Согласно статье 3 Основного Закона Украины, утверждение и обеспечение прав и свобод человека является главной обязанностью государства. Однако некоторые права, в частности, право на неприкосновенность жилья и тайну личной корреспонденции, могут быть временно ограничены, причем в некоторых случаях такое ограничение может проводиться скрытно от объекта такого ограничения.

Европейский суд по правам человека (Европейский суд) подтвердил допус­тимость и возможность тайного слежения еще в 1978 году по делу «Класс и другие против Германии», указав следующее: «Европейский суд должен ­согласиться с тем, что некоторые законы, которые предусматривают возможность тайного слежения за почтовой корреспонденцией, поч­товой и телекоммуникационной связью, являются, при наличии исключительных обстоятельств, необходимыми в демократическом обществе в интересах нацио­нальной безопасности и/или в интересах предотвращения волнений или преступлений».

Вместе с тем, подчеркивает Евро­пейский суд, это не означает, что государству предоставляется неограниченное дискреционное право устанавливать тайное слежение за лицами в пределах своей юрисдикции, поскольку неотъемлемым принципом конвенционной системы является обеспечение определенного компромисса между необходимостью защиты демократического общества и защиты прав конкретного лица.

Таким образом, любое демократическое государство, имея право на тайное слежение, должно в своем законодательстве предусмотреть достаточные и эффективные гарантии против злоупотреб­лений. Например, ряд таких гарантий Украина предусмотрела в Уголовно-процессуальном кодексе (статья 187), законах «Об оперативно-розыскной деятельности» и «О контрразведывательной деятельности» и в ряде других нормативно-правовых актов.

И такие гарантии, в основном, соответствуют рекомендациям Европейского суда и продолжают совершенствоваться (например, 19 января 2010 года парламентом Укра­ины в первом чтении принят законопроект «О внесении изменений в некоторые законы Украины (относительно усовершенствования механизма защиты конституционных прав граждан при проведении оперативно-розыскной и контр­разведывательной деятельности)»).

В случаях нарушения прав и свобод человека в процессе осуществления оперативно-розыскной деятельности, а также в случае, если причастность к правонарушению лица, относительно которого осуществлялись оперативно-розыскные меры, не подтвердилась, согласно положениям статьи 9 Закона Украины «Об оперативно-розыскной деятельности», правоохранительные органы обязаны безотлагательно возобновить нарушенные права и возместить причиненный моральный вред в полном объеме. Гражданам предоставлено право получать от органов, на которые возложено осуществление оперативно-розыскной деятельности, письменное объяснение по поводу ограничения их прав и свобод и подавать жалобу на такие действия.

Но есть один серьезный аспект, который всегда оставляет возможности для злоупотребления непорядочным должностным лицам своей властью. Это скрытность проведения слежения (что вполне естественно), когда жертва даже не подозревает, что ее права нарушены. И законы Украины не обязывают государство сообщать гражданам о фактах ограничения их конституционных прав. Причем даже в случае наличия у лица обоснованного подозрения относительно проведения оперативно-розыскных мер, выяснить это у правоохранительных органов (подтвердить факт проведения мер) невозможно, ведь согласно статье 37 Закона Украины «Об информации» информация, которая составляет государственную тайну, информация об оперативной и следственной работе не подлежит обязательному предоставлению для ознакомления.

На несовершенство украинского законодательства в этом вопросе обратил внимание Европейский суд в решении по делу «Волохи против Украины», установив нарушение Украиной статей 8 и 13 Конвенции о защите прав человека и основоположных свобод. В частности, он отметил: «Не усматривается, что законодательство Украины обеспечивает лицо, относительно которого применяются меры наблюдения, надлежащими гарантиями защиты, поскольку законодательство не предусматривает обязательство сообщать лицу о мерах наблюдения, которые были применены относительно него».

Согласно статье 13 Закона Украины «Об исполнении решений и применении практики Европейского суда по правам человека», с целью обеспечения соблюдения государством положений Конвенции, нарушение которых установлено решением Суда, обес­печения устранения недостатков системного характера, которые лежат в основе выявленного существенного нарушения, а также устранения оснований для поступления в Суд заявлений против Украины, вызванных проблемой, которая уже была предметом рассмотрения в Суде, государством должны применяться меры общего характера, в том числе внесение изменений в действующее законодательство.

