20 ноября с.г. исполнится два года, как отечественная правовая система начала работать по новому Уголовному процессуальному кодексу Украины (УПК). О том, насколько кардинальными были данные законодательные преобразования для Украины, можно судить хотя бы по тому, что прилагательное «новый» настолько прочно закрепилось за этим Кодексом, что в юридической среде уже стало устойчивым выражением. Кроме того, эффекта новизны УПК добавила и активная нормотворческая деятельность парламента, в частности недавняя «антикоррупционная» порция новаций. Именно поэтому вопросы применения норм УПК 2012 года не теряют своей актуальности и сегодня. Ярким подтверждением тому стало проведение 14 ноября с.г. Ассоциацией юристов Украины совместно с Национальной ассоциацией адвокатов Украины І Всеукраинской конференции по уголовному праву и процессу, участие в которой приняли представители адвокатуры, прокуратуры и судебной системы.

Главный идейный месседж участников мероприятия был следующим. Прогрессивная, европейская направленность большинства предлагаемых в УПК новаций нивелируется их правоприменением. А законодатели, вместо того чтобы оперативно реагировать на возникающие на практике проблемы, своей иногда непоследовательной нормотворческой деятельностью порождают новые. Выход из этого замкнутого круга один — объединить усилия теоретиков и практиков (основных пользователей УПК) для решения актуальных проблем в уголовной сфере и усовершенствования уголовного процессуального законодательства.

Спектр вопросов, которые обсудили участники конференции, был широким: от глобальных — последних тенденций уголовного процесса в контексте судебной практики и законодательных изменений до локальных — различных проблем, с которыми сталкиваются адвокаты, судьи и прокуроры, применяя на практике нормы УПК. Так, заместитель председателя Высшего специализированного суда Украины по рассмотрению гражданских и уголовных дел Станислав Кравченко рассказал о последних тенденциях судебной практики относительно мер пресечения и актуальной статистике по количеству оправдательных приговоров. В частности, он сообщил, что по состоянию на август с.г. количество таких приговоров составило более 300, тогда как в прошлом году этот показатель был на уровне 70. Отметим, что увеличение количества оправдательных приговоров стало одним из основных мотивов принятия нового УПК. Дескать, судебная система должна отказаться от советского рудимента — «освящения» обвинительных актов. Правда, по словам г-на Кравченко, количество оправдательных приговоров не должно служить критерием оценки эффективности новых уголовных процессуальных правил или же деятельности всей правовой системы. Вместе с тем он акцентировал внимание на тех проблемных аспектах уголовного процессуального законодательства, которые нельзя урегулировать одной лишь судебной практикой. В качестве примера он назвал положения статьи 315 УПК Украины, которыми предусмотрено автоматическое продление мер обеспечения уголовного производства, избранных во время досудебного расследования, в случае, если стороны уголовного производства не заявили ходатайства об их изменении или отмене. При этом практика Европейского суда по правам человека свидетельствует о том, что автоматическое продление сроков содержания под стражей недопустимо, такое решение должно быть четко мотивировано. Этот вопрос, по убеждению судьи, можно решить лишь с помощью законодателей. Г-н Кравченко выразил надежду, что парламентарии будут более оперативно реагировать на возникающие в связи с применением положений УПК проблемы и решать их путем внесения изменений в законодательство с учетом имеющихся наработок, в том числе и у представителей судейского корпуса.

Об основных тенденциях уголовного процесса с точки зрения законодательных нововведений рассказал член правления Центра политико-правовых реформ Александр Банчук. В частности, он обратил внимание на то, что новый УПК Украины в Совете Европы назвали «одним из лучших на континенте». Но такая высокая оценка международных экспертов, по убеждению докладчика, не учитывает отечественной правоприменительной практики и политических реалий. Ярким подтверждением тому является законодательная непоследовательность, которую демонстрировал парламент в 2014 году. При этом некоторые новации, которые преподносились под европейским соусом, с международной практикой не имеют ничего общего. Докладчик подчеркнул, что принятым не так давно законом «О Национальном антикоррупционном бюро Украины» предусмотрено внесение изменений в часть 2 статьи 170 УПК, которыми фактически вводится новый субъект в уголовном процессе. Речь идет о новации, устанавливающей, что в неотложных случаях, в целях обеспечения сохранности вещественных доказательств или возможной последующей конфискации или специальной конфискации средств и другого имущества, в уголовном производстве по уголовным преступлениям, относящимся к подследственности Национального антикоррупционного бюро Украины, арест на имущество или средства на счетах физических и юридических лиц в финансовых учреждениях может быть наложен по письменному решению директора Бюро, согласованному прокурором. Такие меры применяются на срок до 72 часов.

