Contra factum non est argumentum.(Против факта нет доказательств)

Все новое, тем более новая область науки, начинается с рождения Идеи. Далее следует этап построения концепций ее развития и внедрения в практику. Последняя, как известно, является основным критерием истинности любой идеи. Далее создается методология…

…Семь лет назад на Украине родился совершенно новый вид судебных экспертиз — экспертиза объектов интеллектуальной собственности. Он уверенно встал на ноги и уже сделал свои первые шаги. Однако, как следует из публикации в «ЮП» № 51 (365) от 21 декабря 2004 года статьи Петра Крайнева «Судебная экспертиза интеллектуальных прав», «ходит» этот ребенок «не так» и явно «не туда», куда надо.

Если бы данная статья помимо негативной критики (не столько института судебных экспертиз как такового, сколько действующих судебных экспертов) содержала хоть каплю «креатива» — мы бы восприняли ее с благодарностью как очередной импульс для движения вперед. Но увы: опубликованный материал более похож на выдержки из книги жалоб без предложений, чем на аналитическую статью, посвященную задачам и проблемам института судебных экспертиз.

Поэтому, не принимая высказанные в наш адрес обвинения, мы хотим прояснить ситуацию — с тем, чтобы у юридической общественности Украины сложилось объективное представление относительно затронутых в статье г­‑на Крайнева вопросов. Для этого…

…вспомним, как все начиналось

Первые судебно-экспертные исследования объектов интеллектуальной собственности (ОИС) начали проводиться в Киевском НИИ судебных экспертиз Министерства юстиции Украины ­(КНИИСЭ) еще в 1998 году, а не в 2002-м, как утверждает г-н Крайнев. С 2002 года такие исследования стали проводиться Харьковским и другими ­НИИСЭ Минюста, а в ноябре 2004 года в Киевском институте была создана первая на Украине лаборатория судебных экспертиз объектов интеллектуальной собственности (СЭОИС).

За эти годы правоохранительные органы и суды ни разу не усомнились в квалификации экспертов упомянутых учреждений. Поэтому мы можем смело утверждать, что у г-на Крайнева нет никаких оснований обвинять нас в том, что мы имеем низкую квалификацию, а его утверждение о том, что квалификация экспертов «зачастую не в полной мере отвечает задачам, которые ставятся перед ними правоохранительными органами во время расследования преступлений и судами в процессе рассмотрения дел, связанных с защитой прав на объекты интеллектуальной собственности» просто абсурдно: она должна отвечать экспертно-квалификационным требованиям, а не задачам.

Не отметай опыт — дворником станешь!
А. Кощеев

Формирование экспертиз новых видов — нечастое явление, поэтому на первых порах основной корпус экспертов составляют привлеченные специалисты, что позволяет не только обеспечить потребности правоохранительных органов и судов в производстве экспертиз новых видов, но также — совместными усилиями специалистов и штатных сотрудников — создавать основы их методологии и методического обеспечения, правильно определять подходы к организации обучения судебных экспертов. Таким образом, привлечение внештатных специалистов является не просто положительным, а необходимым явлением.

Число СЭОИС, выполняемых штатными сотрудниками, постоянно растет, поэтому утверждение о том, что «львиную долю исследований этого вида проводят вне­штатные эксперты институтов», можно было признать правильным по состоянию на 1998‑1999 годы, но не сейчас, то есть г-н Крайнев не владеет соответствующей информацией или попросту не хочет представить объективную картину формирования корпуса экспертов, проводящих эти экспертизы.

Также г-н Крайнев выражает уверенность в нецелесообразности привлечения для проведения судебных экспертиз специалистов Государственного департамента интеллектуальной собственности Министерства образования и науки Украины (ГДИС) и патентных поверенных. Основной аргумент в отношении первых — специалисты департамента «являются заинтересованными лицами по спорам в сфере интеллектуальной собственности». В отношении вторых — их подконтрольность ГДИС, «который может существенно влиять на их деятельность».

