Основатель модного конгломерата LMG Group и недели моды Kiev Fashion Days, в прошлом политтехнолог, медиаменеджер — к многочисленным регалиям Казбека Бектурсунова впору добавлять еще одну — инвестор в технологические компании и проекты в области блокчейн-технологий. Во времена «золотой лихорадки» в криптоиндустрии можно оставаться каким угодно, но точно не равнодушным.
С Казбеком мы встречаемся в киевском офисе Kiev Fashion Days — он показывает нам футболку дизайнера Anna K, где черным по белому написано — «In Block We Trust». Блокчейн — это технология, fashion — это мода. Но блокчейн заходит в fashion-индустрию не потому, что это модно. Блокчейн — будущее, которое уже здесь. А fashion — реальный сектор экономики, который все так ждут в мире криптовалют. Но самое главное (чего Украине катастрофически не хватает и в чем далеко вперед шагнули наши соседи) — это законодательное регулирование криптоиндустрии. Казбек Бектурсунов убежден: Украине нужен либеральный закон о легализации криптовалют, иначе никакие реальные большие инвестиции в криптовалюте в нашу страну невозможны. И он знает, что для этого нужно сделать.
— Казбек, согласны ли вы с утверждением, что криптовалюта, как, собственно, и блокчейн, — это не временные явления, а новый виток развития финансового сектора?
— Я в этом убежден. Дискуссии о временном явлении блокчейна уже в прошлом, но почему-то эти вопросы все еще актуальны для Украины. Сегодня общая капитализация криптовалюты приблизилась к капитализации компании Apple, а в январе, уверен, ее обойдет. Давайте вспомним, что было с интернетом 20–25 лет назад. Тогда широкие слои населения считали, что это увлечение гиков. Теперь невозможно представить себе ни одной отрасли или сферы деятельности, работающей без интернета.
Разговоры о временности блокчейна остались позади. Многие интересные бизнес-идеи, стартапы, начинания, инициативы, новые имена, новые мировые бизнесмены (в том числе Кремниевой долины) уже здесь — в криптоиндустрии. Она в авангарде финансовой и бизнесовой модели мира. В 2017 году посредством ICO в США было привлечено в два раза больше денежных средств (более 4 млрд долл. США), чем через весь венчурный капитал на первом раунде инвестирования в США. Венчурный капитал не просто средства — это деньги, вложенные в бизнес-идеи. Вот что важно. Но мало назвать эту цифру в 4 млрд долл. Давайте подсчитаем, сколько стоят криптоактивы, в которые эти миллиарды вложены. Получается порядка 60–100 млрд долл. Но токены сегодня даже не собираются останавливаться в росте.
Я наблюдал за выведением на ICO криптовалюты EOS — в первом раунде проект собрал около 250 млн долл., сейчас его капитализация составляет почти 8 млрд долл. США. Стоимость Facebook мы же оцениваем не по первым 100 тыс. долл., которыми родители поддержали Марка Цукерберга на старте в общежитии Гарварда,а сколько Facebook сейчас стоит.
Все эти разговоры уже давным-давно закончились, но понимание этого почему-то проходит мимо Украины.
— Но почему же… Как минимум законодатель движется в этом направлении. Зарегистрировано несколько законопроектов об обороте и стимулировании рынка криптовалют и об освобождении от налогообложения прибыли с операций с криптовалютами…
— Да, эти проекты вяло обсуждаются криптосообществом и до абсурдности громко политиками. Первый документ я бы назвал образцом безграмотности. Второй законопроект скорее о том, как создать механизм сдержек и противовесов — очередной централизованный институт, который посредством иллюзии, создаваемой экспертными советами, позволял бы определенным лицам зарабатывать на других людях и лоббировать чужие интересы (очень по-украински, согласитесь). Первый проект противоречит элементарному здравому смыслу, второй — природе децентрализации. Я отстаиваю идею децентрализации не просто потому, что я «криптоэнтузиаст» (я бизнесмен, а не энтузиаст вообще-то), а потому, что именно на ней и держится свободное обращение капитала. Любая инициатива захватить что-то в свои руки, стать ментором, наставником попахивает желанием централизовать что-то на себе. Да, это типичный украинский бизнес. Но никто не хочет инвестировать в такой бизнес и в такую страну.
