В статье Екатерины Ткаченко «ВСУ или европейская кассация» («Юридическая практика» № 29 (499) от 17 июля 2007 года) затронута очень серьезная тема норм Гражданского процессуального кодекса Украины (ГПК) относительно доступ­ности правосудия на стадии кассационного производства в Верховном Суде Украины (ВСУ).

Основной вывод данной статьи: ГПК в части кассации не в полной мере отвечает статьям 6, 13 Конвенции о защите прав человека и основоположных свобод, поскольку «…право на кассационное обжалование очень ограничено и практически лишает сторону, не согласную с решениями судов, права на справедливое разрешение спора…», а ВСУ «…в последние месяцы наглядно продемонстрировал свое нежелание объективно рассматривать кассационные жалобы», так как оставляет за «бортом» большинство случаев неправильного применения норм материального права или нарушения норм процессуального права, поскольку при предварительном рассмотрении дела не вызывает в судебное заседание участников процесса.

Также автор статьи предполагает, что «ВСУ больше не является полноценной кассационной инстанцией, а осуществляет лишь узкие надзорные функции, которых недостаточно для защиты прав и интересов граждан», так как не проверяет доводы кассационных жалоб о необоснованности судебных решений (если судами не приняты какие-либо доказательства, не назначена экспертиза и т.п.). А все это вместе, по мнению Е. Ткаченко, указывает на то, что на Украине «отсутствуют эффективные средства правовой защиты…».

Достаточно жесткий и негативный упрек в адрес процессуальной деятельности ВСУ (который действует, кстати, в рамках закона — ГПК) должен был вызвать ответную реакцию именно этого судебного органа. Тем не менее, соглашаясь в целом с тем, что нормы о кассации в новом ГПК, как и многие другие его нормы, выявили ряд нерешенных или решенных неоднозначно вопросов, вынужден не согласиться с главным аспектом рассмат­риваемой публикации: отечественная кассация по правилам ГПК не просто отвечает требованиям международных правовых стандартов, но даже превосходит их, вследствие чего нуждается в упрощении, а не в расширении ее процедуры.

Во-первых, необходимо разграничивать доступность правосудия и процедуру кассационного обжалования судебных решений. Судебная защита — это гарантированная Конституцией и процессуальным законодательством охрана прав каждого субъекта через возможность рассмотрения его дела независимым и беспристрастным судом. Механизм такой защиты включает в себя как возможность обращения в суд первой инстанции и разрешения спора, так и устранение судебной ошибки путем пересмотра судебного решения вышестоящими судебными инстанциями, а также исполнение судебного решения.

Международные правовые акты отнюдь не абсолютизируют право на судебную защиту. Задача государства — гарантировать наличие одного из механизмов такой зашиты (а именно: устранение судебной ошибки) и сделать его эффективным. Относительно пересмотра судебных решений, вступивших в законную силу, это — кассационный пересмотр. Для его эффективности по тем же международным правовым стандартам необходимы следующие условия:

— возможность пересмотра лишь при исключительных обстоятельствах, перечень которых устанавливается законодательством;

— во время такого пересмотра не должно происходить повторного рассмотрения дела по существу;

— установление приемлемых сроков пересмотра;

— обжалование производят юридически заинтересованные лица;

— существует только одна инстанция, пересматривающая судебные решения, вступившие в законную силу.

Следует добавить, что прецедентная практика Европейского суда по правам человека основана на том, что, реализуя пункт 1 статьи 6 Конвенции относительно доступности правосудия и справедливого судебного рассмотрения (в том числе и на стадиях пересмотра судебного решения), каждая страна — участница этой Конвенции вправе устанавливать правила судебной процедуры, в том числе процессуальные запреты и ограничения, направленные на недопущение превращения судебного процесса в беспорядочный процесс, при соблюдении реальности доступа к правосудию (решение Суда по делу «Жоффр де ля Прадель против Франции» от 16 декабря 1992 года).

Эффективность пересмотра судебных решений связана, в частности, с инстанционным устройством внутри судебной системы. Его смысл предполагает последовательный переход дела от нижестоящего суда к вышестоящему. Общепризнанной оптимальной моделью инстанционного устройства является трехзвенная система, суть которой изложена в Рекомендации № R(95) относительно введения в действие и улучшения функционирования систем и процедур обжалования по гражданским и торговым делам, принятой Комитетом Министров государств — членов Совета Европы 7 февраля 1995 года (см.: Рос. юстиция. —1997. — № 10. — С. 2—4).

