Полгода отведено Украине для подготовки конкретных реформ в законодательстве и административной практике относительно применения обеспечительной меры в виде взятия под стражу на стадии досудебного следствия и судебного рассмотрения уголовного дела. Срок обжалования решения Европейского суда по правам человека по делу «Харченко против Украины» истек 10 мая с.г., и оно стало окончательным.

Заявитель, киевлянин Леонид Харчен­ко, обратился в Евросуд еще в октябре 2002 года. Его жалоба касалась, в частности, нарушений статьи 5 «Право на свободу и личную неприкосновенность» Европейской конвенции о защите прав человека и основоположных свобод — длительности сроков пребывания под стражей в связи с расследованием уголовного дела (находился под стражей с апреля 2001 года по август 2003 года, в сентябре 2004 года уголовное дело было закрыто по всем обвинениям в связи с отсутствием доказательств). Его интересы в Страсбурге представлял Сергей Захаров — адвокат, принимавший участие в следствии по упомянутому уголовному делу.

Суд, установив нарушение Украиной ­положений §§ 1, 3, 4 статьи 5 Конвен­ции, постановил выплатить заявителю компенсацию в размере 20 тыс. евро (что уже само по себе примечательно, ведь обычно присуждаемые суммы компенсации на порядок меньше), а кроме того, обратил внимание на систематичность выявленных нарушений в судебной практике Украины. И хотя теоретически Евросуд не обязан определять, какие меры правовой защиты должны быть приняты государством-ответчиком в рамках его обязательств в соответствии со статьей 46 Конвенции, он должен содействовать быстрому и эффективному устранению недостатков, выявленных в национальной системе защиты прав человека. Поэтому в решении содержится требование к Украине определить (под наблюдением Комитета министров Совета Европы) наиболее подходящий способ решения указанных проблем и просьба к украинскому правительству предоставить сведения о стратегии, принятой в связи с этим, в течение максимум 6 месяцев с того дня, когда это решение станет окончательным, — то есть до 10 ноября 2011 года.

«Суд регулярно признает нарушения статьи 5 § 1 (с) Кон­венции относительно периодов содержания под стражей, не охватываемых судебными решениями, а именно: периодов между окончанием следствия и началом судебного разбирательства, и судебных решений, принятых на судебной стадии, не устанавливающих срок содержания под стражей, то есть скорее одобряющих, а не ­продлевающих содержание под стражей, что несовместимо с требованиями статьи 5. Обе проблемы, как представляется, связаны с пробелами в законодательстве.

Кроме того, Суд часто признает нарушения статьи 5 § 3 Конвенции, связанные с тем, что даже при длительных сроках содержания под стражей национальные суды часто ссылаются, если вообще ссылаются, на один и тот же набор оснований в течение всего периода содержания заявителя под стражей, хотя статья 5 § 3 предусматривает, что по истечении определенного времени обоснованное подозрение само по себе не оправдывает лишения свободы, и судебные органы обязаны привести другие основания для дальнейшего содержания под стражей, которые должны быть упомянуты в решениях национальных судов», — отмечается в решении Европейского суда по правам человека.

Относительно пересмотра законнос­ти задержания (статья 5 § 4 Кон­венции) Евросуд неоднократно сталкивался с проблемой, когда национальные суды не реагировали адекватно на аргументы заявителей относительно необходимости их освобождения. И несмотря на существование национальных судебных органов, уполномоченных рассматривать такие вопросы и принимать решение об освобождении, в отсутствие четкой процедуры рассмотрения законности задержания эти полномочия часто остаются теоретическим, а не практическим средством. Евросуд приводит также примеры «судебного произвола», например, по делу Александра Елоева (решение Евросуда Eloev v Ukraine 2008 года), когда украинский суд отказался пересмот­реть обоснованность содержания под стражей заявителя на том основании, что он уже несколько раз выносил постановление о законности его содержания под ­стражей.

