Одним из бесспорных преимуществ современного гражданского ­законодательства Украины, в первую очередь принятого в 2003 году Гражданского кодекса Украины (ГК), является ориентация на утверждение, гарантирование, обеспечение практического воплощения широкого спектра гражданских прав человека и гражданина. Это касается не только регулирования «традиционных» с точки зрения гражданского законодательства институтов, которые непосредственно определяют объем, процесс реализации прав в социально-экономической сфере, таких как право собственности, иные имущественные права или права обязательственного характера, но и утверждение новых в данном отношении видов прав человека — личных неимущественных, что является принципиальным нововведением отечественного законодателя.

Между тем нормативное закрепление подобного института не является новым для правовой системы Украины, поскольку, как известно, отображается в нормах Конституции от 1996 года, а также в отдельных актах законодательства, направленных на конкретизацию соответствующих конституционных положений с одной стороны, и внедрение юридических механизмов реализации последних — с другой. Вместе с тем перенесение нормативного регулирования института личных неимущественных прав, как и ряда смежных вопросов (в частности, защита таких прав, их использование, прекращение, ограничение и т.д.), в гражданскую плоскость было осуществлено впервые в правовой жизни современной Украины с принятием ГК и не применялось в комплексном виде в ранее действующих законодательных актах гражданской направленности.

ГК, таким образом, предусмотрел ряд гарантий личных неимущественных прав физического лица, а также расширил объем уже известных гражданскому законодательству прав и свобод (прежде всего, в отношении имущественных, обязательственных, исключительных прав) и ввел дополнительные юридические средства их обеспечения. В то же время при условии расширения законодательного определения прав лица, предоставления таким правам на нормативном уровне эффективных механизмов реализации и защиты большую актуальность получил вопрос ограничения гражданских прав. Данная проб­лема имеет не только сугубо доктринальное, но и практическое основание. Можно с уверенностью констатировать, что большинство спорных моментов, которые возникают на всех стадиях гражданско-правовых отношений, независимо от круга участников, характера таких правоотношений либо институционной принадлежности, так или иначе связаны с определением допустимых границ осуществления гражданских прав как в общем плане относительно соответствующей модели отношений, так и в каждом конкретном случае с учетом особенностей фактических обстоятельств.

Универсальные основания ограничения гражданских прав известны ГК. (В этой статье будут рассмотрены исключительно общие положения, которые охватывают все количество гражданских прав независимо от носителей и содержания. В то же время гражданские права отдельных видов имеют специфические, присущие только им механизмы ограничений, которые в основном являются детализацией, своего рода продолжением ограничительных мер общего характера). Вместе с тем применение учрежденных ГК механизмов ограничения гражданских прав сталкивается с теоретическими и практическими препятствиями, прежде всего обусловленными несогласованностью и несовершенством соответствующих правовых конструкций.

ГК содержит нормы, специально посвященные вопросу предела осуществления гражданских прав (статьи 13, 274), которые предусматривают пользование гражданскими правами в рамках, определенных договором или актом гражданского законодательства (часть 1 статьи 13); обязательство воздерживаться от действий, которые могли бы нарушить права других, причинить ущерб окружающей среде либо культурному наследию (часть 2 статьи 13); недопущение использования прав с намерением причинить ущерб другим лицам либо злоупотребление правами в других формах (часть 3 статьи 13); обязательство придерживаться моральных принципов общества при осуществлении гражданских прав (часть 4 статьи 13); запрет на использование гражданских прав с целью неправомер­ного ограничения конкуренции или зло­употребления монопольным состоянием на рынке (часть 5 статьи 13); а также возможность ограничения личных неимущественных прав физического лица на основании законов Украины (часть 2 статьи 247).

Регулирование ограничений гражданских прав не исчерпывается приведенными законодательными требованиями. На мой взгляд, к универсальным ограничениям следует отнести также установленные ГК предписания относительно недопустимости для сторон договора или лица, которое совершает одностороннее правомочие, отступать от положений актов гражданского законодательства при определенных условиях (статья 6).