Согласно этой Рекомендации, вопросы судебного спора должны определяться на уровне суда первой инстанции, в который и предоставляются все возможные претензии, факты и доказательства (статья 2). В то же время должна существовать возможность контроля за любым решением нижестоящего суда (суда первой инстанции) со стороны вышестоящего суда (суда второй инстанции) (пункт «а» статьи 1). Суд третьей инстанции в Рекомендации определяется как суд, развивающий право, способствующий единообразному толкованию закона (пункт «с» статьи 7). При этом обращение в суд третьей инстанции рассматривается как исключительное, допустимое не по всем делам, а по «заслуживающим третьего судебного рассмотрения» (пункт «с» статьи 7), при условии, что эти дела уже прошли слушания в судах двух инстанций (пункт «в» статьи 7).

Этой Рекомендации, как и другим европейским нормам и стандартам, не соответствуют положения ГПК Украины относительно кассационного пересмотра гражданских дел только в части установления в нем всеобъемлющего характера кассационного обжалования, а не в рамках взвешенной необходимости исполнения судом кассационной инстанции задачи по обеспечению правильного и единообразного применения судами норм материального и процессуального права.

Действующий порядок кассационного производства не отвечает назначению высшего судебного органа государства как органа, призванного обеспечить правильное и единообразное применение судами норм материального и процессуального права, поскольку он, по сути, уравнял ВСУ в своих полномочиях с судами первой и апелляционной инстанций, вынуждая его разрешать не только практически любое дело, но и те процессуальные вопросы, в которых спор по сути не разрешается.

Вследствие этого в Судебной палате по гражданским делам ВСУ скопилось такое количество дел и кассационных жалоб (более 40 тысяч!), что для их рассмот­рения (по процедуре, предложенной Е. Ткаченко) потребуются не годы, а десятилетия, или же необходимо увеличить штат судей этой палаты примерно до 100 человек, чего нет ни в одной судебной системе мира. Практически во всех ведущих странах мира состав высшего судебного органа страны составляет не более 7—20 судей по гражданским делам. Именно для ускорения рассмотрения дел в кассационной инстанции и разгрузки ВСУ (гражданской палаты) 22 февраля 2007 года был принят непопулярный Закон (иного выхода не было) о временном делегировании полномочий кассационной инстанции апелляционным судам, что не соответствует международным правовым стандартам о том, что кассационное производство должно быть сосредоточено в одной судебной инстанции.

Суть пересмотра судебных решений, вступивших в законную силу, заключается в преодолении его законной силы, воздействии на окончательно разрешенное дело. Поэтому в полном соответствии с рекомендациями Комитета Министров Совета Европы, Европейского суда по правам человека следует признать, что пересмотр судебного решения, вступившего в законную силу, хотя и возможен, но должен носить исключительный характер.

Вследствие этого отечественная кассация (ВСУ) и должна пересматривать гражданские дела только в части соблюдения нижестоящими судами норм материального и процессуального права (вопросы права, законности), но не заниматься проверкой обоснованности решения (вопросы факта).

В качестве примера неэффективной процессуальной деятельности ВСУ Е. Ткаченко приводит тот факт, что вначале судья этого суда принимает кассационную жалобу и открывает кассационное производство, а потом, на этапе предварительного рассмотрения дела, не вызывая участников процесса, отклоняет жалобу. Однако в этом нет ничего странного и противоречащего как нормам действующего ГПК (статья 332), так и европейским стандартам.

Как указывалось ранее и как писал еще Е. Васьковский, на Верховный Суд должна быть возложена только функция наблюдения за единообразием судебной ­практики (см.: Васьковский Е.В. Учебник гражданского процесса / Под ред. Томсинова В.А. — М., 2003. — С. 34-35). Учитывая то, что большинство кассационных жалоб по своему содержанию не отвечают требованиям закона: в них необходимо приводить только доводы нарушения судами норм материального и процессуального права (законности), а приводятся, по сути, как и указывает автор публикации, доводы фактической стороны дела — ­невызов судами свидетелей, неназначение экспертизы, ненадлежащее исследование доказательств и т.п., — проверка чего не входит в компетенцию ВСУ. Но поскольку фактически указывается на нарушение норм процессуального права, а также принимая во внимание то, что, к сожалению, большинство судебных решений, прилагаемых к кассационным жалобам, недостаточно мотивированы (нарушение статьи 6 Конвенции), суд кассационной инстанции вынужден принять жалобу, открыть кассационное производство, чтобы была законная возможность истребовать гражданское дело и проверить доводы жалобы на предмет ее приемлемости для рассмот­рения в судебном заседании.