Евросуд не дал конкретных рекомендаций, как следует исправить сложившуюся ситуацию, лишь подчеркнул, что этот вопрос должен быть решен соответствующими государственными органами во избежание подобных жалоб в будущем. Представляется, что проблемы с содержанием лиц под стражей не ограничиваются перечисленными замечаниями. Не менее злободневны и нарушения условий содержания лиц в СИЗО, предоставления им медицинской помощи, ненадлежащее обращение со стороны представителей государства, в т.ч. применение пыток к арестованным, — фактов нарушений Украиной статьи 3 Конвенции в практике Евросуда также накопилось немало. И будем надеяться, что энтузиазма и политической воли (данный вопрос неоднократно обсуждался в различных форматах с участием Правительственного уполномоченного по делам Евросуда, Уполномоченного Верховного Совета Укра­ины по правам человека, судейского корпуса, политиков) хватит на проведение комплексной реформы украинской пенитенциарной системы и уголовно-процессуального законодательства.

---

Блиц-интервью

Сергей ЗАХАРОВ,
адвокат

— Рассчитывали ли вы, подавая жалобу в Европейский суд по правам человека, что решение окажет влияние на всю правовую систему Украины?

— Я, в принципе, ожидал, что Суд может, основываясь на положениях статьи 46 Европейской конвенции о защите прав человека и основоположных свобод, принять решение, которое будет обязательным также относительно других лиц, находящихся в положении, аналогичном положению Леонида Харченко. И очень приятно, что именно в этом решении существующие ­проблемы были четко обозначены.

Думаю, это следствие того, что не ленился, расписывал, документировал все нарушения, которые были допущены национальными органами по делу Харченко. Наша жалоба практически полностью состоит из документально зафиксированных фактов нарушений Конвенции. Например, там отражены все факты отказов в рассмотрении ходатайств об изменении обеспечительной меры, а также публичное заявление судьи о том, что пока не будут внесены изменения, ратифицированная Украиной Конвенция для него — ничто. В Евросуде наша жалоба произвела эффект разорвавшейся бомбы. Они увидели системность нарушений. Причем украинский суд явно пренебрежительно относился к вопросу применения решений Евросуда. Возможно, именно это стало последней каплей, поскольку именно в решении «Харченко против Украины» отражены все ключевые проблемы нашего уголовно-процессуального законодательства относительно содержания лиц под стражей.

— Каковы будут последствия этого решения для Украины?

— Я не склонен думать, что политику государства можно так просто изменить (а это именно политика — следователей и судей попросту принуждают применять эту обеспечительную меру). Мы движемся своим национальным курсом, хотя и декларируем, что идем в Европу. Но проблема приобрела публичный характер (обсуждается в Минюсте, судах, освещается в СМИ), и власти придется как-то реагировать. Проблемы ведь назрели не только в вопросе применения обеспечительных мер, но и в подходе государства к уголовному праву и процессу в целом. Не случайно до сих пор не принят новый Уголовно-процессуальный кодекс Украины.

Не исключено, что если государствен­ные органы проигнорируют требования Евросуда, изложенные в решении «Харченко против Украины», и в течение полугода не подготовят концепцию реформы, Евросуд пойдет на крайнюю меру — вынесет «пилотное» решение по нарушению Украиной статьи 5 Конвенции со всеми вытекающими последствиями.

— Как можно достичь баланса интересов следствия и соблюдения прав подозреваемых/обвиняемых лиц?

— Необходимо отказаться от инквизиционного уголовного процесса. У нас до сих пор реализуется та модель, от которой в Европе давно отказались. Даже Россия нас опередила — там внедрены (пусть подчас декларативно) довольно прогрессивные правовые институты. На Украине все упирается в то, что милицейский и следственный аппарат заинтересован в сохранении существующего status quo. О чем говорить, если за 15 лет моей адвокатской практики суд не удовлетворил ни одного моего ходатайства об изменении меры пресечения в виде взятия под стражу.

Я иногда проводил эксперимент: обосновывал ходатайство исключительно практикой Евросуда — в результате принималось некое процессуальное решение, в котором абсолютно игнорировались мои аргументы.

Устаревшую и инерционную систему досудебного следствия можно преодолеть, несмотря на ухмылки и презрительное отношение следственного и судейского корпусов к применению Конвенции и практики Европейского суда, но только совместными усилиями адвокатского сообщества. Существует определенная боязнь трактования и комментирования практики Евросуда, а также предубеждение, что «это для Европы, здесь оно не надо». При этом судьи отслеживают практику Евросуда, в апелляционных судах даже проходят специальные семинары, и, к примеру, дело «Харченко против Украины» очень хорошо, в подробнос­тях, известно.