Значительный общественный спрос на расследование резонансных уголовных преступлений порождает новое «предложение» от органов досудебного расследования: уголовное обвинение все чаще приобретает публичные формы. Нередко от первых лиц правоохранительных или силовых ведомств посредством социальных сетей или СМИ мы узнаем о громких уголовных производствах, фигурантами которых являются высокопоставленные чиновники или довольно известные лица. Об особенностях привлечения к уголовной ответственности по таким «публичным» делам, а также о механизмах защиты по ним в интервью «ЮП» рассказал партнер, руководитель уголовно-правового департамента АО AVER LEX Виталий Сердюк.

 

— В последнее время «уголовное обвинение» все чаще переходит в публичную плоскость. Виталий Анатольевич, чем обусловлена такая тенденция?

— Как правило, громкие заявления представителей правоохранительных или силовых ведомств касаются двух «категорий» уголовных производств: первая — дела в отношении бывших высших должностных лиц; вторая — так называемые коррупционные уголовные производства. При других обстоятельствах такая публичность могла бы свидетельствовать о высокой эффективности работы правоохранительной системы. Но, к сожалению, нужно констатировать, что практически всегда подобные публичные заявления не имеют под собой правовой (доказательной) базы: обвинения, которые звучат с высоких трибун (на пресс-конференциях, брифингах и т.д.) фактически не подтверждаются реальными доказательствами, собранными в рамках досудебного расследования. Материалы последнего могут формироваться уже в процессе, после обнародования «официальной» позиции правоохранителей, и нередко — путем их «подгонки».

Сегодня правоохранители своими публичными громкими заявлениями подменяют реальные результаты расследования уголовных производств, установление виновных лиц, обеспечение их привлечения к установленной законом ответственности.

 

— Возможно, это связано и с особенностью действующей процедуры начала уголовного производства, в частности с автоматическим внесением сведений в «непубличный» Единый реестр досудебных расследований (ЕРДР), которое, как известно, нельзя обжаловать. Поскольку само внесение сведений в ЕРДР не означает выдвижения обвинения, то обнародование этого факта может быть использовано в целях дискредитации тех или иных лиц, особенно если речь идет о политиках.

— Действительно, факт регистрации в ЕРДР того либо иного уголовного производства сам по себе не является и не может быть подтверждением каких-либо незаконных действий. В отличие от положений Уголовно-процессуального кодекса Украины 1960 года новый Кодекс, принятый в 2012 году, не предусматривает такого понятия, как возбуждение уголовного дела в отношении лица. Соответственно, факт наличия уголовного производства может служить лишь подтверждением того, что определенные обстоятельства являются предметом проверки правоохранительных органов. В то же время ни извлечение из ЕРДР, ни даже уведомление лица о подозрении ни при каких обстоятельствах не могут подменять собой обвинительный приговор суда и подтверждать виновность лица в совершении уголовно наказуемых деяний.

«Подрыв» репутации лица за счет использования сведений из ЕРДР может быть лишь следствием незаконного использования такой информации заинтересованными лицами, в том числе путем публичного ее распространения. На этой проблеме неоднократно акцентировал внимание и Европейский суд по правам человека (Евросуд), отмечая, в частности, что «принцип презумпции невиновности не запрещает органам власти сообщать общественности о проводимых уголовных расследованиях, но вместе с тем требует от них максимальной осмотрительности и бдительности, чтобы соблюдать презумпцию невиновности» (дела «Фатуллаев против Азербайджана», «Гарицки против Польши»), при этом необходимо различать «заявление о том, что кто-либо лишь подозревается в совершении преступления, и заявление, сделанное в отсутствие вступившего в силу приговора, о том, что лицо совершило рассматриваемое преступление. Последнее нарушает презумпцию невиновности, тогда как первое не вызывает возражений в различных ситуациях, рассматриваемых Судом» (дело «Гарицки против Польши»).

 

— Существует ли универсальный рецепт «реабилитации» в связи с такими публичными обвинениями, ведь после того, как соответствующая информация была растиражирована, общественное мнение о виновности лица фактически уже сформировано?

