1 июля — 11 сентября 1871 года в Санкт-Петербургской судебной палате слушалось дело по обвинению участников организации «Народная расправа», созданной Сергеем Нечаевым. По делу проходили 152 человека, из них преданы суду 87, перед судом предстали 77 человек (несколько умерли до суда, некоторые были освобождены на поруки и скрылись). Это был первый в Российской империи гласный политический процесс. Главным обвинением было участие в «антиправительственном заговоре». Подсудимых защищали известные адвокаты того времени — Владимир Спасович, Дмитрий Стасов, Алексей Унковский и другие. Процесс был во многом показательным, 4 главных обвиняемых были осуждены на каторжные работы от 7 до 15 лет; к ссылке в Сибирь приговорены 2 обвиняемых, к тюремному заключению от 7 дней до 1 года 4 месяцев — 28 человек, остальные оправданы. Сам Нечаев еще до начала процесса бежал за границу.

Присяжный поверенный Владимир Спасович в этом процессе защищал трех подсудимых — Кузнецова, Ткачева и Томилову. Его защитные речи являются яркими примерами судебного красноречия, причем он продемонстрировал три различные модели зашиты, каждая из которых начиналась «от обвинения». Так, выступая на защиту Кузнецова, Спасович признавал во всей полноте и обширности приведенные обвинителем факты, давая им свою оценку на пользу подзащитного. Защищая Томилову, присяжный поверенный придерживался иной тактики. Он отрицал сам факт, приводимый обвинительным актом, в самом его основании. Этот обвинительный акт, по мнению адвоката, составлен был не совсем логически; в нем не было точной связи, он мог быть расколот на несколько частей. Фактически, обвинение группы лиц не подтверждалось фактами виновности каждого из обвиняемых в отдельности.

Но наиболее сложным для Спасовича оказалось защищать Петра Ткачева. Дело в том, что в ходе процесса подсудимый признал свою вину в инкриминируемых деяниях, а обвинитель — товарищ прокурора — отказался от поддержания государственного обвинения в отношении Ткачева. Напомним, Петр Ткачев, известный как идеолог народников, был одним из руководителей радикального меньшинства «нечаевцев», в данном процессе обвинялся в написании и распространении антиправительственных прокламаций. За революционную пропаганду среди студенчества подвергался тюремному заключению, постоянно находился под надзором полиции. Весной 1869 года он был в очередной раз арестован, и в июле 1871 года судим Санкт-Петербургской судебной палатой.

«Господа судьи! Я готовился говорить весьма много, — начал свою речь присяжный поверенный Владимир Спасович, — я готовился защищать Ткачева по обвинению в государственном преступлении, имеющем целью ниспровержение существующего порядка. Обвинение это хотя не основывалось на сильных данных, хотя, по правде скажу, оно и ни на чем не основывалось, кроме образа мыслей и знакомства Ткачева с Нечаевым, но все-таки было строго формулировано в обвинительном акте. Затем судебное следствие не прибавило ничего, не убавило ничего. Но господин прокурор отказался от обвинения Ткачева. Хотя отказ господина прокурора не избавляет вас от постановки вопроса по обвинительному акту, но так как известно, что ex ihilo ihil (лат.: из ничего — ничто), то я и не буду утомлять вашего внимания защищением Ткачева по предмету, по которому он, по крайнему моему разумению, совершенно безопасен. Мне приходится защищать его только в том преступлении, в котором он сам, как подобает честному и благородному человеку, здесь пред вами откровенно сознался, притом сознался, никем не принуждаемый. Данных, которые прямо на него указывали бы, кроме слухов, не было. Если бы он сам не сознался, то вы, господа судьи, вероятно, затруднились бы признать его виновным».

Далее Спасович подробно остановился на деянии, в котором сознался его подзащитный. Его речь изобиловала примерами из европейской истории, цитатами видных политических и общественных деятелей. Спасович аргументировал, что прокламацию, написанную Ткачевым, надо оценивать «не по форме ее, не по тому, есть ли это воззвание или нет, есть ли в ней резкие выражения или нет, а по содержанию, то есть по тому, на что должна действовать эта прокламация или статья, должна ли действовать на чувство и ум критическим разбором или возбуждением неудовольствия, негодования, или же она идет далее, указывает на прямое неповиновение или сопротивление известной власти». И поскольку какого-либо негативного действия она не оказала, по мнению Спасовича, обвинение Ткачева возможно только в деянии, нарушающем общественный порядок, но не в подстрекательстве к государственному перевороту. В заключение адвокат не стал поднимать вопрос о мере наказания, он обратил внимание только на то, что подсудимый уже более двух лет находится в заклю­чении…

Аргументы адвоката были учтены судом. Ткачев был обвинен в преступлении, предусмотренном в статье 1035 Уложения уголовных наказаний, и приговорен к 1 году и 4 месяцам тюремного заключения (максимальная санкция вышеуказанной статьи). По отбытии наказания Ткачев был выслан на родину, в Псковскую губернию, откуда вскоре бежал за границу.