Присоединение Дмитрия Марчукова к юридической фирме «Авеллум Партнерс» в качестве партнера, очевидно, направлено на усиление практики разрешения споров. Ранее г-н Марчуков был советником международной арбитражной и судебной практики ЮБ «Егоров, Пугинский, Афанасьев и Партнеры» («ЕПАП»). О мотивах перехода, ситуации на юррынке и оценке бизнесом украинских реформ новый партнер «Авеллум Партнерс» рассказал в интервью «Юридической практике».

 

— Каковы ваши мотивы присоединения к «Авеллум Партнерс»?

— Для человека, практикующего, в частности, уголовное право, в этом контексте слово «мотивы» несколько настораживает. Ничего предосудительного я вроде бы не совершал (смеется).

Не было каких-либо внутренних причин, выталкивающих меня из «ЕПАП». Я не искал новую работу. Меня устраивал коллектив, устраивали проекты, которыми я занимался последние десять лет. Потом, правда, началось общение с партнерами «Авеллум Партнерс». Я долго не решался на переход, но в какой-то момент мы договорились.

 

— То есть инициатива исходила от «Авеллум Партнерс»?

—Не то чтобы меня сильно упрашивали. Было очень цивилизованное, корректное общение. Я увидел некоторые дополнительные перспективы профессионального развития, что в конечном итоге и стало решающим при принятии решения о присоединении к этой команде.

 

— «Авеллум Партнерс» известна прежде всего своей трансакционной практикой. Такое позиционирование вы рассматриваете как определенный вызов или же, наоборот, как сужение возможностей по сравнению с «ЕПАП», известной сильной судебной практикой?

— И одна и другая фирмы — full service. «ЕПАП», так сложилось исторически, имеет прежде всего репутацию судебников/арбитражников; «Авеллум Партнерс» создавалась как трансакционный бутик. Однако законы рынка таковы, что в действительно сильной фирме ключевые практики естественным путем добавляются. И в «Авеллум» довольно органически развилась практика разрешения споров. Я не могу сказать, что начинаю здесь все «с нуля» (фраза Тины Канделаки, ставшая крылатой и вылившаяся в большой скандал). Портфолио кейсов здесь достаточно серьезное и очень интересное. Я с ним заранее ознакомился, и оно, бесспорно, стало одной из причин моего перехода.

 

— Получается, вы «подхватили» проекты, которые вел Константин Ликарчук, будучи партнером «Авеллум Партнерс»?

— И да и нет. С одной стороны, я занимаюсь проектами, которыми бы занимался Константин. С другой стороны, из фирмы он вышел еще в мае, а я сейчас привношу свой собственный опыт и свое видение по многим вопросам. Но должен сказать, что результаты работы, в первую очередь Константина, за эти годы впечатляют: есть проекты, есть победы, есть рейтинги, есть команда. От этого, конечно, только легче развивать практику дальше.

 

— А есть ли объем работы для вашей практики в сфере уголовного права?

— Да. В крупных корпоративных и кредитных спорах без уголовной составляющей порой сложно обойтись. Если юрист видит, что имело место не только нарушение норм договора или гражданского законодательства, но и нарушения уголовного характера со стороны контрагента, мы обязаны сказать об этом клиенту и рекомендовать ему, подав соответствующее заявление, инициировать уголовное производство. Мы в любом случае не будем заниматься исключительно уголовным правом. Скорее речь идет о business disputes в целом. Вполне возможно, что в крупном корпоративном споре будут и арбитраж, и связанные судебные процессы, и зарубежные производства, и элементы банкротства, и уголовные процессы. Все очень запутанно, и порой невозможно сказать, чего и в какой момент в проекте больше.

 

 — Как вы оцениваете судебную реформу и анонсированную борьбу с коррупцией в судах?

— Как бы банально это ни звучало, но проблема зачастую не в качестве законов, а в их применении. Мы неоднократно слышали призывы к нулевому варианту — лучше уж никаких судей, чем такие. Я не сторонник нулевого варианта — пока что. Но все больше нахожу в нем позитива (исключительно как вынужденная мера). Определенные перемены в судах, безусловно, наблюдаются: судьи надели мантии и значки, перестали читать газеты во время судебного заседания (наверное, пользуются теперь планшетами, которые не так заметны), вышестоящие инстанции стали более качественно пересматривать решения нижестоящих. В целом я поддерживаю идею об особых мнениях судей — это может снизить уровень коррумпированности судей, хотя и незначительно…

В то же время есть и негативные примеры решения проблем в правоприменительной практике. Так, у нас достаточно давно введена система автоматического распределения дел в судах. К ее работе традиционно возникает много вопросов. У нас когда-то было одно дело, по которому пять относительно взаимосвязанных исков, поданных в течение нескольких месяцев, распределили на одного судью. Мы даже обращались к специалисту, чтобы вычислить математическую вероятность подобного.

Сейчас складывается впечатление, что автоматизированная система распределения дел работает нормально, но появилась широко известная на рынке технология «вертолет» — подача идентичных исков с определенными недостатками и их устранение только в одном «нужном» деле. И это работает! Если бы я был председателем суда и увидел, что в мой суд залетел подобный вертолет, я бы имел очень серьезный разговор с судьей, которого в конечном итоге «выбрал» истец. На это надо реагировать! О такой практике все знают, но мне неизвестно, что с ней кто-то активно борется.

Так что проблем в судах хватает. Та же известная всем коррупция… Мы должны стремиться побороть коррупцию, пусть даже понимая, что полностью искоренить ее нельзя, но стремясь сделать ее как минимум исключением, а не правилом.

 

— Какие еще реформы, кроме судебной, интересуют бизнес?

— Если исходить из вопросов, которые поднимают наши клиенты, следует отметить, что многие возмущены чрезмерно усложненной процедурой перечисления дивидендов — работа в этом направлении ведется, но на сегодня проблема еще не решена. Также было бы неплохо навести порядок в реестрах. Казалось бы, «единый реестр» должен быть один (или хотя бы несколько), но не столько, сколько их у нас, причем не синхронизированных между собой. На практике это создает множество проблем. Приведу пример: при получении кредита в залог передаются доли в ООО, залог регистрируется, но у корпоративного госрегистратора нет доступа к соответствующему реестру, информация о залоге доли не отображается в ЕГР — у моего клиента таким способом украли предприятие.

Возвращаясь к судебной системе — у нас остаются проблемы с признанием иностранных решений на Украине — перечни в Законе Украины «О международном частном праве» и в Гражданском процессуальном кодексе отличаются; есть неопределенность в вопросах применения принципа взаимности; существует противоречивая судебная практика относительно признания на территории Украины иностранных решений при обращении взыскания на корпоративные права. Многие из подобных проблем возникают из-за несовершенства законодательной техники.

Не хочу показаться нигилистом — у нас многое делается. Но в силу разных причин этого пока что недостаточно. Украине нельзя утратить свой исторический шанс, как бы пафосно это ни звучало. Может, и хорошо, что многие иностранные инвесторы пока не особо спешат на Украину. Ведь если они придут и столкнутся с теми же проблемами, что и раньше, тогда уж точно в ближайшие десятилетия никто нам не будет верить.

 

(Беседовал Алексей НАСАДЮК,

«Юридическая практика»)