Прошел практически год с момента принятия Закона Украины «Об обеспечении права на справедливый суд», которым, в частности, были существенно расширены полномочия Верховного Суда Украины (ВСУ) — теперь вопрос наличия оснований для пересмотра решений суда кассационной инстанции решает не суд, принимавший обжалуемое решение.

Указанные изменения в разы увеличили количество постановлений, в которых ВСУ устраняет неодинаковое либо же ошибочное, по его мнению, применение тех или иных норм права. Все бы ничего, но в последнее время своими решениями ВСУ либо в корне ломает сложившиеся подходы (отметим: не в самую позитивную для налогоплательщика сторону), либо же дает не совсем однозначные толкования определенных норм права.

«Эффект» отрицания

Так, 22 сентября 2015 года ВСУ принял постановление по делу № 810/5645/14, в котором, в частности, отметил следующее: поскольку в рассматриваемом деле содержатся сведения о том, что основатель и директор контрагента истца отрицает свое участие в создании и деятельности юридического лица, в том числе и в подписании любых первичных документов, то проверка и установление такого обстоятельства имеют значение для правильного решения спора.

Из анализа этого постановления следует, что одного лишь отрицания должностным лицом контрагента собственноручного подписания налоговых накладных и других первичных документов достаточно для лишения налогоплательщика права на формирование налогового кредита по НДС. ВСУ подчеркивает необходимость исследования обстоятельств подписания первичных документов. Возникает вполне логичный вопрос: как при высочайшем темпе осуществления хозяйственной деятельности, не будучи экспертами-почерковедами, налогоплательщики должны проверять «подлинность» подписей на всех передаваемых им первичных документах?

Что касается отрицания должностными лицами контрагента фактов подписания документов, участия в регистрации и ведении хозяйственной деятельности, то подобные аргументы налоговых органов уже давно вошли в привычный обиход — налоговые органы часто приобщали к материалам административного дела материалы уголовных производств (протоколы допросов, разного рода «заявления» директоров контрагентов), в которых тем или иным образом было зафиксировано это самое отрицание. Такие аргументы легко разбивались налогоплательщиками с помощью одного простого вопроса: «А где же, собственно, приговор по уголовному производству, на материалы которого вы ссылаетесь?».

Но из анализа другого постановления ВСУ — от 3 ноября 2015 года по делу № 826/3477/13-а — усматривается, что приговор как обязательное условие для возможности ссылаться на материалы уголовного производства в административном производстве — дело минувших дней. В указанном постановлении ВСУ, в частности, отметил: сам факт того, что на момент рассмотрения дела в отношении официальных лиц контрагентов не были вынесены приговоры, не может опровергать достоверность их пояснений относительно характера заключенных соглашений и фактического осуществления по этим сделкам операций. То есть ВСУ фактически вводит в оборот новый принцип — презумпцию правдивости и допустимости непонятно каким образом «добытых» заявлений директоров контрагентов о якобы фиктивности их хозяйственных операций.

В нашей практике есть примеры, когда сотрудники налоговой милиции подделывали либо незаконно принуждали должностных лиц контрагентов к подписанию заявлений, которыми они отрицали собственную причастность к регистрации и хозяйственной деятельности компании. Но даже факт привлечения служителей закона к дисциплинарной ответственности за подобные действия не умаляет использование этих заявлений в налоговых спорах с другими плательщиками.

В последние годы Высший административный суд (ВАСУ) в своих решениях не раз указывал на то, что материалы уголовного производства не могут приниматься во внимание судом, если этим материалам не дана правовая оценка, находящая свое отображение в приговоре либо же в другом решении по данному уголовному производству.

По нашему мнению, такая позиция ВАСУ вполне логична и обоснована — недопустимо вырывать какие-то факты и эпизоды из уголовного производства и использовать их против налогоплательщика, не имеющего ровным счетом никакого отношения к этому уголовному производству. Возникает риторический вопрос: вспоминал ли ВСУ о презумпции невиновности, тайне следствия и т.д., фактически предоставляя налоговым органам и судам «вольную» на использование в административных делах материалов уголовных производств, по которым еще не вынесен приговор?

