдения соответствующих процессуальных гарантий, а признания, полученные в результате давления со стороны «агента государства», считаются полученными с нарушением права не свидетельствовать против себя.

Противоположный пример — дело «Быков против России»: как следует из материалов дела, лицо, которому бизнесмен заказал убийство двух человек, рассказало обо всем ФСБ. Там «киллера» снабдили радиомикрофоном, с которым он и прибыл к бизнесмену Быкову отчитываться о «совершении» убийств. Быков фактически признался. Европейский суд в решении указал, что заявитель находился в комфортных для себя условиях, «киллер» — в зависимом от него положении, давление на заявителя не осуществлялось — он был свободен в выборе: говорить об обстоятельствах «совершенного» преступления или нет.