Право участников гражданско-правовых отношений отступить в договоре или в односторонней сделке от положений актов гражданского законодательства и урегулировать свои отношения на собственное усмотрение, предусмотренное статьей 6 ГК, является одним из кардинально новых принципов регулирования гражданско-правовой сферы и, ­безусловно, создает широчайшую потенциальную возможность для всесторонней реализации прав субъектов отношений в данной сфере, а также учреждения прямо не преду­смотренных законодателем, «дополнительных» прав.

Более того, упомянутое правило в полной мере утверждает диспозитивные основания гражданско-правового регулирования, обес­печивая тем самым условия для воплощения принципа автономии воли как одного из ведущих принципов частного права, которое не находило системного отображения в национальном законодательстве до вступления в силу ГК. Еще одним фактором, который придает особую актуальность этому аспекту, является его универсальное распространение, охватывающее договоры и односторонние сделки во всех без исключения сферах гражданского оборота и пронизывающее всю совокупность гражданско-правовых институтов.

С другой стороны, новшество учрежденного в статье 6 ГК правила обусловливает отсутствие укорененных традиций, своего рода опыта принятия и применения подобных норм в правовой системе. Вследствие этого как практическое воплощение, так и конструирование соответствующих положений на нормативном уровне требует решения ряда проблемных аспектов, в том числе относительно ограничения прав, предоставленных согласно статье 6 ГК.

Часть 3 статьи 6 ГК определяет круг обстоятельств, при которых положения актов гражданского законодательства не могут быть заменены по усмотрению субъектов гражданско-правовых отношений. Основаниями для ограничения права устанавливать правила поведения, отличные от определенных актами гражданского законодательства, признаются прямое указание в соответствующих законодательных актах на недопустимость отступ­ления от установленных ими предписаний, а также случаи, когда обязательность для сторон положений актов гражданского законодательства следует из их содержания или из сути отношений между сторонами.

Прежде всего хотелось бы отметить, что часть 3 статьи 6 ГК, предоставляя возможность отступать от положений актов гражданского законодательства, не раскрывает смысл данного понятия для целей приведенной нормы. Не вызывает сомнения, что к этой категории принадлежит собственно ГК и она включает как закон Украины, так и акты подзаконного характера.

Вместе с тем без ответа остается вопрос, должны ли рассматриваться в качестве актов гражданского законодательства лишь нормативные документы, содержащие нормы исключительно гражданско-правовой направленности. Как известно, в правовой системе удельный вес имеют законы и подзаконные акты, одновременно включающие как собственно гражданско-правовые нормы, так и предписания другой сферы (административной, финансовой, трудовой, земельной и т.д.), существенное место среди которых занимают кодифицированные акты — Земельный, Хозяйственный кодексы, Кодекс законов о труде и некоторые другие. Нормы части 3 статьи 6 ГК не определяют и не приводят критерии для определения того, охватываются ли указанные и подобные им акты термином «акты гражданского законодательства». Так, часть 3 статьи 6 ГК оставляет под сомнением возможность сторон правоотношений отступать от требований подобных законодательных документов. Более того, отдельные нормативные источники, в частности те, которые принято относить к административно-правовым и большинство положений которых носит императивный характер, устанавливают также нормы, которые в соответствии с предметом регулирования и по своей сути рассматриваются как гражданско-правовые. Аналогичным образом часть 3 статьи 6 ГК не решает вопрос о праве сторон урегулировать собственные отношения иным способом, нежели предусмотрено такими актами.

Намеченный вопрос становится тем более значимым, учитывая распространенную в различных сферах экономической деятельности практику совершения сделок, отдельные условия которых заменяют положения актов хозяйственного, трудового, земельного, в некоторых случаях административного законодательства. Обоснованная юридическая оценка правомерности включения в соглашения подобных норм представляется усложненной из-за отсутствия упрощенного подхода к пониманию ­категорий актов гражданского законодательства, упомянутого в части 3 статьи 6 ГК.