Поэтому законопроектом № 5430, поданным на рассмотрение Верховного Совета Украины народным ­депутатом Укра­ины Валерием Писаренко, было предложено путем внесения изменений в законы Укра­ины «Об оперативно-розыскной деятельности» и «О контрразведывательной деятельности» ввести обязательное письменное уведомление лица, относительно которого осуществлялись оперативно-розыскные меры, связанные с ограничением конституционных прав, о факте проведения таких мер одновременно с закрытием оперативно-розыскного или контрразведывательного дела.

В случае закрытия дела на основании завершения выполнения разведывательных, контрразведывательных мероприятий или исчерпания возможностей для их осуществления, выезда лица на постоянное место жительства за пределы Украины, если нет возможности проведения относительно него оперативных мероприятий, прекращения противоправной деятельности, информирование лица о факте проведения относительно него оперативно-розыскных мер осуществляется на протяжении шести месяцев со дня закрытия дела, если не были приняты решения о возбуждении (по результатам оперативно-розыскной или контрразведывательной деятельности) уголовного дела или такое решение было отменено.

Именно такие условия и сроки возникновения права на возмещение вреда, причиненного незаконным проведением оперативно-розыскных мероприятий, определены статьей 2 Закона «О порядке возмещения вреда, нанесенного гражданину незаконными действиями органов дознания, досудебного следствия, прокуратуры и суда».

Однако возникает серьезная дилемма! С одной стороны, обязанность государства информировать лицо о проведенных против него мероприятиях по тайному слежению поможет удержать нечистых на руку должностных лиц от возможных злоупотреблений, в том числе от применения тотального и необоснованного слежения. Ведь в случаях нарушения прав и свобод человека в процессе осуществления оперативно-розыскной деятельности, а также в случае, если причастность к правонарушению лица, относительно которого осуществлялись оперативно-розыскные меры, не подтвердилась, согласно положениям статьи 9 Закона Украины «Об оперативно-розыскной деятельности», правоохранительные органы обязаны безотлагательно возобновить нарушенные права и возместить причиненный моральный вред в полном объеме.

С другой стороны, есть серьезные опасения, что на практике это может весьма отрицательно сказаться на обеспечении правопорядка и национальной безопасности государства. А уведомление иностранца с дипломатическим иммунитетом о проведенном против него тайном слежении может привести даже к международным конфликтам.

Утверждение же законодателя, что в основу механизма и момента уведомления лица о проводимом за ним тайном слежении (наблюдении) были положены выводы Европейского суда по делу «Класс и другие против Германии» (1978 год), представляется неубедительным. Ведь Европейский суд в этом деле отметил, что информирование о таком наблюдении может привести к раскрытию рабочих методов и объектов, с которыми работают разведывательные службы, и, возможно, даже способствовать разглашению личностей их агентов. Причем «деятельность или опасность, против которых проводились мероприятия тайного наблюдения, могут, после прекращения таких мероприятий, длиться на протяжении лет, даже десятилетий».

Кроме того, в указанном деле приводился совсем иной механизм извещения лица о проведенном против него тайном наблюдении, применявшийся в Германии на момент рассмотрения дела и не имеющий привязки к определенным временным рамкам.

В частности, было предусмотрено, что одновременно с прекращением мероприятий по тайному наблюдению или, если это необходимо, через равномерные промежутки времени позже соответствующий министр решал, на основании своих должностных полномочий, есть ли необходимость извещать о них данное лицо. Министр предоставлял свое решение на утверждение специальной комиссии, которая имела право давать указание министру проинформировать о мерах наблюдения соответствующее лицо. За правомерностью осуществления такой деятельности осуществлялся парламентский надзор.

Поэтому, как минимум, при проведении контрразведывательной деятельности, которая предусматривает среди иных мер тайное наблюдение за объектом, предложенный законопроектом момент информирования лица о данных мероприятиях явно не может быть приемлемым.

Нельзя также сбрасывать со счетов и то обстоятельство, что объекты тайного слежения государства, после соответствующего уведомления их об этом факте, будут иметь право на возмещение морального вреда. И если мать и сын Волохи по решению Европейского суда получили компенсацию на общую сумму 2000 евро, то теперь при таком прецеденте суммы компенсаций, которые должна будет заплатить Украина, могут вырасти в разы.

Поэтому решение данной дилеммы требует серьезного анализа со стороны как правоведов, так и практиков, чтобы достичь максимального компромисса между соблюдением прав человека и обес­печением безопасности государства.

ПЕТРИЧЕНКО Олег — юрист, г. Киев