«Уголовное преследование — это краш-тест бизнес-процессов компании, оценка эффективности ее структуры», — отмечают Максим ЛАВРИНОВИЧ (слева) и Денис ОВЧАРОВ

Недавно Lavrynovych & Partners Law Firm сообщила о расширении партнерского состава и открытии нового направления услуг — к партнерству присоединился Денис Овчаров, возглавивший практику защиты бизнеса. О специфике современных бизнес-угроз, синергии превентивных мер и оперативного реагирования, а также об отличиях бизнес-адвокатуры, специализирующейся на экономической преступности, мы говорили с Денисом Овчаровым и Максимом Лавриновичем, управляющим партнером Lavrynovych & Partners Law Firm.

— Как вы пришли к решению о развитии направления защиты бизнеса?

Максим Лавринович (М.Л.): Это объективная рыночная потребность, вызов времени. Услуги по защите бизнеса — то, что сегодня является актуальным, востребованным и достаточно прибыльным для юридической фирмы.

— А что предопределяет спрос? В частности, на чьей стороне «играет» государство: оно выступает оппонентом или союзником бизнеса?

Денис Овчаров (Д.О.): Еще три-четыре года назад под защитой бизнеса преимущественно подразумевали защиту от рейдерства или использования рейдерских инструментов для поглощения той или иной компании. Сегодня определение рейдерства в большей мере применимо к действиям государства по отношению к бизнесу. Имеется в виду не государство как таковое, а действия индивидуальных лиц (сотрудников прокуратуры, Службы безопасности Украины, полиции), которые могут использовать инструменты государственного принуждения, в том числе уголовное преследование, для захвата бизнеса. Так что сейчас можно встретить даже юрфирмы, которые специализируются на защите бизнеса от рейдерства со стороны правоохранительных органов.

М.Л.: Зачастую речь идет даже не о захвате, а скорее о создании определенного дискомфорта, трудностей в ведении бизнеса. Да, иногда у служебных лиц разных государственных институций есть желание заполучить долю в компании или отобрать бизнес в свою пользу или в пользу заинтересованных лиц. Но чаще это делается с целью создать дискомфорт, для того чтобы бизнес предпринимал действия по устранению препятствий.

Д.О.: Приведу пример. Не секрет, что обыск стимулирует платить налоги. Если взять список крупнейших налогоплательщиков страны и по доступным источникам провести мониторинг количества открытых уголовных производств, будет несложно провести параллели с количеством уплаченных налогов, то увидим, что это действительно стимул. Это работающая модель. В нашей стране иногда нет другого способа заставить бизнес платить налоги, чем угроза уголовного преследования. Получается, что государство нередко задействует меры уголовного преследования в экономических целях наполнения бюджета. При этом никто не говорит о том, что налоги не нужно платить; должен быть баланс, ведь если платить больше возможного, то бизнес перестанет быть рентабельным. Подобных причинно-следственных связей в защите бизнеса достаточно
много.

— Защита бизнеса — практика достаточно комплексная. Какими компетенциями должны обладать сотрудники юрфирмы, чтобы эффективно защищать бизнес?

М.Л.: Задействованы практически все практики. Как правило, в таких проектах есть и судебные дела, и административные споры, могут возникать вопросы гражданских правоотношений и т.д. Уголовное дело может касаться чего угодно. И очень хорошо, когда есть кооперация между юристами, которые помогают друг другу в разных вопросах.

Д.О.: Можно сказать, что все юристы в той или иной мере занимаются защитой бизнеса. Но в нашем случае зачастую речь идет о защите бизнеса от преследований правоохранительных органов. И наша задача (в этом наше отличите от классической адвокатуры), когда идет преследование нашего клиента, — сохранить его бизнес-процессы, чтобы во время обысков, допросов, арестов счетов его бизнес смог жить, выживать и не разрушаться. Инструменты, которые мы задействуем, позволяют клиенту удержаться на плаву, зарабатывать деньги и не бояться.

— Каковы позиции практики в общей структуре рынка юридических услуг?

М.Л.: Сейчас государство бросило настолько серьезный вызов бизнесу, что эта практика входит в тройку наиболее востребованных.

— Что помимо защиты бизнеса пользуется спросом на рынке?