Возвращаясь к рассмотрению предусмот­ренных частью 3 статьи 6 ГК случаев ограничения права участников договора либо субъектов односторонних сделок отступить от требований актов гражданского законодательства, отмечу, что применение первого из них (прямой запрет непосредственно в законодательном акте отступать от его предписаний) практически не вызывает спорных моментов, в то время как остальные основания представляются ­проблематичными.

Так, часть 3 статьи 6 ГК предусматривает, что отступление от положений законодательных актов не допускается, если их обязательность для сторон исходит из смысла этих актов. Как указывает формулировка закона, при решении вопроса о присутствии или отсутствии упомянутого основания ограничения прав участников гражданского оборота в «центре внимания» находится характер соответствующего нормативного акта, от положений которого субъекты имеют намерение отступить.

ГК не устанавливает дополнительные признаки, которые позволяли бы сделать вывод об обязательности того или иного нормативного акта для сторон сделки, что создает возможность для неоправданно расширенного или, напротив, суженного толкования подобных оснований ограничения прав субъектов гражданских отношений. Данный аспект усложняется также отсутствием в доктрине и правоприменительной практике единых подходов к определению смысла нормативных актов, под которыми в основном понимают как построение соответствующего документа в структурном отношении, так и установленные в нем правила поведения.

Очевидно, следует говорить об общей направленности акта гражданского законодательства и цели, которая должна быть достигнута при реализации закрепленных в нем положений. Способ, которым стороны стремятся урегулировать свои отношения, невзирая на предписания такого рода законодательных норм, должен быть оценен с точки зрения соответствия таким целям и способности не препятствовать их достижению. Указанные свойства актов гражданского законодательства связаны с императивным характером последних, который должен определяться на основе доктринальных наработок в данной сфере. В частности, рассматриваются как императивные и не допускающие изменения по усмотрению участников договоров и других сделок нормы, имеющие целью охрану публичных интересов в гражданском праве.

Кроме того, императивная природа актов гражданского законодательства может определяться с помощью аналогии закона. При этом используются критерии, которые позволяют отнести ту или иную норму к кругу императивных, например в сфере международного частного права, и закреп­лены во внутреннем законодательстве, а также межгосударственных соглашениях. Такими критериями обычно определяются цель соответствующих правовых норм, последствия их применения или отказ от применения и др.

В ходе применения части 3 статьи 6 ГК возможно возникновение и других спорных вопросов. В частности, это касается характера юридических оснований запрета участникам сделки урегулировать отношения по своему усмотрению, а точнее, относительно того, должна обязательность соответствующих законодательных требований и недопустимость их изменений исходить из смысла нормативного акта в целом или может быть продиктована лишь сутью отдельной закреп­ленной в нем правовой нормы, от требований которой стороны имеют намерение отступить. И каким образом упомянутая проблема должна быть решена при разногласиях в этом аспекте между законодательным актом, как таковым, и отдельными его положениями, в частнос­ти, в случае, когда подобный запрет следует из сути правового акта в целом, но из смысла отдельных положений, от которых отступили стороны соглашения, такие ограничения не исходят.

Согласно части 3 статьи 6 ГК, ограничение прав сторон устанавливать правила поведения, отличающиеся от закрепленных на законодательном уровне, может быть обусловлено и смыслом отношений между сторонами. Данное основание, подобно упомянутому выше, не получило достаточной ­детализации. Системный анализ нормативно определенных общих положений институтов современного гражданского законодательства позволяет утверждать, что приведенная норма направлена, прежде всего, на недопущение юридически неравного состояния участников гражданских правоотношений относительно друг друга, ограничения свободного волеизъявления последних, которое не соответствовало бы базовым принципам гражданско-правового регулирования.

Как отмечалось, общим положениям ограничения гражданских прав ­специально посвящена статья 13 ГК, отдельные положения которой, тем не менее, требуют детального изучения.

Часть 1 статьи 13 ГК предусматривает, что лицо осуществляет гражданские права в рамках, предоставленных ­договором или актами гражданского законодательства. Приведенная формулировка, на мой взгляд, не согласовывается с общим принципом правового статуса лица в целом и осуществления гражданских прав в част­ности, согласно которым каждый пользуется своими правами свободно, по собственному усмотрению за исключением установленных ограничений. Данный принцип, будучи утвержденным на конституционном уровне и общепризнанным в правовой системе, отображается в регулировании аналогичных вопросов относительно личных неимущественных прав.