Такая процессуальная деятельность ВСУ (этап открытия кассационного производства и этап предварительного рассмотрения дела) — не что иное, как свое­образный фильтр для дел, требующих проведения судебного разбирательства, учитывая при этом и их значимость для развития права и единообразия судебной практики. Такие фильтры на стадии кассации существуют практически во всех ведущих странах мира, так как суды третьей инстанции проверяют вступившие в законную силу судебные решения только с правовой стороны и не должны подменять собой (дублировать) суды нижестоящих инстанций, проверяющих фактические обстоятельства дела.

Учитывая позицию Европейского суда по правам человека, можно утверждать, что введение таких фильтров и процедуры допуска никоим образом не будет нарушать право на доступ к суду, поскольку такой доступ уже был реализован при обращении в суд первой и апелляционной инстанций. Кроме того, использование таких приемов будет обеспечивать справедливый баланс между частными и публичными интересами, гарантировать своевременное устранение судебных ошибок.

Предвидя аргументы многих ученых, что, мол, всякое необоснованное решение одновременно является и незаконным, поэтому ВСУ должен проверять и обоснованность решений, являющуюся составной частью его законности, следует отметить следующее.

До реформирования отечественного гражданского судопроизводства (июнь 2001 года), когда появились апелляционные суды и кассационный суд, особых различий в содержании проверочной деятельности судов кассационной и надзорной инстанций не было, поэтому отсутствовала и необходимость четкого разграничения незаконности и необоснованности судебного решения как оснований для его отмены вышестоящим судом. Появление стадий апелляции и кассации обусловливает необходимость более тщательного теоретического обоснования в первую очередь понятия законности судебного решения. К сожалению, доктрина гражданского процессуального права не смогла оказать судьям необходимой помощи в преодолении возникших на практике трудностей, в процессуальной теории и в законодательстве отсутствуют четкие соотношения понятий незаконности и необоснованности, неправильного применения норм материального и процессуального права. Именно поэтому многие юристы (профессиональные адвокаты) работают по старинке, полагая, что суд третьей инстанции будет проверять законность и обоснованность судебных решений, указывая такие доводы в кассационных жалобах и требуя их проверки.

Несмотря на отсутствие в процессуальной науке и в законодательстве четких различий в содержании законности и обоснованности судебного решения, общепризнано в той же научной среде и мировой судебной практике, что предоставление суду кассационной инстанции определенной свободы усмотрения (дискреции) при разрешении вопроса о наличии или отсутствии оснований для отмены или изменения судебных решений — при условии единообразного толкования этого понятия в процессе правоприменения — не противоречит доступности правосудия и соответствует роли, месту и полномочиям суда как независимого органа правосудия. Поэтому ВСУ вправе нарабатывать в новых условиях процессуальной деятельности (при наличии апелляции и кассации) практику разграничения законности и обоснованности судебных решений.

Это очень важно и потому, что пересмотр решений, вступивших в законную силу, как уже отмечалось, связан с преодолением законной силы решения, которое, возможно, уже исполнено.

Европейский суд по правам человека неоднократно в своих решениях, касающихся кассационного пересмотра, указывал, что принцип res judicata (неопровержимость решения) предусматривает, что ни одна из сторон не может требовать пересмотра окончательного и вступившего в силу судебного решения только в целях проведения повторного слушания и получения нового решения. Действие принципа правовой определенности предполагает стабильность судебных актов, вступивших в законную силу, перенос основного бремени пересмотра решений судов на ординарную судебную инстанцию — апелляционную. Пересмотр вступивших в законную силу судебных решений в кассационном порядке по своему содержанию и предназначению является дополнительным способом обеспечения правосудности решений, имеет резервное значение — используется, когда неприменимы или исчерпаны все обычные средства процессуальной правовой защиты. Поскольку решение суда вступило в законную силу, спорные правоотношения установлены окончательно, то такое решение может быть отменено в кассационном порядке при проверке его законности лишь в исключительных случаях, то есть при фундаментальной ошибке (решения Евросуда по делам «Рябых против Российской Федерации», «Никитин против Российской Федерации», «Брумареску против Румынии», «Науменко против Украины» и др.).