М.Л.: Исходя из сегодняшних реалий, бизнес диверсифицирует риски. Состоятельные физлица продолжают искать варианты, как сберечь заработанное за пределами Украины. Поэтому одним из активных направлений практики выступает структурирование украинского бизнеса с привлечением иностранного элемента, а также инвестирование в другие юрисдикции: непосредственно из Украины или из других стран, которые относятся к офшорам, или когда-то были офшорами, или уже не офшоры — все, что касается денег украинцев за рубежом. Глобальные тенденции дают громадный пласт работы юристам-международникам.

— Можно ли говорить о том, что подобное структурирование — это по сути один из превентивных элементов защиты бизнеса?

М.Л.: Безусловно. Международное структурирование — это, пожалуй, основной превентивный механизм защиты бизнеса.

Д.О.: Бизнес следует выстраивать таким образом, чтобы, когда к тебе придут, забрать было нечего.

М.Л.: И чтобы всегда был вариант, как компенсировать то, что могут забрать, украсть или чего попросту не дадут заработать. Именно поэтому международный элемент — это гарантия защиты инвестиций, гарантия привлечения внимания другого государства к проблемам бизнеса. Посольства, например Австрии, достаточно активно защищают интересы своих бизнес-представителей в Украине. Это вносит определенный дискомфорт в работу правоохранителей и чиновников, которые иногда могут легко и безнаказанно совершать неправомерные действия в отношении простых украинцев и украинского бизнеса.

— Чего в вашей практике больше: превентивных действий или того, что принято называть «тушением пожара»?

Д.О.: Убедить клиента что-то менять до возникновения проблем очень сложно. Уголовное преследование — это краш-тест бизнес-процессов компании, оценка эффективности ее структуры. Как правило, когда компания уже пережила одно уголовное дело, пережить второе-третье намного легче. Такие компании более качественно подходят к вопросам структурирования бизнеса, подготовки персонала, подготовки собственной службы безопасности. А мы со своей стороны помогаем им в этом, прописываем комплаенс-процедуры, внедряем антикоррупционные программы,  минимизирующие внутреннюю коррупцию, которая косвенно способствует приходу силовиков. У нас были кейсы, когда правоохранители, придя в компанию по заявлению собственника относительно проворовавшегося директора, полностью парализовали ее деятельность. Поэтому, если мы говорим о превенции, адекватный собственник бизнеса идет на опережение, но он не всегда знает, что нужно делать. Структурирование — это только первый этап. Мы помогаем принимать управленческие решения для сохранения бизнес-процессов.

Классическая адвокатура менее эффективна для защиты бизнеса. Бизнес не может семь-восемь лет ждать оправдательного приговора. Здесь нужно кардинально менять подходы к защите и распределению ресурсов. Что отличает нас от классической адвокатуры? Мы делаем все быстро, ведь именно в скорости во многом заключается залог эффективности. У нас над проектом работает не один специалист, а целая команда, и это позволяет быстро решить проблему. Мои отношения с клиентами редко длятся более двух-трех месяцев.

— Если рассматривать не только классическую адвокатуру, скажите, другие юрфирмы работают по таким же алгоритмам? И кого в этой связи вы считаете своими основными конкурентами?

Д.О.: На самом деле рынок адвокатов, специализирующихся на экономических преступлениях, достаточно небольшой. В том или ином виде соответствующая практика есть у большинства топовых юрфирм. И все понимают, что защищать бизнес можно только в командной работе. Пожалуй, мы все солидарно смотрим на инструменты защиты, мы не делим клиентов — спрос настолько большой, что проблема в другом: у нас не хватает качественной конкуренции. А некомпетентная защита чревата потерей бизнеса. Наша задача — обучить как можно большее количество адвокатов, нужна здоровая конкуренция, клиенты должны быть уверены, что его проблему можно решить юридическими механизмами.

Мы все друг друга знаем, у каждого своя работа, есть совместные проекты. Мы отличаемся ставками гонорара, системой биллинга, возможно, мерами реагирования (не все выезжают на обыски), размером команд, тактикой коммуникации с клиентами и следователями, но мы работаем с единой целью — сохранить бизнес клиентов.

(Беседовал Алексей НАСАДЮК,

«Юридическая практика»)