Есть еще одна идея — наложить пятилетний мораторий на регулирование криптоиндустрии. Фактически здесь предлагается заморозить «серую зону» (украинская криптоиндустрия — это не что иное, как «серая зона»). Такие идеи очень точно отображают ментальность и нравы, превалирующие пока на стыке блокчейн-индустрии как бизнеса и юридической мысли. Причем блокчейн-индустрию мы интерпретируем на украинский манер. Почему-то мы считаем, что это скорее обналичивание, отмывание и майнинг, чем развитие новых стартап-проектов. Но майнинг — это сегодня не самая рентабельная вещь. Я занимаюсь fashion-индустрией, поэтому приведу аналогию из этой сферы. Швейное производство занимает 10 % себестоимости товара. Но после пошива, экспорта, продаж получается наценка в 600 %. Вот, например, фабрика общества глухих в Житомире шьет брюки Hugo Boss.Заказчики предоставляют им лекала (технологию), обучают фабрикантов, покупают дешевое электричество, льготы и платят зарплату 3 тыс. грн. Все счастливы — работники фабрики получают стабильный заработок, заказчик — товар стоимостью 3 евро за пару штанов за пошив, которые продает за 300 евро. Работники фабрики — это и есть условные «майнеры». В бизнес-модели майнинг — это базовая вещь. Но не швейные же фабрики двигают fashion-индустрию.
Все эти названные предыдущие продукты законотворчества предполагают, что блокчейн — это либо отмывание, майнинг, либо консалтинговая «продажа лопат золотоискателям», чем занимаются юридические конторы, бесконечные консультанты, SMM-блогеры. «Серая зона» для этого нехитрого бизнеса предельно комфортна. В потемках, в сумерках лучше продавать некое мистическое знание (к слову, далеко не полное и не эмпирическое). Откровенно говоря, экспертных знаний у наших блокчейн-специалистов не то чтобы мало, но они точно не являются одними из лидеров мировой блокчейн-мысли.
Вывод такой: нам нужен предельно либеральный по экономической сути и совершенно социалистический по своей геополитической природе закон, который легализует криптодеятельность для всего населения Украины, тем самым мы откроем возможность привлечения криптокапитала в страну. Если сравнивать с фантастическим Декретом № 8 президента Республики Беларусь Александра Лукашенко, то наш закон даже не должен ограничиваться свободной экономической зоной. Мы должны пойти дальше — это же конкуренция стран. Он должен распространяться на все население страны априори.
В 2017 году произошел переворот сознания. Почти все знают, что такое биткоин, а программа Coinbase стала самым загружаемым приложением в App Store США. Летом прошлого года многие государства не просто начали обращать внимание на этот феномен, но и стали занимать какую-то позицию по отношению к нему. А феномен очень глубокий, значительно глубже простой технологии и законодательных норм.
— Что вы имеете в виду?
— Это новый способ людей на планете Земля выйти из-под централизованной опеки. Почему таким успехом пользуется Facebook? В какой-то момент при наличии мобильных телефонов (куда, кстати, переходит вся наша финансовая, покупательская, информационная, этическая, эстетическая деятельность) люди перестали потреблять поданную им сверху информацию, они захотели сами загружать и фильтровать ее. Люди желают горизонтальных связей и пиринговой сети (p2p). Ведь Facebook — это не волшебная технология, которая всех обманула, нет. Просто сеть очень точно отобразила представления общества о подаче и приеме информации. И добилась успеха именно в свое время.
Изменяется сама модель потребления. Даже Кремниевая долина, где сегодня учится мой пятилетний сын, в этом плане — самое социалистическое место. Сотрудники там имеют опционы практически по умолчанию. В экономической модели современного потребления два главных слова: social и community. Они не напоминают вам слова «социализм» и «коммунизм»?
Также люди не хотят быть обладателями чего-то на 100 % — они хотят делиться. Porsche в Атланте запустил продажи автомобилей по подписке: вы платите 2 тыс. долларов в месяц и можете сегодня пользоваться одним автомобилем, а завтра — другим. Покупательский опыт кардинально изменился — пришло время говорить о шеринг-экономике. В прошлом году в Америке закрылись 3 тыс. магазинов — люди перестали туда ходить. Покупки ушли даже не в интернет, а в телефон. Сегодня покупатель думает, что сделает одолжение, если сходит в «Галерею Лафайет» в Париже. Угодите теперь ему.