Автор указанной выше публикации хочет, чтобы ВСУ, как суд третьей инстанции, рассматривал дела по процедуре судов первой и апелляционной инстанций, дублировал их полномочия, превратился в обычную судебную инстанцию и чтобы не было пределов пересмотру судебных решений только потому, что нижестоящие суды не вызвали какого-то свидетеля, не назначили экспертизу и т.п. Эти фактические данные должны устанавливаться только в судах первой или апелляционной инстанций, и если суды эти доказательства не использовали, надлежащим образом обосновав это и правильно применив нормы процессуального права, то суд кассационной инстанции не должен (не имеет права) такие доводы жалоб проверять.

О том, что отечественное кассационное производство остро нуждается в упрощении, а не в расширении его процедур, в последнее время говорилось очень много как политиками, учеными, так и практиками. К примеру, председатель ВСУ В. Онопенко указывал, что сложившаяся ситуация (имеется в виду в Судебной палате по гражданским делам ВСУ) является формальностью и профанацией кассации и она случилась не по вине судей. Проблема возникла из-за непродуманного законодательного регулирования кассационного рассмотрения гражданских дел (см.: В. Онопенко. Справедливість у державі може забезпечити лише справедливий суд (виступ на засіданні Верховної Ради України 23 лютого 2007 року) // Вісник Верховного Суду України. — 2007. — № 3 (79). — С. 2—5).

Судьи ВСУ А. Ярема и Г. Давиденко также отмечают, что процедура кассации нуждается в изменении, поскольку нарушаются разумные сроки рассмотрения дела, высший судебный орган страны неоправданно перегружен делами, которые не в состоянии пересмотреть (см.: Ярема А.Г., Давиденко Г.І. Новели цивільного судочинства // Вісник Верховного Суду України. — 2007. — № 5. — С. 22).

Полностью согласен с таким мнением и народный депутат, заместитель председателя Комитета ВСУ по вопросам правосудия Д. Притыка, указывая, что ВСУ не должен рассматривать «мелкие» гражданские вопросы (см.: Правосуддя — вершина моральних засад (інтерв’ю з Притикою Д.) // Голос України. — 2007. — № 58 (4058)).

Председатель Комитета ВСУ по вопросам правосудия, доктор юридических наук, академик С. Кивалов справедливо пишет, что действующее процессуальное законодательство не содержит никаких серьезных ограничений для обжалования в кассационном порядке решений, вступивших в законную силу, и это не отвечает европейской и мировой практике, что подтвердили эксперты Совета Европы. В законодательном порядке необходимо установить критерии важности оснований для кассационного обжалования (см.: Ківалов С. Судова реформа в Україні: проблеми юридичної регламентації // Голос України. — 2007. — № 43 (4043)).

Первый заместитель председателя Комитета ВСУ по вопросам правосудия Н. Онищук указывает, что отдельной задачей судебной реформы является изменение процедуры рассмотрения дел в кассационном суде, внедрение процедуры допуска, фильтров до судебного рассмотрения с тем, чтобы в кассационном порядке рассматривались только решения, имеющие принципиальное значение для единообразного толкования и применения закона (см.: Оніщук М. Удосконалення правосуддя: засади реформування // Юридичний вісник України. — 2007. — № 14).

Единственное, что следует отметить и с чем следует согласиться, это то, что, упрощая процедуру кассации, для баланса необходимо одновременно обеспечить право участников процесса дать свои пояснения в суде кассационной инстанции при рассмотрении дела после его допуска. Однако, учитывая, что кассационный суд проверяет только законность, а не обоснованность судебного решения, то есть правовую сторону дела, выступать в суде кассационной инстанции должны только практикующие юристы, по примеру солиситоров (solicitors) или барристеров (barristers) в английской правовой системе.

Кроме того, устанавливать фильтры допуска дел к кассации необходимо взвешенно. То есть критерии приемлемости должны быть установлены законодателем так, чтобы они корреспондировали с основаниями для отмены решений судов.

ЛУСПЕНИК Дмитрий — к.ю.н., доцент кафедры гражданского процесса НЮАУ, судья Апелляционного суда Харьковской области, г. Харьков