Главу 21 Уголовного процессуального кодекса (УПК) Украины, регламентирующую порядок проведения негласных следственных (розыскных) действий, по праву можно назвать не только самой «таинственной», но и самой претензионной новеллой нового законодательства. Дискуссии о введении таких действий в процессуальный закон, который определяет их как разновидность следственных действий, а также нюансов их проведения, не прекращаются до сих пор.

Следует отметить, что ранее, до вступления в силу нового УПК Украины, Закон Украины «Об оперативно-розыскной деятельности» определял такую деятельность как систему гласных и негласных розыскных, разведывательных и контрразведывательных мероприятий. И до сих пор высказываются опасения относительно того, что положения Кодекса создают конкуренцию специальному закону, по-разному регулируя одни и те же вопросы. Не менее претензионной является и статья 250 УПК Украины, в которой фактически вводится процедурная «прокурорская монополия» в форме согласования прокурором решения следователя о проведении в исключительных случаях неотложных негласных следственных (розыскных) мероприятий или же принятие такого решения самим прокурором до вынесения соответствующего определения следственным судьей. Но, пожалуй, главное опасение связано с тем, что возможности, которые открывает для досудебного расследования глава 21 УПК Украины, в национальных реалиях могут быть использованы в качестве репрессивного инструмента относительно любого лица, особенно если речь идет о публичных людях.

У законодателя свой взгляд на новеллу процессуального закона. Введение негласных следственных действий в УПК Украины, по мнению создателей новой модели уголовного процесса, позволит существенно упростить проведение досудебного расследования, повысить эффективность борьбы с преступностью и усовершенствовать механизм получения доказательств. При этом как сторонники, так и противники этой инициативы солидарны в одном: новый процессуальный инструментарий необходимо добросовестно использовать, не забывая о тонкой грани между законностью и беззаконием.

На грани нарушения

Говоря о рисках, которые таит в себе глава 21 УПК Украины, старший партнер АО «Зейкан, Попович, Голуб и Партнеры», адвокат Ярослав Зейкан не исключает возможности введения «тотального контроля» над гражданами со стороны государства. Он отмечает, что если ранее не единичными были случаи фабрикования уголовных дел, то сейчас на этапе досудебного расследования возможностей для проведения подобных манипуляций станет больше. Особенно, если учесть новый порядок открытия уголовного производства, а именно: автоматическое внесение сведений в Единый реестр досудебных расследований. Несовершенство такой процедуры как раз и заключается в том, что информация об уголовном правонарушении может быть надуманной и поступить от фактически анонимного лица (например, под вымышленной фамилией).

Кроме этого, недостатком нового законодательства г-н Зейкан называет и то, что негласные следственные действия могут проводиться в течение нескольких лет. Следует отметить, что сроки окончания досудебного расследования исчисляются со дня сообщения лицу о подозрении, а до этого момента негласные следственные действия уже могут проводиться достаточно долго (согласно части 5 статьи 246 УПК Украины, срок может быть продлен до 18 месяцев), о чем лицо, в отношении которого они проводились, может узнать и почти через 12 месяцев с момента окончания таких действий. И на протяжении такого длительного периода гражданин будет лишен возможности использовать все способы защиты. Скажем, вспомнить о том, что делал и где находился в конкретный день, а также тех, кто это может подтвердить, тем самым обеспечив себе алиби, по прошествии долгого времени любому человеку будет сложно.

«Сейчас на этом этапе проведения досудебного расследования механизмов защиты практически нет», — констатирует Ярослав Зейкан, добавляя, что для стороны обвинения негласные следственные действия, наоборот, открывают большие возможности. «Применять положения главы 21 УПК Украины будут на грани… нарушения прав человека. И как защититься от этого, адвокаты пока не знают», — подытоживает он.

«Слушают», но не слышат

Солидарен с г-ном Зейканом и его коллега адвокат Валентин Степюк, который уже успел столкнуться с проблемными вопросами применения указанных норм на практике. В частности, с тем, что негласные следственные действия, предусмотренные статьей 263 («Снятие информации с транспортных телекоммуникационных сетей») УПК Украины, подпадают под действия Закона Украины «О государственной тайне». Так, сообщая о том, что в отношении подзащитного г-на Степюка проводились негласные следственные действия (иными словами, прослушивались телефонные разговоры), следователь отказался продемонстрировать адвокату соответствующее определение следственного судьи, мотивируя это тем, что данное решение находится под грифом секретности. «Фактически адвокат должен верить на слово в то, что конституционные права его клиента были нарушены на основании решения суда», — подчеркивает г-н Степюк.