Не показывай пальцем — покажи собой
Станислав Ежи Лец

Если исходить из предположения, что лица, имеющие отношение к системе охраны прав ИС, заинтересованы в исходе дел и, соответственно, не могут выступать в качестве судебных экспертов, то необходимо исключить какую бы то ни было причастность и г-на Крайнева к судебным экспертизам по ОИС, решения о регистрации которых принимались в период его нахождения на руководящих должностях в Гос­патенте — в период с февраля 1996-го по август 2000 года — в частности, когда он руководил Научно-исследовательским центром патентной экспертизы (НИЦПЭ).

Именно на основании решений НИЦПЭ были выданы охранные документы на такие товарные знаки, как «Прима», «Лотос», «Момент», «Аспирин», «Антистресс», ставшие предметом многочисленных судебных споров об их охраноспособности.

Презюмируя же заинтересованность действующих специалистов ГДИС и патентных поверенных в результатах проводимых ими судебных экспертиз, г-н Крайнев наносит ущерб их деловой репутации, что, по-видимому, должно получить надлежащую правовую и этическую оценку.

Не обошел он вниманием и штатных сотрудников действующих институтов, которым вынес следующий вердикт: «…даже авторитетные специалисты этой сферы, имеющие опыт работы по другим экспертным специальностям (например, трассо­логии), стараясь самостоятельно овладеть новым видом судебных экспертиз, не могут избежать в своих исследованиях принципиальных ошибок, которые в конце концов ведут к принятию судами неверных решений». Раз уж речь зашла об экспертных ошибках, позволим себе заметить, что далеко не все выводы тех немногочисленных экспертиз, выполнение которых проводилось или контролировалось г-ном Крайневым, были подтверждены при проведении повторных экспертиз.

Но возникают и другие вопросы. Какие именно «принципиальные ошибки» были обнаружены г-ном Крайневым в процессе «анализа»? Почему г-н Крайнев полагает, что украинские судьи настолько неквалифицированны, что заключения экспертиз «ведут к принятию судами неверных решений», учитывая, что суды не связаны заключениями экспертиз и принимают решения на основе полного и всестороннего рассмотрения всех материалов дела? И, наконец, главный вопрос — кто наделил г-на Крайнева полномочиями судьи над судебными экспертами, позволяющими ему делать столь безапелляционные заявления?

Закон Х.Л. Менкена: «Кто умеет делать — делает. Кто не умеет — учит»
Дополнение Мартина: «Кто не может учить — управляет».

Знаковым высказыванием, вызываю­щим сомнения в понимании г‑ном Крайневым методологических основ и задач судебной экспертизы, является следующее: «Доминирующие знания по другим экспертным специальностям приводят к тому, что экспертные исследования по вопросам интеллектуальной собственности перегружены техническими исследованиями документов — заявок на выдачу патентов и свидетельств, самих патентов, свидетельств, другой информацией, которая занимает несколько страниц. Как правило, для решения вопросов в сфере интеллектуальной собственности такие исследования излишни и не имеют никакого значения по делу».

Во-первых, в каких случаях и каким именно образом было установлено, что знания по иным экспертным специальностям являются именно доминирующими? Во-вторых, выражение «экспертные исследования по вопросам интеллектуальной собственности» является, по крайней мере, некорректным. Можно ли представить выражение: «экспертные исследования по вопросам убийства»? Конечно, нет. Правильнее было бы — «судебные экспертизы по делам о нарушениях прав интеллектуальной собственности». Выражение «экспертные исследования по вопросам интеллектуальной собственности перегружены техническими исследованиями документов», на наш взгляд, демонстрирует незнание общих методических положений проведения судебных экспертиз и системы последних. Как известно, эксперт обязан зафиксировать признаки поданных на исследование объектов и документов, что производится и путем описания этих объектов и документов в исследовательской части заключения. Иными словами, в заключениях СЭОИС приводятся не «технические исследования документов», а их описания. Понятие «технические исследования документов» относится к другому виду судебной экспертизы — судебно-технической экспертизе документов, имеющей совершенно иные задачи. Создается впечатление, что г-н Крайнев просто не понимает разницу между техническим исследованием документов и приводимым в заключениях судебных экспертиз описанием документов. При осмотре документов эксперт может выявить признаки, свидетельствующие о подделке документов (подчистке, замене листов и пр.). В этом случае, согласно, например, статье 42 Хозяйственного процессуального кодекса Украины (ХПК), эксперт обязан отразить эти факты в своем заключении. Соответственно, обосновывать выводы данными, приведенными в документе, вызывающем сомнение в подлинности, неправильно.

