Любые нападки на главу 90 Гражданского кодекса Украины «Наследственный договор» воспринимаю болезненно. Не потому, что была, как сейчас говорят, промоутером этой идеи и всей Книги Шестой «Наследственное право», а все удары по ней воспринимаю как физическую боль. А от поражающего нежелания заглянуть в глубь предложенной новеллы, преодолеть довлеющую силу утрамбованных когда-то правовых стереотипов и от весьма странного понимания отдельных вопросов теории права вообще и гражданского в частности.

Так уж получилось, что свою позицию я буду излагать, выступая в качестве оппонента авторов учебника «Цивільне право України» (Цивільне право України. Книга 2 / Під редакцією проф. Дзери О.В. і Кузнецової Н.С. — К.: 2002).

Во-первых, в учебнике сделан вывод о том, что наследственный договор является двусторонним, поскольку в статье 1302 ГК Украины «упоминаются как обязанности приобретателя, так и право, которое он приобретает». Отчуждатель имеет право давать распоряжения и требовать их исполнения, но, «как ни странно, в Кодексе не упоминается о его обязанностях». (Цивільне право України. Книга 2 С. 631.)

Да, действительно, в статье 1302 не определены обязанности отчуждателя. И это — не ошибка. Дело в том, что наследственный договор, будучи двусторонней сделкой, одновременно является односторонним договором.

Надеюсь, читателям не стоит объяснять разницу. Отчуждатель по наследственному договору не имеет обязанностей — это объясняется спецификой данного договора. Односторонними, кстати, являются и некоторые другие виды договоров, например, договор займа, кредитный договор.

Во-вторых, «наследственный договор ограничивает возможность отчуждателя распорядиться при жизни своим имуществом, определённым в договоре, и лишает его возможности распорядиться им на случай смерти путем составления завещания, поскольку это завещание будет недействительным. Между тем, согласно статье 27 нового ГК, сделка, ограничивающая объем гражданской правоспособности лица, является недействительной».

На этом основании выносится «смертный приговор» договору: «наследственный договор, предусмотренный главой 90 ГК, на основании норм общей части этого Кодекса является недействительным, ибо этот договор ограничивает правоспособность физических лиц». Но так ли это?

Как известно, на собственника Законом могут быть возложены определенные ограничения, не позволяющие ему осуществлять свое право собственности в полной мере. Примеров этому довольно много. Так, приобретатель по договору пожизненного содержания, став собственником жилого дома, не имеет права отчуждать его до смерти отчуждателя. Почему этот факт не шокирует уважаемых авторов учебника? Почему они не бьют в набат по поводу залога жилого дома в связи с получением его собственником банковского кредита? Ведь и в этой ситуации заемщик, собственник жилого дома, не может продать его, поскольку нотариус так же, как и при удостоверении наследственного договора, накладывает запрет отчуждения.

Да, очевидно, потому, что осознают: эти ситуации к ограничению гражданской правоспособности не имеют ни малейшего отношения.

Если по наследственному договору передается, например, право собственности на квартиру, то последующее составление завещания на эту же квартиру в пользу другого лица означало бы не что иное, как односторонний отказ от договора. А этого нормы Гражданского кодекса, по общему правилу, не допускают.

Гражданская правоспособность, как записано в статье 9 ГК УССР и в статье 25 ГК Украины — это «способность» иметь гражданские права и обязанности, то есть врожденное, естественное, а не дарованное Законом качество человека. Наследственный договор вообще и отдельные статьи главы 90 ГК Украины в частности способность иметь право не ограничивают. Отсутствие права в одной жизненной ситуации не означает отсутствие способности иметь это право в другой. Если заемщик имеет два жилых дома, но залогом обременен лишь один из них, то в отношении второго дома он имеет весь набор прав собственника.

Лицо, передавшее в найм на три года строение, не может передать его в найм одновременно другому лицу. Так неужели заключение первого договора ограничивает правоспособность собственника дома? Отнюдь.

В-третьих, «отрицательное отношение к наследственному договору обусловлено не только тем, что он является недействительным с момента его заключения (хотя и этого более чем достаточно!), но и тем, что этот договор представляет собой попытку лишить определенных наследников права получить обязательную долю».

Так, может быть, пытаясь избавиться от наследственного договора, мы заодно исключим и договор дарения? Ведь, даря вещь тому, кто не является наследником, даритель может также попытаться кого-то чего-то лишить. А может, стоит аннулировать и договор купли-продажи, ибо, если рассуждать подобным образом, продавец может прокутить вырученную сумму, оставив тем самым в случае своей смерти «обязательных» наследников без их законной доли, то есть ни с чем.

В-четвертых, наследственный договор — это не украинское «ноу-хау», а приобретение общеевропейской цивилистики. Кстати сказать, некоторые цивилисты РФ сожалеют об отсутствии подобного правового института в Гражданском кодексе РФ.

Отрицание его доводами типа «я его не воспринимаю, поэтому его быть не должно» не может дать желаемого результата.

Аргументы за включение в структуру Гражданского кодекса Украины главы 90 были опубликованы мной еще в 1997 году. (Ромовська З.В. Реформа спадкового права. Українське право. — 1997, число 1., С. 108-109.) Жаль, что они остались незамеченными.

Наследственный договор, являясь альтернативой договору пожизненного содержания, даёт отчуждателю существенный психологический выигрыш.

По договору пожизненного содержания право собственности переходит в момент нотариального удостоверения договора. В результате отчуждатель, лишаясь наиболее ценного имущества, одновременно теряет экономическую возможность влиять на поведение контрагента.

По наследственному договору моментом перехода права собственности является смерть отчуждателя.

В наследственном договоре может быть предусмотрено совершение приобретателем определенных юридических действий и после смерти отчуждателя (не только погребение и сооружение памятника), в том числе и в пользу третьих лиц. В этом случае наследственный договор может частично напоминать завещательный отказ (легат).

В-пятых, к сожалению, в статье 1306 ГК нет нормы, регулирующей полностью случаи, когда отчуждателями являются супруги. Однако этот недостаток «легко уладить с помощью зонта», функцию которого успешно выполнит статья 8 ГК, предусматривающая регулирующую силу аналогии закона и аналогии права.

В-шестых, я твердо уверена в том, что наследственный договор прочно войдет в наши правовые будни, расширив свободу выбора и создав гражданам дополнительные правовые возможности.

«Узнай, и ты полюбишь меня!» Этим христианским призывом я и хочу закончить свою статью.

РОМОВСКАЯ Зорислава — профессор Львовского национального университета им. Ивана Франко, заслуженный юрист Украины, г. Львов