Люди не хотят быть жертвами маркетинга больших компаний. Они хотят спокойно работать и самостоятельно управлять своим временем. И на Западе эти тенденции предопределены сильнее потому, что общее благосостояние общества намного выше. А что касается таких стран, как наша… это как минимум возможность из малого сделать большое.
Как я уже сказал, корни феномена сидят очень глубоко — в природе фундаментальных изменений общества.
Логика работы пятерки крупных корпораций (Google, Facebook, Microsoft, Apple, Amazon) — в запуске какой-нибудь финансовой революции: проекты по горизонтальному обмену деньгами между людьми. Эти компании не до конца децентрализованные, но пусть попробуют акционеры ввести правила, противоречащие идеи децентрализации.
В этом ключе вся криптоиндустрия является ответом на запрос человечества, реакцией на усталость человечества от доминирования государств, выступающих гарантами национальных и коммерческих банков, гарантами наших с вами прямых взаимоотношений. Во главу угла ставятся финансы только потому, что они такие же цифровые, как и технологии. Просто финансы ближе всего.
Интернет — децентрализованная передача информации. Блокчейн — это как второй извод интернета, он позволяет не только передавать информацию, но и создавать децентрализованную сущность. Неразрушимую, неподдельную сущность. Под вопросом остается только один бизнес-момент: какое именно применение этой сущности мы найдем? Первым был Сатоши Накамото, предложивший считать это деньгами. Обратите внимание: когда все это произошло — White paper биткоина авторства Сатоши был опубликован 31 октября 2008 года — в год чудовищного кризиса на земле. Что начали предпринимать государства для выхода из кризиса 2008-го? Они ввели репрессивные меры, ужесточили регулирование, усилили контроль над банковской деятельностью. И общество им ответило полным недоверием к финансовым институтам американского и европейского капитализма. Оно поверило Сатоши Накамото.
— Какова в таком случае роль государства в регулировании криптоиндустрии?
— Блокчейн по своей природе противоречит факту существования государств, банков, нотариусов и юристов. Я не говорю, что скоро блокчейн революционно все снесет, но определенные шаги в этом направлении неизбежны. Точно так же в свое время интернет изменил способ передачи информации. Еще четверть века назад «нашим всем» было телевидение. В свое время телеканал MTV предложил 21-летнему Цукербергу 1 млрд долл. за Facebook. Но удивительно даже не это. Удивительно то, что студент, спавший на матраце, отклонил это предложение. Посмотрите, где теперь MTV, а где — Facebook…
Теперь все ждут, когда в блокчейн зайдет реальный сектор — криптовалюта должна получить подтверждение. Биткоин перестал быть меновой единицей — он стал золотом, причем слишком тяжелым. Реальный сектор привязан к реальному миру. Реальным миром занимаются люди, а правильными взаимоотношениями между ними (social contract) руководит государство. Государство играет свою роль в регулировании данных процессов.
Убежден, что всю блокчейн-индустрию можно было теоретически победить. Для этого нужно всем без исключения государствам собраться, например, где-то в условной ООН и подписать единый нормативно-правовой акт, предусматривающий запретительные инструменты. Всего лишь. Но мы-то знаем, что государства не могут договориться и по менее глобальным вопросам. Между государствами тоже существует жесткая конкуренция. Они — frennemies. Друзья-враги.
В августе 2017 года Комиссия по ценным бумагам США (The United States Securities and Exchange Commission, SEC) разрешила криптовалюту и запретила ICO. Откровенно говоря, Америка стала на страже интересов старого капитала. А это уже политика. Китай тоже запретил ICO. Коммунистическая партия Китая периодически девальвирует юань. Что делает китаец в ответ? Покупает биткоин. Что делает его сосед? Майнит биткоин.
На следующее утро после запрета Китаем ICO Япония стала мировым лидером по обороту криптоактивов. Децентрализованное движение капитала, как и движение подземных вод, не остановить.
Что сделали арабы? Они создали условия для привлечения инвестиций. Вопреки общепринятому мнению в Дубае нет залежей нефти (нефть есть в Абу-Даби), все, что у них есть, — это песок, омерзительная жара и вода, в которой плавать неохота. Тем не менее отели в Дубае заполнены на 90 % круглый год. А в декабре прошлого года арабы разрешили криптовалюту и ICO.
Но все это не настолько потрясающе либерально в отличие от Беларуси.
— Вы имеете в виду Декрет «О развитии цифровой экономики»?