Но даже наличие приговора, вынесенного в отношении должностного лица контрагента, не является неоспоримым доказательством нереальности хозяйственных операций налогоплательщика. Со ссылкой на часть 4 статьи 72 Кодекса административного судопроизводства (КАС) Украины суды часто приходят к верному выводу, что в рамках административных дел об обжаловании налоговых уведомлений-решений не рассматриваются правовые последствия действий лица, в отношении которого вынесен приговор. То есть факт вынесения приговора в отношении директора контрагента не исключает возможности осуществления реальных хозяйственных операций.

Данные для изменения

Постановления ВСУ от 3 ноября 2015 года по делу № 21-99а15 и от 4 ноября 2015 года по делу № 816/4598/14 посвящены праву, вернее — отсутствию права налогоплательщика на восстановление данных в информационных базах налоговых органов. ВСУ указанными решениями подтвердил несостоятельную, по нашему убеждению, позицию, согласно которой выводы, изложенные в акте проверки, являются отражением действий налоговых инспекторов и не порождают правовых последствий для налогоплательщика, соответственно, такой акт не нарушает прав последнего. Действия налоговых органов по внесению изменений в информационные базы на основании акта проверки без принятия налоговых уведомлений-решений не порождают правовых последствий для налогоплательщика, не нарушают его права и, следовательно, не могут быть из нее исключены. То есть ВСУ не считает возможные проверки контрагентов по цепи «правовыми последствиями», а возможное «зависание» бюджетного возмещения НДС — нарушением прав налогоплательщика.

Дискреционные полномочия

Отдельно уделим внимание понятию, от которого бросает в дрожь практически всех украинских импортеров, — это «дискреционные полномочия контролирующих органов». ВСУ своим толкованием дискреционных полномочий таможенных органов внес полный разброс и шатание в механизм возврата ошибочно/излишне уплаченных таможенных платежей, превратив обычную административную процедуру в долгоиграющую эпопею не всегда со счастливым концом. Теперь же ВСУ решил взяться за бюджетное возмещение НДС. Так, в постановлении от 16 сентября 2015 года по делу № 2а/0570/17001/2012 ВСУ высказался, что удовлетворение исковых требований о взыскании бюджетной задолженности по НДС ошибочно ввиду того, что такое требование не является надлежащим способом защиты прав плательщика. В этом случае надлежащий способ защиты — это требование обязать налоговый орган исполнять возложенные на него обязанности по предоставлению органу казначейства заключения относительно суммы, подлежащей возмещению. Таким образом, можно предположить, что теперь для бюджетного возмещения НДС, по аналогии с таможенными платежами, налогоплательщику придется пройти девять кругов судебного ада.

Подобные, мягко говоря, спорные правовые выводы ВСУ являются, по нашему мнению, следствием длительной де-факто изоляции ВСУ от правоприменения — первую скрипку последние годы играл ВАСУ, наработав приличную практику и «стаж» в налоговых делах.

Самое прискорбное во всей этой истории то, что правовые позиции ВСУ, несмотря на явный раздор, вносимый рассматриваемыми решениями ВСУ в судебную практику, и без того не совсем единую и однообразную, являются обязательными для всех субъектов властных полномочий и для всех судов Украины, которые обязаны привести свою практику в соответствие с ними.

 

ТРУТ Дмитрий — юрист АО Arzinger, г. Киев,

ЛАРИОНОВ Никита — юрист АО Arzinger, г. Киев

 

---

Мнение

Требовать исправления

 

Вита ФОРСЮК, руководитель практики налогового права ЮК Jurimex

Суды отказывают в требовании обязать налоговые органы исправить данные в информационных базах данных по нескольким причинам: дискреционные полномочия налоговых органов; отсутствие нарушения прав налогоплательщика; информация не является публичной; база данных — это внутренний служебный продукт. Но такая аргументация не кажется в полной мере оправданной.

В частности, дискреционные полномочия — это право госоргана принять одно из нескольких альтернативных правомерных решений. В то же время сами налоговые органы заявляют о четко установленных правилах для изменения соответствующих данных.

Другой дискуссионный вопрос: нарушает ли изменение в базе данных права налогоплательщиков? Однозначно да, но механизм защиты появился исключительно с принятием Закона Украины «О доступе к публичной информации», который устанавливает право требовать исправления недостоверных данных. Ведь информация из баз данных приобретает характер публичной, поскольку ее использование выходит за рамки служебных целей. Она является налоговой информацией, на основании которой принимаются решения о проведении проверок.