За неимением довода приводят цитату
Гельвеций

Приводимые г-ном Крайневым как доказательства «некомпетентности» экспертов цитаты из заключений СЭОИС вырваны из контекста, являются его «авторским» переводом с украинского языка и совершенно искажают смысл соответствующих разделов экспертиз. Например, г-н Крайнев цитирует заключение КНИИСЭ № 2329 за 2004 год: «Из числа населения Украины общее количество лиц, которые могут воспринимать латиницу, составляет 1,15 %». На самом деле речь в этом заключении шла о следующем: «К населению, которое может воспринимать обозначения, выполненные латиницей, учитывая национальное происхождение, можно отнести: поляков (0,4 %), венгров (0,3 %), румын (0,3 %), немцев (0,07 %), литовцев (0,02 %), чехов (0,02 %), словаков (0,02 %), латышей (0,01 %), эстонцев (0,01 %). Таким образом, из числа населения Украины общее количество лиц, которые могут воспринимать латиницу, составляет 1,15 %». В данном случае речь шла о том, какой части населения Украины национальное происхождение позволяет воспринимать латиницу.

Не ищи повод, а то найдешь причину!

Итак, г-н Крайнев выносит нам беспощадный приговор: «Но все-таки главной причиной повторных экспертиз по одному и тому же объекту права интеллектуальной собственности является то, что эксперты допускают большое количество ошибок. Это происходит вследствие отсутствия соответствующего опыта, а иногда и специальных знаний».

Позвольте, на основании какого системного анализа судебно-экспертной практики сделаны столь мрачные выводы и кому из нас вынесен столь безапелляционный приговор? Кого же из нас нужно срочно отстранить от экспертной практики? А главное, какие для этого есть основания, кроме горячего желания г-на Крайнева, конечно?

Практика показывает, что в действительности главной причиной назначения повторных СЭОИС является не «большое количество ошибок», а заявляемые одной из сторон, не удовлетворенной (по понятным причинам) заключением экспертизы, ходатайства о назначении повторных экспертиз.

В немалой степени назначению повторных СЭОИС способствовала практика рецензирования заключений экспертиз, к развитию которой был непосредственно причастен и сам г‑н Крайнев. Рецензирование, если оно проводится объективно и непредубежденно, — эффективное средство повышения качества экспертных заключений. Этически правильно было бы проводить такое рецензирование только после вступления судебного решения в законную силу и не высказывать в рецензиях утверждений, направленных на вызывание сомнений в квалификации экспертов, а тем более — о неправильности выводов. В судебной практике уже имеются прецеденты непринятия таких рецензий к рассмотрению, поскольку они являются лишь мнением не участвующих в деле лиц, не основанном на непосредственном изучении объектов экспертизы, а потому не способном служить основанием для оценки правильности выводов.

Однако г-н Крайнев позволяет себе совершенно безапелляционные утверждения в отношении выводов экспертиз по делам, судебное следствие по которым еще не закончено (например, по делу в отношении задач из учебников).

Высказывания об ошибочности выводов эксперта до вступления решения суда в законную силу могут рассматриваться как давление на экспертов (поскольку в этих случаях они сохраняют свой процес­суальный статус) и даже как попытка воздействия на суд, на который процессуальным законодательством возложена оценка заключения экспертизы. И, конечно, до вступления решения суда в законную силу любые высказывания лиц, не имеющих к делу никакого отношения, чреваты введением общественности в заблуждение.

