Государство решило пересмотреть политику противодействия отмыванию средств. Планируется внесение изменений в Закон Украины «О предотвращении и противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, финансированию терроризма и финансированию распространения оружия массового уничтожения» (Закон). Так, 23 августа 2016 года Кабинет Министров Украины (КМУ) одобрил Стратегию реформирования системы отчетности в сфере предотвращения и противодействия легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, финансированию терроризма и финансированию распространения оружия массового уничтожения (стратегия). 8 сентября с.г. правительство создало Совет по вопросам предотвращения и противодействия легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, финансированию терроризма и финансированию распространения оружия массового уничтожения, куда вошли правоохранители, страховщики, банкиры, а также представители Государственной службы финансового мониторинга Украины (Госфинмониторинг). Каким образом правительство предлагает оптимизировать имеющиеся процедуры и каково мнение субъектов рынка?

 

Курс на изменения

Согласно Стратегии, результаты анализа соблюдения субъектами первичного финансового мониторинга требований Закона свидетельствуют, что выполнение некоторых требований к подаче Госфинмониторингу информации о финансовых операциях «слишком обременительно для субъектов» и неэффективно. Также это приводит к «значительному увеличению объема расходов субъектов первичного финансового мониторинга» на проведение нужных процедур. Из общего количества признаков обязательного и внутреннего финмониторинга только 10–15 % используются субъектами первичного финансового мониторинга при подаче информации.

Правительство признает, что увеличение количества сообщений, поступающих в Госфинмониторинг от субъектов первичного финансового мониторинга, привело к снижению эффективности их обработки. Процедура подачи информации о фин­операциях является «сложной, содержит много информации, с учетом открытости многих государственных реестров не всегда необходима Госфинмониторингу».

Следовательно, предлагается переход к новой структуре отчетности, предусматривающей сосредоточение внимания субъектов первичного финмониторинга на операциях, в отношении которых возникло подозрение на основании оценки и анализа рисков.

КМУ констатирует и то, что процедура представления информации не менялась больше десяти лет, а количество сообщений за указанный период увеличилось в десятки раз. Делается вывод об актуальности упрощения процедуры с целью максимальной ее автоматизации в части обязательного финансового мониторинга. Указывается и на необходимость сократить в Законе количество признаков таких операций. Обещается и увеличение суммы финансовой операции, подлежащей обязательному финансовому мониторингу (определяется статьей 15 Закона).

Автоматизация процесса предусматривает автоматическое «формирование 15-значного кода», что, в свою очередь, приведет к значительным изменениям в ПО Госфинмониторинга. В то же время в случае принятия указанных изменений банки станут уделять больше внимания внутреннему финмониторингу, предусматривающему формирование кейсов для ускорения процесса обработки информации.

Вместе с тем говорится и об ужесточении некоторых норм: ожидается повышение уровня административной ответственности за нарушение законодательства в данной сфере.

 

Нотариальная уверенность

Вопрос финмониторинга теснейшим образом связан с представителями юридической профессии. Однако они комментируют данные нормы крайне осторожно. Нотариусы, с которыми удалось пообщаться «ЮП», уверены, что финмониторинг не должен касаться сферы их деятельности.

«В европейских странах, например во Франции, при осуществлении сделок деньги проходят через счет нотариуса. Грубейшим нарушением на Западе является то, что нотариус в день совершения сделки не переведет средства со своего счета. В нашей стране вопрос финмониторинга для нотариусов не актуален — деньги ведь находятся в банке», — отметил в комментарии один из украинских нотариусов.

По словам собеседника «ЮП», применение критериев, установленных Законом, до сих пор является проблемой. Например, трудности вызывают вопросы, касающиеся принадлежности к террористическим организациям. «Попробуйте найти адекватный реестр, где были бы соответствующие персоналии. Украинские нотариусы в начале 2000-х хотели найти в том реестре Усаму бен Ладена. Но мы его тогда не нашли в реестрах, которые нам предложила служба», — сетует представитель нотариата.

«Денег ведь мы не видим, а только удостоверяем договор, — негодует комментатор. — У нас нет возможности точно проверить, перечислены ли деньги. Нам могут принести справку, купленную за 300 гривен, о том, что они перечислены».

«Мы понимаем, что не существует людей, которые при покупке объектов рассчитываются гривной или принимают гривны (за исключением случаев, когда уйти от этого не позволяет закон). Из-за существующих ограничений официально многие рассчитываются суммой в 149 тыс. гривен и так — по несколько раз», — подчеркнул опрошенный эксперт. По его словам, при существовании стольких возможностей обхода закона нормы обременительны лишь для единиц.