Также г-н Банчук назвал десять ожидаемых изменений 2015 года, в их числе: создание полноценного суда присяжных, объединение следственных и оперативных подразделений, внедрение института уголовных проступков, наполнение содержанием функции процессуального руководства, участие защитника в производстве на основании соглашений и упрощение данного производства и т.д.

На последних законодательных новациях сделал акцент и партнер АО AVER LEX Виталий Сердюк, детально остановившись на институте специального (заочного) уголовного производства. Данное новшество предусмотрено Законом Украины «О внесении изменений в Уголовный и Уголовный процессуальный кодексы Украины относительно неотвратимости наказания за отдельные преступления против основ национальной безопасности, общественной безопасности и коррупционные преступления». Докладчик отметил, что сама идея введения института заочного уголовного производства не нова: ранее законодатели уже предпринимали попытки решить проблему уклонения подозреваемого, обвиняемого от участия в уголовном производстве. Напомним: еще в ноябре прошлого года в парламенте был зарегистрирован проект Закона Украины «О внесении изменений в Уголовный процессуальный кодекс Украины относительно заочного уголовного производства», а в январе с.г. этот закон был принят Верховным Советом Украины и подписан Президентом. Правда, новый институт просуществовал недолго, менее двух недель: этот акт попал в число печально известных «законов о диктатуре», принятых парламентом 16 января 2014 года. Как известно, 9 из 12 законов 28 января с.г. были отменены, в том числе и инициатива относительно заочного уголовного производства. Говоря о главных минусах нынешних нововведений в части особенностей защиты прав подозреваемого, Виталий Сердюк обратил внимание на следующее. В процедуре сообщения о подозрении отсутствуют гарантии для предотвращения злоупотреблениями следственных и оперативных работников, также невозможно применять альтернативные аресту меры пресечения, а «неотвратимость наказания» базируется только на основании наличия подозрения, кроме того, отсутствует возможность прямого обжалования подозрения.

Новому институту уголовной ответственности юридических лиц, который совсем недавно появился в уголовном процессе, посвятил свой доклад советник ЮБ «Егоров, Пугинский, Афанасьев и Партнеры» Сергей Гребенюк. «Этот институт является специфическим, нехарактерным для нашего законодательства», — отметил докладчик. Он детально проанализировал новые подходы к уголовно-правовой ответственности, а также рассказал о нюансах построения антикорупционной политики юрлица. В частности, предприятие должно: обеспечить разработку и принятие необходимых и обоснованных для предупреждения коррупции мер; установить этические правила поведения; создать возможности для конфиденциального уведомления о нарушениях; осуществлять мониторинг выполнения соответствующих правил и процедур.

Нехарактерным для отечественной правовой системы является и институт негласных следственных действий, предусмотренный главой 21 нового УПК. «Никогда в уголовном процессе не использовался термин «негласные следственные действия». Впервые он появился в УПК 2012 года, хотя предыдущий — Уголовно-процесуальный кодекс, принятый еще в 1961 году, в принципе отрицал какую-либо тайность, негласность, поскольку в статье 20 был задекларирован принцип открытости уголовного процесса», — констатировал руководящий партнер АГ «Солодко и Партнеры» Евгений Солодко. По его словам, сейчас нужно четко разграничить понятия негласных следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий: «Сегодня мы имеем две формы познания преступления. Это оперативная форма, предшествующая открытию уголовного производства, и негласные следственные действия, которые осуществляются исключительно после внесения соответствующих сведений в Единый реестр досудебных расследований». Г-н Солодко убежден, что на сегодня процессуальное оформление негласных следственных действий не дает возможности использовать их в качестве источника доказательств.