Процесс над бесланским террористом: скандалы и новые данные об организаторах захвата

Процесс над бесланским террористом Нурпаши Кулаевым проходит в обстановке крайней нервозности. Едва судебные приставы завели Нурпаши Кулаева в стеклянную клетку и он повернулся, чтобы с него могли снять на время заседания наручники, как с места сорвалась одна из потерпевших – Залина Губурова. Несмотря на присутствие конвоиров, женщине удалось просунуть руки в узкую щель стеклянной клетки и порвать на Кулаеве майку. Через несколько минут женщину усадили на место, зал успокоился.

Зато бурные эмоции вызвали свидетельские показания военнослужащих, допрошенных вчера на процессе, пишут Известия. Судье Тамерлану Агузарову приходилось не раз призывать к порядку в зале заседания – многие потерпевшие были не согласны с фактами, излагаемыми военными, и даже прямо называли их показания лживыми. В частности, заявление полковника Виктора Киндеева о том, что 3 сентября первый выстрел из танка был произведен около 21 часа, вызвало бурю негодования. Потерпевшие утверждают, что танк вел огонь и гораздо раньше, когда в школе еще находились живые заложники.

Воинская часть, которую представляет полковник, пригнала к школе три танка Т-72. В задачу танкистов входило прикрывать спецназ ФСБ и подразделения “Альфа” и “Вымпел”. Полковник снял с себя ответственность за работу танкистов. “Штурмовать может только ФСБ – это не в полномочиях воинских частей, – рассказал Киндеев, – в связи с этим около 14 часов 3 сентября мною был получен приказ от офицера ФСБ передать танки в их распоряжение. Приказ был выполнен. С этого момента танки подчинялись только приказам ФСБ”. По его наблюдениям, операция была завершена к 21 часу – основная масса боевиков уже была уничтожена. Вопрос о том, для чего же тогда нужно было стрелять из танка после 21 часа, так и остался висеть в воздухе. По сути, все военнослужащие, пришедшие для дачи свидетельских показаний, утверждали, что до 21 часа выстрелов из танка не наблюдали, – и каждое такое утверждение служило поводом для волнений в зале. Однако показания Кулаева сильно разнятся с мнением военных – как заявил он в ответ на вопросы замгенпрокурора Николая Шепеля, танк стрелял по школе именно днем, а не вечером.

По официальным данным следствия, захват школы в Беслане осуществили 32 террориста. 31 из них был уничтожен, единственного выжившего – Нурпаши Кулаева судят сейчас в Верховном суде Северной Осетии. Между тем бывшие заложники не перестают утверждать, что боевиков было больше.

На одном из заседаний суда по делу Нурпаши Кулаева, участвовавшего в захвате школы в Беслане, подсудимый вскользь обмолвился о том, что некоторые из боевиков были аварцы. Сказал он это так невнятно, что, возможно, эти слова даже не отражены в протоколе судебного заседания. Однако корреспондент “Известий” находилась рядом и хорошо их слышала. Получив фотографии разыскиваемых МВД Дагестана боевиков, корреспондент “Известий” показала их трем матерям Беслана. Из 48 лиц, многие из которых уже убиты либо осуждены, женщины указали на трех живых и находящихся на свободе как на террористов, участвовавших в захвате школы в Беслане.

– Вот он и вот он были в школе, – уверенно указала на Шамиля Абидова и Омара Шейхулаева сотрудник детской комнаты милиции Фатима Дудиева. Затем, внимательно всмотревшись в фотографии остальных террористов, она добавила: – А вот этот заглядывал в спортзал 1-го числа, он был в милицейской форме – это она про Гаджи Меликова.

– Я знаю вот этих двоих, они были в школе, – говорит Алла Рамонова, указывая на фотографии Шейхулаева и Абидова.

По словам Ларисы Мамитовой, которая так же, как и две предыдущие матери Беслана, указывает на Шейхулаева, его фотографию ей уже показывали следователи. При этом они говорили, что он араб и уничтожен во время штурма. По данным же МВД Дагестана, человек, на которого указала Мамитова, – уроженец Дагестана Омар Шейхулаев, и он до сих пор жив.

Конечно, слова женщин, потерявших своих детей во время теракта, нужно воспринимать критично, учитывая, в каком психологическом состоянии они находятся, указывает издание. В то же время эта информация, возможно, заинтересует следствие.