— Универсальных рецептов защиты клиента в уголовных производствах нет, поскольку необходимо учитывать специфику каждого конкретного дела. Фактически работа адвоката, столкнувшегося с ситуацией, когда его клиент был публично безосновательно обвинен в совершении незаконных действий, осуществляется по двум направлениям. Во-первых, нужно формировать доказательную базу, подтверждающую позицию защиты, то есть собирать доказательства, опровергающие озвученное в СМИ обвинение. Во-вторых, необходимо инициировать вопрос о защите чести, достоинства и (или) деловой репутации клиента в судебном порядке. При этом нужно учитывать, что предварительное общественное мнение о виновности клиента благодаря действиям представителей правоохранительных органов уже было сформировано, поэтому и адвокат вынужден прибегать к публичным опциям: обнародовать данные о незаконных действиях со стороны органов досудебного расследования. Кроме того, эффективным инструментом противодействия публичным обвинениям может стать внесение в ЕРДР сведений о совершении уголовного правонарушения, предусмотренного частью 2 статьи 387 Уголовного кодекса Украины, и привлечение соответствующих лиц к уголовной ответственности за разглашение данных досудебного расследования, которые порочат человека, унижают его честь и достоинство.

 

— В последнее время мы все чаще становимся свидетелями довольно «зрелищного» проведения обысков, особенно по «политическим» делам. С какими проблемами сталкиваются адвокаты на этапе проведения этого следственного действия и как их можно решить, возможно, путем законодательной коррекции?

— Еще раз подчеркну: одна из главных проблем на сегодня заключается в том, что представители органов досудебного расследования часто злоупотребляют своими правами и обнародуют «результаты расследования» до момента реального начала его проведения. Так, по одному из довольно известных дел, которые сопровождает наша юридическая фирма (дело экс-главы Государственной службы Украины по чрезвычайным ситуациям Сергея Бочковского), мы столкнулись с подобной ситуацией: во время проведения пресс-конференции представителям СМИ публично были предъявлены документы, якобы подтверждающие вину нашего клиента. При этом обыск, в рамках которого будто бы выявлены соответствующие материалы, фактически был начат лишь после завершения пресс-конференции, что не помешало правоохранителям отобразить факт «изъятия» документов в протоколе, составленном по результатам проведения такого обыска. Кроме того, довольно распространенным явлением на этапе проведения обыска является недопуск адвокатов к следственному действию.

Думаю, что указанные проблемы вряд ли удастся решить путем усовершенствования законодательства. И дело не в законодательной теории, а в ее практической реализации: злоупотреблениях и незаконных действиях представителей правоохранительных органов. В то же время для стороны защиты именно политическая составляющая уголовных производств часто служит препятствием для того, чтобы добиться надлежащего реагирования органов прокуратуры и судов на такие вопиющие случаи.

 

— В прошлом году в рядах органов досудебного расследования появился «новичок» — Национальное антикоррупционное бюро Украины (НАБУ). Сталкивались ли вы с работой детективов НАБУ: отличается ли их деятельность от предыдущего алгоритма расследования коррупционных уголовных правонарушений?

— К сожалению, пока судить о работе детективов НАБУ, основываясь на личном опыте общения с ними, я не могу. Если же говорить о цели создания НАБУ, то теоретически передача расследования коррупционных «дел» в компетенцию специального органа должна способствовать повышению качества досудебного расследования и уменьшению злоупотреблений со стороны следователей, прокуроров. Правда, такая цель может быть достигнута только в случае обеспечения реальной автономности Бюро от других органов государственной власти. При этом нужно учитывать, что системные обвинения, звучащие сегодня в адрес органов досудебного расследования, могут негативно отразиться на деятельности детективов Бюро: они могут продолжить существующую практику демонстрации результатов в ущерб качеству досудебного расследования уголовных правонарушений.

 

(Беседовала Ольга КИРИЕНКО,

«Юридическая практика»)