Валентин Степюк обращает внимание и на другую проблему: отсутствие регламентации содержания протокола о проведении негласных следственных действий. Следует отметить, что не выдвигает каких-либо требований к составлению этого процессуального документа и информации, которая должна в нем содержаться, не только сам Кодекс, но и Инструкция об организации проведения негласных следственных (розыскных) действий и использовании их результатов в уголовном производстве, утвержденная совместным приказом Генеральной прокуратуры Украины, Министерства внутренних дел Украины, Службы безопасности Украины, Администрации Государственной пограничной службы Украины, Министерства финансов Украины и Министерства юстиции Украины 16 ноября 2012 года.

По убеждению г-на Степюка, сегодня проконтролировать полноту и достоверность информации, которая содержится в указанном протоколе, практически невозможно. Этот процессуальный документ составляется в произвольном порядке, и в нем могут быть отображены только частичные сведения о проведении негласных следственных действий. Например, в случае с клиентом Валентина Степюка в соответствующем протоколе говорилось о нескольких телефонных звонках, хотя на самом деле контроль за личными разговорами его подзащитного велся в течение нескольких месяцев, и как позже оказалось, речь шла о более двух тысячах звонков. Кроме этого, непонятно, как на практике следственные органы реализуют положение части 5 статьи 258 УПК Украины, согласно которому вмешательство в личное общение защитника, священнослужителя с подозреваемым, обвиняемым, осужденным, оправданным запрещено.

Судебные реалии

В связи с применением положений главы 21 Кодекса вопросы возникают не только у адвокатов, но и у судей, представителей апелляционных инстанций, поскольку они, а именно: председатель апелляционного суда или по его определению другой судья этого суда — выполняют функции следственного судьи и рассматривают ходатайства относительно проведения негласных следственных действий. Так, председатель Апелляционного суда Ивано-Франковской области ­Надежда Стефанив в первую очередь обращает внимание на то, что чрезмерно длительный период согласования негативно отражается на оперативности и эффективности негласного мероприятия. Кроме невозможности проведения негласных следственных действий «по горячим следам», сомнение вызывает и само название таких действий — негласные. По наблюдениям судьи, в результате достаточно громоздкой процедуры согласования этих действий, о них становится известно в среднем 14 лицам, поэтому негласными их можно считать только номинально.

Надежда Стефанив акцентирует внимание и на сроках действия определения следственного судьи о разрешении проведения негласного следственного действия. В отведенные судом сроки, подчеркивает она, очень сложно реализовать эти действия, поскольку технические возможности правоохранительных органов очень ограничены. Но, несмотря на несовершенство законодательного механизма, именно негласные следственные действия более «популярны» на этапе досудебного расследования, нежели гласные, и уже приносят первые положительные плоды. По словам судьи, совсем недавно в результате проведения комплекса негласных следственных действий удалось задержать фигуранта «резонансного дела» (подозревается в том, что выстрелил в лицо 18-летней девушке), который был объявлен в международный розыск.

Законодательные перспективы

В свою очередь заместитель председателя Комитета Верховного Совета Украины по вопросам законодательного обеспечения правоохранительной деятельности Владимир Олийнык отмечает, что говорить о системных недостатках нового механизма проведения негласных следственных действий рано: необходимо время для того, чтобы сформировалась практика применения этой новеллы УПК Украины. Парламентарий называет целый ряд положительных нововведений, в частности то, что проведение большинства негласных следственных действий было взято под судебный контроль. Плюсом новой процедуры г-н Олийнык считает и то, что в соответствии с новым УПК Украины лицо, в отношении которого были проведены негласные следственные действия, в обязательном порядке должно быть проинформировано об этом. «В главе 21 УПК Украины заложены некие профилактические и дисциплинирующие механизмы. Ведь прежде чем дать согласие на проведение негласных следственных действий, прокурор, следователь или следственный судья должны семь раз подумать, так как придется отчитаться перед гражданином, который может использовать механизм защиты своих конституционных прав. А впоследствии, если окажется, что проведение подобных действий было безосновательным, их инициаторов могут привлечь как к дисциплинарной, так и к уголовной ответственности», — поясняет Владимир Олийнык.

Не разделяет народный депутат и опасений относительно того, что сейчас несколько нормативных актов (УПК Украины специальный закон) фактически дублируют, а иногда и по-разному регулируют, одни и те же вопросы оперативно-розыскной деятельности. «В дальнейшем я бы предложил все эти вопросы, в том числе и положения, которые касаются полномочий адвокатов, свести в УПК Украины. Дело в том, что сейчас у нас очень низкий уровень правовой культуры, и не все понимают, что все законы имеют одинаковую юридическую силу. И ничего плохого не вижу в том, чтобы продублировать нормы, имеющие отношение к досудебному расследованию и судебному производству, как и негласные следственные действия, в УПК Украины», — резюмировал Владимир Олийнык.