В частности, статья 274 ГК устанавливает правило, согласно которому ограничения таких прав допускаются лишь в случаях, прямо предусмотренных ГК или иным законом. Норма части 1 статьи 13 ГК, наоборот, способна создать теоретическую и практическую основу для введения правила, согласно которому любое осуществление гражданских прав должно считаться запрещенным, если разрешение на это прямо не установлено договором или актом гражданского законодательства.

Согласно части 2 статьи 13 ГК, каждое лицо при осуществлении гражданского права обязано воздерживаться в том числе от действий, которые могли бы нарушить права других. Недопустимость реализации собственных прав путем нарушения, несоблюдения прав других лиц является общепризнанным и обоснованным подходом. Вместе с тем необходимо отметить, что действия, предусмотренные частью 2 статьи 13 ГК, для того чтобы считаться запрещенными на основании данной нормы, не должны непременно нарушать права других участников общественной жизни либо неминуемо приводить к таким нарушениям, а должны лишь иметь способность создавать потенциальную возможность для этого.

Как свидетельствует формулировка час­ти 2 статьи 13 ГК, указанные действия могут приобретать данные свойства (способность нарушать права третьих лиц) не сами по себе в силу собственного характера, а также в сочетании с теми или иными обстоятельствами окружающей действительности при определенных условиях. Несомненно, упомянутая юридическая конструкция может быть использована для беспочвенного расширения спектра запретов и ограничений в осуществлении гражданских прав и поэтому требует коррек­тировки.

Часть 3 статьи 13 ГК призвана сделать невозможными или хотя бы свести к минимуму случаи злоупотребления гражданскими правами. Упомянутая проб­лема имеет исторические корни, отображается на теоретическом уровне и распространена в практической деятельности. Введение правил части 3 статьи 13 ГК, таким образом, представляется не только целесообразным, но и обусловленным объективной необходимостью. В то же время часть 3 статьи 13 ГК называет лишь одну из форм злоупотребления правом, а именно: использование прав с целью нанесения ущерба другим лицам. Определение иных форм, упоминаемых в части 3 статьи 13 ГК, очевидно составляет задание науки гражданского права. Среди прочих форм злоупотребления правами, известных доктрине, особо следует выделить использование прав вопреки их социальному назначению и некоторые другие.

Несмотря на то что упомянутые проб­лемы детально разработаны в теории, утверждение в законе формулировки сугубо доктринального характера и ссылка на научные концепции не может способствовать обеспечению высокой эффективнос­ти правового регулирования данных вопросов.

Еще одним основанием для ограничения гражданских прав, которое в современной Украине получило законодательное признание впервые со вступлением в силу ГК, является необходимость соблюдения моральных принципов общества (часть 4 статьи 13 ГК). Кроме преимущественно оценочного характера данной категории, препятствием в применении части 4 статьи 13 ГК является также то, что на теоретическом уровне и в правоприменительной практике не существует универсального подхода к критериям, по которым должно определяться соответствие действий лица таким моральным принципам. Остается нерешенным вопрос, должны приниматься во внимание моральные фундаменты исключительно отечественного общества на современном этапе развития или, прежде всего, общие принципы, характерные для каждого общества, независимо от страны, социально-экономического и политического строя и т.д.

Работа над упомянутыми тут спорными аспектами ограничений гражданских прав должна быть продлена, учитывая развитие доктрины и практического опыта, приобретенного на протяжении существования и воплощения соответствующих законодательных норм. Выработка в законотворческой деятельности, а также на практике и в доктрине сбалансированных подходов к усовершенствованию юридических механизмов ограничения гражданских прав должна способствовать утверждению модели правового регулирования этих и ряда смежных вопросов, способной обеспечить выполнение данным институтом правового и общесоциального назначения в жизни современного государства.

КУБКО Андрей — заведующий сектором юридической фирмы «Салком», г. Киев