Как отмечает собеседник, почти каждая проверка нотариусов со стороны Госфинмониторинга заканчивается штрафом: «Нарушить — элементарно. Когда создавалась система, то были пропущены сроки, касающиеся уведомления, поэтому существует разное понимание, в каких случаях необходимо подавать отчетность. Несмотря на заверения, штрафы были наложены практически поголовно». Возможность наложения штрафов создает почву для коррупции, полагает нотариус.

 

Адвокатская тайна

В том, что обязательства по финмониторингу не должны быть возложены на адвокатов, уверен Владимир Богатырь, к.ю.н., управляющий партнер АО «Богатырь и Партнеры».«Процедуры комплаенса существуют во всех странах и касаются мер по борьбе с отмыванием средств, полученных преступным путем. Попытка ввести такую практику по отношению к нотариусам и адвокатам считаю не совсем корректной. Процедуру Know-Your-Client, безусловно, нужно вводить и идентифицировать клиента, когда он обращается. Что же касается отчетности адвокатов, то усматриваю в этом нарушение адвокатской тайны. Подходы таких структур, как FATF и Moneyval, неоднократно критиковались европейскими организациями», — заявил он.

«Что касается перечисления крупных сумм средств, то, очевидно, должны быть введены упрощенные правила до какой-либо значимой суммы, что позволит уменьшить нагрузку на органы, которые проводят мониторинг. Отказаться от этого нельзя. Но такая процедура должна иметь более рациональные границы», — считает г-н Богатырь. Отметим, что поправки к Закону должны повысить порог, хотя насчет точной суммы еще возможны дискуссии.

«Даже факт обращения клиента уже должен охватываться адвокатской тайной. Я сторонник абсолютизации этой гарантии», — отметил в комментарии «ЮП» Владимир Богатырь. По его словам, сегодня гарантии адвокатской деятельности находятся под угрозой. Не хотелось бы, чтобы прессинг применялся со стороны еще одного органа — Госфинмониторинга. «В то же время подобные функции обязательно должны выполнять банки», — резюмировал адвокат.

 

Банковский долг

Как справляются банки с обязанностями по финмониторингу, объяснил председатель Ассоциации украинских банков Александр Сугоняко, вошедшей в созданный Совет по борьбе с отмыванием средств. «Требования в части финмониторинга были обременительными в 2003–2004 годах, когда банки создавали соответствующие подразделения, разрабатывали программы и обучали кадры. Но сегодня они тоже несут дополнительные расходы, которые им никто не компенсирует», — сдержанно ответил он.

Исходя из своего профессионального опыта, г-н Сугоняко заявил, что сегодня у банков нет трудностей с применением оценочных категорий: «Когда создавалась система, то мы возложили в основу формализацию признаков. Операция автоматически пересылалась Госфинмониторингу. Это было сделано для минимизации ответственности председателя правления банка — он мог что-то упустить, что повлекло бы за собой обвинения в сокрытии каких-либо фактов». Ради объективности следует отметить, что многие банки считают себя уязвимыми перед требованиями Госфинмониторинга: случаи наложения штрафов или вымогания взяток нередки.

При этом Александр Сугоняко также разделяет мнение о том, что огромный массив отчетности позволяет легко спрятать «то, что действительно является отмыванием средств». «Госфинмониторинг слишком загружен лишней информацией. Любые обменные операции на сумму свыше 150 тыс. гривен поступают в Службу», — добавил г-н Сугоняко.

По словам сотрудника одного из столичного банков, поправки ожидаемы финансовым сектором. «150 000 грн — это уже не та сумма, которая была десять лет назад, теперь это около 5 тыс. долл. США. Найти в океане таких операций незаконную становится сложнее. Имея четкие критерии подозрительных операций, сотрудники банков в основном помогают клиентам избежать такого мониторинга, в большинстве случаев это нетрудно. К тому же для некоторых банков это стало своего рода конкурентным преимуществом», — отметил собеседник.

Согласно размещенному на сайте Госфинмониторинга отчету за январь — август 2016 года, сумма финопераций, которые могут иметь преступное происхождение, составляет 199,4 млрд грн. По результатам принятых мер Госфинмониторингом заблокировано около 1,52 млрд долл. США на счетах субъектов, которые связаны с бывшими высокопоставленными лицами. Однако реальный масштаб «грязных» средств намного больше. «У нас примерно 50 % экономики в тени, а половина из этой половины — средства, которые, вероятно, получены преступным путем», — дал примерную оценку Александр Сугоняко.