Практика уголовного права уже несколько лет удерживает первенство по темпам развития на украинском рынке юридических услуг. И похоже, что анонсированные властью приоритеты по снижению уровня силового давления на бизнес не скоро скажутся на адвокатах — спрос на их услуги стабильно высок. О смещении акцентов в уголовно-правовой защите, а также о том, что реально необходимо для изменения мировоззрения правоохранительных органов, мы говорили с ­Сергеем Лысенко, управляющим партнером GRACERS law firm — уголовно-правового бутика, специализирующегося преимущественно на White Collar Crime (WCC).

— Уголовно-правовая защита еще недавно была прерогативой адвокатов-индивидуалов. Сейчас мы видим в этом сегменте рынка как узкоспециализированные бутики, так и развитие WCC-практик в универсальных фирмах. Почему произошло такое смещение акцентов?

— Защита в уголовных производствах стала более сложной и комплексной. Если раньше уголовные дела ассоциировались в первую очередь с убийствами, кражами, разбоем, в крайнем случае с наркотиками, то сейчас, говоря об уголовном деле, мы подразумеваем хищения, растраты, уклонение от уплаты налогов. Государство рассматривает уголовное преследование как один из инструментов наполнения бюджета. Соответственно, увеличивается доля экономических преступлений, с коррупционной составляющей в том числе.

Отсюда смещение логики как уголовного преследования, так и защиты. Сейчас все правоохранительные органы — Национальное антикоррупционное бюро Украины, Служба безопасности Украины (СБУ), Генпрокуратура — в первую очередь рапортуют о преследовании лиц, укравших много денег у государства. «Классические» уголовные преступления при этом никуда не деваются. Более того, уровень преступности в целом по стране повышается. Это следствие ухудшения социально-экономического уровня жизни, войны на востоке страны, увеличения количества оружия и наркотиков.

Ввиду приоритетности «беловоротничковой» преступности в этом же направлении развивается и адвокатура. А обеспечить эффективную защиту в этой категории дел силами лишь одного адвоката просто нереально. Есть дела, в которых по 500 подозреваемых — как их защищать одному человеку? У каждого фигуранта доложен быть адвокат, при этом сторона защиты обязана придерживаться единой стратегии, иметь общее понимание, что они делают и как. Нельзя защищаться поодиночке, разве что пойти на соглашение со следствием и дать показания против других обвиняемых — тогда это индивидуально.

— Дела такого масштаба, наверное, даже крупной фирме будут не по силам…

— Сегодня на рынке нет таких фирм.

— Поэтому вопрос: насколько развита кооперация юрфирм, специализирующихся на уголовно-правовой защите, и насколько распространен аутсорсинг?

— Этот сегмент рынка проходит стадию становления. Бутиковые фирмы, способные оказывать высококлассные услуги, можно пересчитать по пальцам, и априори они не могут не сотрудничать. Так что пересечение в рамках отдельных производств, а также субподряд достаточно распространены.

— Какая была самая большая «сборная» адвокатов, в которой вам приходилось работать?

— В одном из производств, которое еще продолжается, задействовано более 20 адвокатов. У некоторых из фигурантов этого дела — по три адвоката. И даже в такой относительно небольшой команде есть разногласия и определенные конфликты интересов разных групп защиты, что в конечном итоге сказывается на эффективности стороны защиты в целом.

— Откуда о вас узнают клиенты? Часто ли они приходят по рекомендации коллег по рынку?

— Мы на рынке относительно недавно и активно работаем над налаживанием отношений с другими юрфирмами. Пока же основным источником клиентов следует признать сарафанное радио: мы делаем качественно свою работу, и нас рекомендуют другим потенциальным клиентам.

— Что вы относите к своим сильным сторонам?

— Большой и разнообразный опыт, креативность, быстрота и желание решить проблему клиента не разово, а так, чтобы она у него больше не возникала, то есть системный подход. Это касается как меня лично, так и всей команды. Если человек не соответствует этим критериям, он не сможет с нами работать. Он просто не выдержит наш режим работы.

Мы специализируемся на защите в сфере экономических преступлений, это то, что мы знаем действительно хорошо, и можем предложить конкурентоспособный продукт. В дополнение развиваем практику налогового права — в нынешних условиях она неразрывно связана с WCC. Она нужна как для прояснения определенных моментов хозяйственной деятельности наших клиентов, так и для понимания сути инкриминируемого — большое количество преступлений расследуются с помощью налоговых инструментов.

— Какое влияние окажут на практику WCC уже принятые законодательные изменения, в частности декриминализация статьи 205 Уголовного  кодекса (УК) Украины?

— Сейчас все уголовные дела по 205-й должны быть закрыты в связи с декриминализацией — это обычная устоявшаяся практика. Но ничего не изменится в сфере расследования уголовных экономических преступлений, например, относительно уклонения от налогообложения. Статья 205 УК Украины на самом деле — специальный состав преступления для классического пособничества при совершении других экономических преступлений (неуплата налогов, хищение средств, мошенничество). Фактически поменяется только квалификация действий человека, который осуществлял фиктивную предпринимательскую деятельность. В плане расследования ничего не изменится. Это скорее попытка упорядочивания работы органов досудебного расследования — по 205-й было легче санкционировать обыски, арестовывать счета и оказывать давление на бизнес. Теперь же правоохранителям придется более тщательно доказывать факты пособничества. В этом можно увидеть определенное послабление для бизнеса. Но небольшое, поскольку фиктивное предпринимательство все так же остается незаконным.