— Безусловно. Лукашенко подписал Декрет 22 декабря 2017 года, чем заложил правовой фундамент для оборота цифровых валют и токенов, основанных на технологии блокчейн. Весь процесс «заточен» под Парк высоких технологий (ПВТ), созданный десять лет назад.
Но в этот день произошло другое знаменательное для нас событие. Мы заявили о том, что Kiev Fashion Days как реальный сектор заходит в блокчейн. Тогда покрутили у виска почти все, кого эта новость застала врасплох. Но мы не хотим жить в старой экономике с симпатичными динозаврами. Самое главное в неделях моды — это дизайнеры, а не титульные спонсоры.
Вернусь к нашим соседям. Беларусь, в отличие от Украины, экспортирует IT-продукты компаний, а мы «экспортируем» (с билетом в один конец) мозги. Это принципиальная разница. MSQRD-приложение в Facebook Messenger создала белорусская компания. Ключевая фигура компании Wargaming.net (разработчик игры World of Tanks) — миллиардер из Беларуси. Я сейчас не рекламирую Беларусь. Я говорю о том, что там была почва для Декрета № 8. А президент Лукашенко создал идеальные условия для привлечения криптокапитала и его легализации. Бизнес в первую очередь интересует легальность и наращивание капитала.
У меня есть приятели, Денис Лавникевич и Сергей Лавриненко, которые в сентябре прошлого года выпустили первую белорусскую криптовалюту — талер (Taler, TLR). Талер рос, развивался и за четыре месяца вырос в 100 раз. Естественно, что талер жить будет, а с таким Декретом и подавно. Теперь с ребятами встречаются представители нацбанка, хлопают их по плечу и называют национальными героями. Один из авторов идеи — экономический журналист, другой — IT-специалист. Они просто перестали болтать и что-то сделали. А что мы? На первых минутах беседа с каким-то нашим блокчейн-специалистом сводится к следующему: «Для серьезности намерений, пожалуйста, перечисли мне сейчас два биткоина, и мы продолжим наш разговор». Привлечению капитала в страну препятствуют именно такое мышление и такие нравы.
Из-за действий Беларуси Украина оказалась даже не в арьергарде блокчейн-госдеятельности, а намного дальше. Смешно сейчас инвестировать в нашу страну, если под боком есть Минск. И я уверен, что весь этот «белорусский механизм» будет работать надежно.
Я пообщался с людьми, которые помогали составлять Декрет. Это известные бизнесмены, венчурные капиталисты. Они превосходно понимают финансово-легализационные правила игры на международной арене, они знают, что нужно от той или другой страны западному криптокапиталу. С точки зрения криптоиндустрии мира Декрет выписан идеально.
— Что же в таком случае делать Украине?
— Даже если Украина сегодня примет аналогичный документ, мы все равно останемся вторыми. Но не считаться с этим документом не могут себе позволить ни британцы, ни русские. Поэтому Украине нужен более либеральный закон.
Мы должны понять для себя, кем хотим стать: страной, которая продает друг другу лопаты, или страной, развивающей свою блокчейн-индустрию? Законопроекты, зарегистрированные в парламенте, склоняют страну к первому варианту. Они описывают Украину так, будто мы продолжаем варить пиво в подвале, где царит полумрак, доливаем в пиво воду и говорим, что так вкуснее. Эти документы будто подтверждают, что Украина — эта родина пива из подвала. Вот так мы уникальную возможность привлечения капитала в страну точно упустим.
Но у нашего государства есть все предпосылки, чтобы встать в авангарде криптоиндустрии. Мы имеем 150–200 тысяч IT-специалистов с хорошим образованием, соседство с Европой и безвизовый режим со странами Евросоюза.
Я долго думал, ну куда либеральнее Беларуси? Декрет распространяется только на компании — резиденты ПВТ и действует по экстерриториальному принципу: компания должна зарегистрироваться в ПВТ, а физически может находиться в Гомеле или Бобруйске. То есть Декрет распространяется только на зарегистрированные субъекты хозяйственной деятельности. Вот именно в этом мы можем обойти соседей: нашим преимуществом может стать не создание отдельных экономических зон, а либеральный закон для всей территории страны, для граждан и субъектов предпринимательской деятельности — нерезидентов.