Я попросил композитора: «Сыграйте, пожалуйста, свои сочинения, а я попытаюсь угадать, кто их автор»
М. Генин

Яркой характеристикой подхода г на Крайнева к вопросам защиты интеллектуальной собственности является его отношение к этой самой собственности. В его статье имеется текст: «Предмет любой науки — зеркальное отображение в научных определениях (понятиях, основах, принципах) закономерностей той объективной реальности, которую познает конкретная сфера научного знания. Без раскрытия объекта познания невозможно определить предмет науки, ее функции, структуру и систему. Это в полной мере относится и к судебной экспертизе по исследованию объектов права интеллектуальной собственности». А теперь обратимся к более ранней работе (Сегай М.Я. Судебная экспертология: объект, предмет, природа и система науки // В зб. «Теорія та практика судової експертизи і криміналістики», Вип. 3. — Харків: Право, 2003. — С. 25): «Предмет любой науки – зеркальное отражение в научных определениях (понятиях, основах, принципах, закономерностях) той объективной реальности, которую познает конкретная область научного знания. Без раскрытия объекта познания невозможно определить и предмет науки, ее функции, структуру и систему. Сказанное в полной мере относится и к формирующейся науке о судебной экспертизе» (курсивом выделены совпадения).

Исходя из «позиции авторского права», г-н Крайнев в своей статье утверждает, что для произведения достаточно того, чтобы оно было оригинальным или индивидуальным по своему характеру «…и выражало что-то присущее личности создавшего его, несло в себе ее отражение». Какое же отражение своей личности и какой «творческий вклад» г-н Крайнев внес в цитируемую выше часть работы профессора М. Сегая? Известно ли ему такое понятие, как плагиат? И, наконец, как может претендовать на какие-то ведущие позиции в СЭОИС человек, который не гнушается плагиата?

Если не можешь решить проблему — начни ею руководить
Роберт Шуллер

Особый интерес представляет высказывание г-на Крайнева в отношении отсутствия «централизованного методологического управления работой экспертов этого вида экспертиз», которое, по его мнению, «приводит к тому, что нередко по одному судебному делу назначается несколько экспертиз, выводы которых противоположны».

Вот! Наконец-то становится понятным, из-за чего весь огород городился: г‑ну Крайневу крайне необходимо именно централизованное методологическое управление работой экспертов в области ­СЭОИС. Что же следует понимать под таким централизованным управлением?

Методология судебной экспертизы как науки — это система наиболее общих принципов, положений и методов, составляющих основу этой науки. Так чем же в этом отношении собирается управлять г‑н Крайнев? Общими принципами науки? Использованием этих принципов в экспертной работе?

Понятие методологии трактуется и как учение о структуре, логической организации, методах и средствах деятельности. При этом различаются нормативная методология — то есть система определенных предписаний и норм, в которых фиксируются содержание и последовательность определенных видов деятельности, и дескриптивная методология, описывающая фактически выполненную деятельность. В «обоих случаях основной функцией этого знания является внутренняя организация и регулирование (выделение авторское. — «ЮП») процесса познания или практического преобразования какого-то объекта» (БСЭ, третье издание, 1974. — Т. 16. — С. 479).

Итак, г-н Крайнев призывает к централизованному регулированию или управлению процессами познания при производстве СЭОИС.

Имеются различные определения понятия «управление». В данной ситуации, поскольку речь идет об управлении работой экспертов, приведем следующее определение: «Управление — как функция — целенаправленное информационное воздействие на людей и экономические объекты, осуществляемое с целью направить их действия и получить желаемые результаты» (http://encycl.yandex.ru/).

Таким образом, «централизованное методологическое управление работой экспертов этого вида экспертиз», по сути, является целенаправленным информационным воздействием на судебных экспертов в целях получения желаемых результатов, что, соответственно, означает установление централизованного контроля над производством СЭОИС, обеспечивающим получение таких результатов. Установление подобного контроля объективно приведет к нарушению установленных законом принципов судебной экспертизы и монополизации производства СЭОИС.