— С позиции адвоката что проще — доказать несостоятельность обвинений по статье 205 УК Украины или защищать бизнес от обвинений в пособничестве по другим экономическим статьям?

— Если говорить о судебной практике применения статьи 205 УК Украины, то она сплошь и рядом состоит не из реально раскрытых преступлений, а из приговоров людям, заключившим сделку со следствием и признавшим свою вину за совершение соответствующего преступления. Зачастую таким лицам не оказывалась квалифицированная правовая помощь, а их «вина» могла быть лишь в том, что они зарегистрировали на себя предприятие, отдали ключи непонятно кому и не представляют, что с этим предприятием дальше происходило, в каких схемах оно, возможно, использовалось.

В таких делах адвокату работать намного проще, чем защищать обвиняемого в пособничестве, что подразумевает наличие определенной доказательственной базы, а не просто «предприятие не отчитывалось, директор по месту регистрации отсутствует».

— Проблемы с чрезмерным уголовно-правовым давлением на бизнес, о чем говорят уже достаточно давно, лежат преимущественно в плоскости несовершенного законодательства или же это следствие «креативности» правоохранительных органов?

— Проработав с этой редакцией Уголовного кодекса Украины уже 13 лет, я не могу сказать, что проблема именно в нем. Безусловно, есть вопросы к правоприменению, но также усматриваются проблемы, связанные с отсутствием качественной коммуникации со стороны правоохранительных органов, разъяснения необходимости их действий. Правоохранительные органы в этом направлении почти не работают.

Мы можем слышать, что СБУ, например, проводит обыски у айтишников, останавливает деятельность IT-компаний — в СМИ это преподносится как произвол и рейдерство, но никто не вникает (а они не разъясняют), что на самом деле речь идет о пресечении деятельности сети игровых залов по всей Украине, которые у нас, как известно, вне закона. Тут палка о двух концах. Понятно, что фактов «наезда» правоохранителей на бизнес с целью получения неправомерной выгоды очень много, и на этом фоне теряются дела, когда правоохранительные органы действуют исключительно в рамках своих полномочий и пресекают реальные преступления.

Правоохранители неправильно делают две вещи: приходят к бизнесу, как правило, не проводя подготовительной работы, комплекса необходимых гласных и негласных розыскных действий, доказывающих преступление. И второе — не разъясняют свои цели и задачи. Понятно, что они ограничены тайной следствия, но определенный задел для коммуникации у них есть. Очень хороший пример — операция в отношении Аркадия Бабченко. Что бы там ни говорили, проделанная работа — высший пилотаж, и разъяснили все очень качественно.

Но в целом деятельность правоохранительных органов оставляет желать лучшего. Иногда кажется, что их логика работы: «забежим, а там посмотрим». В этом их вина, и за это их справедливо критикуют.

Да и для адвокатов стало уже нормой сначала заявлять о рейдерстве, а уже потом защищать по сути обвинений. Очень редко можно увидеть, что сторона защиты аргументированно публично отстаивает свою позицию.

— Что необходимо для реального снижения давления на бизнес?

— Поскольку я могу оценивать ситуацию не только как адвокат, но и как в прошлом сотрудник правоохранительных органов, могу утверждать, что все будет зависеть от налаживания четкого порядка работы правоохранительных органов, начиная с верхушки. Абсолютно согласен с новым Генеральным прокурором, что необходимо возобновить прописанную в законодательстве координирующую роль Генпрокуратуры для других правоохранительных органов. За последние четыре года это сошло на нет, каждый правоохранительный орган занимался, чем хотел, что ему нравилось. Если нормальная работа системы правоохранительных органов будет восстановлена, не потребуется кардинального пересмотра уголовно-правового законодательства, о чем говорят в том числе представители нынешней власти.

Что касается самой системы органов досудебного следствия, создания, к примеру, спецоргана по финансовым расследованиям, то я сторонник консолидации всего следствия на базе Государственного бюро расследований — незачем плодить конкуренцию между ведомствами. Пересечения неизбежны, серьезные экономические преступления так или иначе связаны с нарушениями в сфере служебной деятельности. В то же время считаю целесообразным распространение компетенции СБУ на экономическую сферу — ведь это основа национальной безопасности. В звучащей в адрес СБУ критике по большому счету виновато само ведомство, которое сейчас выглядит как орган, не расследующий преступления, а оказывающий давление на бизнес.

— Ввиду анонсированных реформ скажите, как будет развиваться уголовно-правовой сегмент юррынка?

— Пока будут проводиться реформы (Офис Президента рассчитывает завершить их за два года), практика будет расти и развиваться. Дальше все будет зависеть от результатов реформ. Сейчас мы настроены на такой же активный рост, как в последние годы. Новая власть говорит о новых задержаниях — адвокатов потребуется все больше.

Беседовал Алексей НАСАДЮК, «Юридическая практика»