У нас есть время до апреля (белорусский акт вступает в силу 1 апреля с.г.). В апреле белорусы начнут обгонять не только нас, но и бежать впереди мира. Я обсуждал эту идею с представителями криптосообщества, таких компаний, как Blockchain Labs, Attic Lab, Itomich, и экспертами. Сейчас мы занимаемся выбором тех, кому по самой природе близка идея расширения пространства борьбы за привлечение мирового капитала в нашу страну. Нам нужны адекватные и честные люди. Кстати, меня поразила политическая беззубость нашей криптотусовки: если они хотят вдохнуть жизнь в какую-то идею, то полумаргинальные политики им не помогут.
Украина больше Беларуси, мы умнее и амбициознее, мы вовлечены в международные бизнес-процессы. Осталось дело за малым — легализовать криптоиндустрию. В январе с.г. мы планируем внести наш законопроект в парламент, затем начнется его продвижение. Следите за новостями.
Я готов посвятить часть своего времени этим процессам. Если мы проиграем — поедем к нашим соседям, а Украина будет и дальше жить со своей серой идеологией. Но мы сделаем все возможное, чтобы этого избежать.
— Как-то вы упоминали о запуске Fashion Coin. Чья это идея? Расскажите детальнее об этой криптовалюте.
— Автор идеи Fashion Coin — дизайнер Anna K. Она посвятила блокчейну свою коллекцию, читала лекцию на FashionTech Festival в Париже о том, как пиринговая сеть p2p изменит парадигму fashion-индустрии.
Fashion-индустрии нужна своя монета — coin. Идея заключается в предоставлении возможности свободно продавать и покупать криптовалюту, а на нее — свободно покупать и продавать вещи. Эта сфера невероятно централизована. В результате всех импортно-экспортных операций с вещью ее стоимость достигает 600 %. Если вы пойдете покупать юбку Kenzo за 500 долларов, то знайте: ее реальная себестоимость — 80 долларов.
Anna K. хочет выстроить отношения между креативным создателем товара и потребителем. Причем покупательница может не просто приобрести платье за криптовалюту дешевле, она может заказать не белый воротник, а розовый. Более того, она может сама указать стоимость для этого платья. Идея проекта — в продаже покупателям того, что они хотят, а не того, что дизайнеры изобрели. Пусть дизайнеров рекламируют покупатели, а не коммерческие глянцевые журналы. Еще одно качество Fashion Coin (оно абсолютно революционное) — возможность инвестировать в коллекцию дизайнера прямо на первом показе на неделе моды. Тем самым инвестор говорит, что верит в коллекцию и доверяет дизайнеру. Вкладывая 100 Fashion Coin в коллекцию, инвестор получает гарантированные дивиденды в размере 20 %.
Fashion-валюта обеспечена реальным товаром. Если она выйдет за пределы fashion-экосистемы, мы будем только рады. А если криптовалюта в нашем государстве будет легализована, то ее стоимость неизбежно вырастет. Заработаем ли мы на этом? Да. Но на этом заработает и государство. Социализм ли это? В своем роде да. Капитализм? Безусловно.
Посмотрите, как все устроено в Кремниевой долине: на верхушке старики компартии, под ними — хедж-фонды, под ними — венчурные фонды, а внизу — пионеры-стартаперы. Сначала вы спрашивали о временности явления. В декабре 2017 года пенсионеры в лице Чикагской товарной биржи посредством фьючерсных сделок достали свои сотни миллионов долларов и вложили их в пионерское занятие. Пионеры уже победили, и пенсионеры это признали.
Окно возможностей будет открыто еще примерно лет пять. Украине важно не упустить момент. Повторю: мы можем продавать друг другу лопаты разного качества, можем огреть кого-то лопатой или заниматься очень важной деятельностью — болтовней, а можем изменить мир и войти в историю.
(Беседовала Кристина
ПОШЕЛЮЖНАЯ,
«Юридическая практика»)
© Юридична практика, 1997-2024. Всі права захищені
Кількість адвокатських балів | Вартість |
---|---|
Відеокурс з адвокатської етики | 650 грн |
10 адвокатських балів (включаючи 2 бали за курс з адвокатської етики) | 2200 грн |
16 адвокатських балів (включаючи 2 бали за курс з адвокатської етики) | 3500 грн |
8 адвокатських балів (без адвокатської етики) | 1800 грн |
Щодо додаткової інформації
Email: [email protected]
Тел. +38 (050) 449-01-09
Пожалуйста, подождите…