И, соответственно, создание монопольного «специализированного центра судебных экспертиз по вопросам интеллектуальной собственности» является попыткой посягательства на предусмотренные статьей 4 Закона Украины «О судебной экспертизе» гарантии независимости судебного эксперта и приведет к нарушениям принципа состязательности, закрепленного во всех видах процесса, увеличению сроков досудебного и судебного рассмотрения дел и иным негативным последствиям.

Итак, если цель — монополизация производства СЭОИС — поставлена, нужно определить и средства ее достижения. Одним из таких средств может быть переаттестация судебных экспертов.

Начнем с утверждения г-на Крайнева о том, что «до 2002 года судами и правоохранительными органами в качестве экспертов к проведению исследований привлекались специалисты, не имеющие статуса судебного эксперта по вопросам интеллектуальной собственности. Разумеется, они не могли предоставлять квалифицированные заключения с соблюдением требований, установленных Законом Украины «О судебной экспертизе» и ведомственными нормами».

Прежде всего обращает на себя внимание незнание г‑ном Крайневым установленного процессуальными законами Украины порядка назначения судебной экспертизы и, соответственно, обретения конкретными лицами статуса судебного эксперта. Да будет Вам известно, господин Крайнев, что процессуальные законы Украины позволяют привлекать в качестве судебного эксперта любое сведущее лицо, независимо от аттестации и наличия высшего образования.

Второй примечательный момент — полное отсутствие логики. Если специалист не аттестован как судебный эксперт, то он не может дать квалифицированное заключение? Значит ли это, что, когда Вы были внештатным сотрудником ­КНИИСЭ и провели экспертизу по уголовному делу № 99730014 (заключение КНИИСЭ № 1020/1021 за 2001 год), то есть до введения экспертных специальностей, Вы дали неквалифицированное заключение? Или же для Вас это было «забавой или хобби в свободное от основной работы время»? Quod licet Jovi non licet bovi?!

Далее. Что значит «дифференцировать некоторые виды судебно-экспертных специальностей, связанных с охраной прав интеллектуальной собственности»? Ввести отдельные экспертные специальности по ОИС каждого вида? Например, «судебный эксперт по литературным произведениям», «эксперт по музыкальным произведениям» и т.п.? Абсурдно.

Четкое определение квалификационных требований, безусловно, необходимо и возможно только на основе создания теоретического базиса СЭОИС и программ подготовки экспертов. Почему же г-н Крайнев, зная, что до настоящего времени не сформировались теоретические основы этого вида экспертиз, не созданы методики судебно-экспертных исследований, не разработаны программы подготовки по всем экспертным специальностям, и ни разу не предложив экспертному сообществу ничего конкретного по указанным вопросам, призывает к переаттестации? Представляется, что читатель может ответить на этот вопрос самостоятельно.

Приведенные же г-ном Крайневым «основания» для переаттестации (придуманный им перечень «квалификационных требований» к экспертам и факты назначения повторных экспертиз) нормативно не определены и являются прямым посягательством на основополагающие принципы судебной экспертизы.

Таким образом, основным доказательством необходимости и нужности создания «специализированного центра судебных экспертиз по вопросам интеллектуальной собственности» является очевидная нужность его г‑ну Крайневу.

Подытоживая изложенное, можно прогнозировать, что если такие «прогрессивные» научно-методические и организационные подходы г-на Крайнева к институту судебной экспертизы ОИС получат соответствующую поддержку и подписанное 31 декабря 2004 года Виктором Януковичем распоряжение Кабинета Министров Украины № 984-р «О создании Научно-исследовательского центра судебной экспертизы по вопросам интеллектуальной собственности» будет реализовано в полном объеме, то украинское правосудие ждет «светлое» будущее довольно строгого режима, а проигравшим в судебных процессах недалекого грядущего сторонам останется лишь отнестись к своему непоправимо бесправному положению философски: «На свете счастья нет, а есть паек и доля» (Г. Малкин).

ПРОХОРОВ-ЛУКИН Григорий — к.ю.н., завлабораторией СЭОИС Киевского НИИСЭ;
КИРИЧЕНКО Ирина, СИТЦЕВОЙ Валерий — внештатные сотрудники Киев­ского НИИСЭ, г. Киев