Как любой правовой институт, переживающий период становления, адвокатура Украины сталкивается со многими проблемами. Однако может оказаться так, что большинство из них кроются не в объективных вещах, мешающих развиваться адвокатуре в сильную организацию, а в страхах и предрассудках самих адвокатов, не использующих сегодня тот инструментарий, который им предоставил законодатель.

О положении дел в адвокатуре, ее влиянии на общество и воздействии на адвокатуру извне мы беседовали с адвокатом, старшим партнером адвокатской фирмы «Петр Бойко и Партнеры», председателем Совета адвокатов Киевской области Петром Бойко. 

— Петр Анатольевич, необходимость открытой беседы назрела давно. Очень часто сегодня доводится слышать в адвокатских кругах, что некто «они» насаждают нечто «нам» адвокатам. Как практикующий адвокат, день которого расписан поминутно, и как руководитель адвокатского самоуправления одного из крупнейших «адвокатских» регионов вы можете подсказать, кто же влияет на адвокатов и кто может сегодня на Украине заставить их что-либо делать?

— Я бы подчеркнул, что адвокаты делят себя на «мы» и «они». Мне часто звонят, мол, «ОНИ собирают деньги, а это же какие миллионы, и куда ОНИ их будут использовать», рассказывая о неких коррупционных схемах…

Но начинать надо не с этого, а с самого простого. После свержения царя и становления советской власти наша адвокатура забыла, кто такой Плевако, Кони и другие. Она просто стала на обочине. Адвокат в то время — это человек, который присутствует в процессе, но на этот процесс не влияет.

Сегодня что-либо изменилось? Нет! Безусловно, поменялись общественные отношения, нет советской власти… Но адвокатура не заняла лидирующей позиции, которую должна бы занимать и которую занимает адвокатура в других странах.

И у меня возникает вопрос: почему?

У нас за 20 лет оформилась хорошая адвокатура, ее наполняют яркие личности — их имена на слуху, их показывают по телевизору, к ним прислушиваются, — интеллектуалы, адекватные своему времени, умеющие защищать. Словом, Адвокаты с большой буквы. Но почему же адвокатура у нас такая несчастная?

— Вы знаете ответ на этот вопрос?

— Все по одной простой причине: не может быть сильной адвокатура без организации. Только при некой сильной организационной структуре и будет сильная адвокатура. Именно организационно сильная. И мы сегодня как раз создаем такое адвокатское самоуправление. И мы не говорим сегодня «мы» и «они». «Они» — это и есть «мы». И наоборот. Адвокат Бойко — председатель Совета, но я не освобожден от своей адвокатской работы: так же работаю в судах, пишу иски, оказываю услуги. Я такой же, как и тысячи других адвокатов. С той только разницей, что они доверили мне руководить, и я руковожу. Если плохо — через пять лет или раньше спросят с меня, и я не буду занимать этот ответственный пост.

То есть самая первая и грубейшая ошибка наших адвокатов — это противопоставление «мы» и «они». Но всем надо уяснить одно: «они» и есть все «мы». Каждый адвокат — это и есть самоуправление. Не кто-то извне принял решение о таком порядке ведения реестра или ордерах, а все адвокаты приняли это решение. Именно адвокаты пассивно или активно определили тех, кто сегодня входит в состав органов самоуправления. Мы их избрали. Это не «они» так делают — это ваше, наше общее решение. Если адвокатов не устраивает такой руководитель, такие решения — делайте что-нибудь: созывайте конференцию, спросите с тех, кого избрали.

— А, может, адвокаты просто не хотят ничего делать?

— Тогда и жаловаться нечего.

— Даже на заседаниях органов самоуправления видно, что не все их члены активно принимают участие в разработке решений. Адвокатов, которые хотят и могут написать некий документ, не так уж и много.

— Это как раз и надо уяснить адвокатам: мы сегодня создаем адвокатуру, творим историю своими руками. И никакой дядя не сделает этого за нас. А если сделает — то отнюдь не в интересах адвокатуры.

Поэтому, коль нам уже дали такой, довольно неплохой, отмечу, формат закона — пожалуйста, организуйте себя, я же открытый.

Более того, я убедился, что такое адвокатская инициатива. Мы создали при Совете вместе с Ильей Костиным комитет по защите адвокатских прав и гарантий. Мы позвали адвокатов, и пришло человек двадцать. И я увидел, что они горят, требуют практической деятельности. Мы провели успешные тренинги по вопросам, как должен себя вести представитель совета адвокатов при обыске, и они с удовольствием это применяют. Им интересно. Но таких немного.

Были и другие ситуации. Когда один адвокат кричал, что мы в органах самоуправления все делаем не так. Я предложил ему подготовить документы, внести предложения, чтобы мы работали уже правильно… И вы знаете, вся критика испарилась, как и тот адвокат.

То есть как только предлагаешь человеку не просто критиковать, а что-то сделать — вся его ретивость куда-то девается. А ведь у нас есть организационные и финансовые возможности реализовать любую полезную идею для адвокатов.

— Адвокатское самоуправление сегодня открыто для тех, кто не был избран в состав комиссии или совета?

— Более того, мы просим об инициативе. Искренне — я низко кланяюсь каждому адвокату, который приходит ко мне с идеей что-то сделать для адвокатов: провести мероприятие, подготовить методичку — пожалуйста. И мы уже сегодня начали работу по созданию «Библиотеки Совета адвокатов Киевской области».

Круглые столы, лекции, методички, ордерные книжки, извлечения из реестра, другие «административные» услуги для адвокатов — это все мы покрываем за счет поступлений от ежегодного взноса.

— То есть у вас есть подтвержденные ответы на частый вопрос: «Куда «они» тратят наши деньги»?

— Безусловно. Мне бухгалтер ежемесячно готовит отчет. 4 октября у нас начнет проверку наша областная ревизионная комиссия, а затем, в ноябре, будет проверка Высшей ревкомиссии. И я не только приветствую, я настаиваю на том, чтобы такие проверки проводились, чтобы бухгалтер чувствовала ответственность. Все эти данные открыты, я о них отчитаюсь на конференции.

— Вы говорили, что закон предлагает довольно неплохой формат для адвокатского самоуправления. А влияют ли сегодня государственные органы и органы местного самоуправления — Администрация Президента, парламент, народные депутаты, Киевоблсовет, прокуратура — на решения, принимаемые адвокатами? Вы ощущаете давление?

— Я и не могу ощущать такое давление. Мои обязанности — обеспечить реализацию прав и гарантий адвокатской деятельности, механизм выполнения которых четко предусмотрен законом. Если у адвоката проводится обыск, на нем должен присутствовать представитель Совета. Если адвокату не ответили на запрос — уполномоченное лицо Совета должно составить административный протокол и передать его в суд. Это мы и делаем.

И следователи, и адвокаты уже почувствовали, что Совет действует, и он будет смотреть за тем, чтобы права адвокатов нарушены не были, чтобы никто не изъял документы, содержащие адвокатскую тайну. И как на нас можно надавить, чтобы мы не выполняли эти функции?

Я даже не могу себе представить, в какой части можно было бы на адвокатское самоуправление повлиять. Дисциплинарная практика — там и в 1993 году (когда были созданы впервые КДКА) не было вмешательства, не говоря уже о том, что происходит сегодня. Все процедуры максимально прозрачны.

— Под словом «они» часто подразумевают не только руководство органов самоуправления, но и, скажем, «внеадвокатские» силы, Администрацию Президента в частности, указания которой якобы выполняют руководители.

— Мы — адвокаты. Мы ежедневно боремся с этой властью. И, как шутил мой коллега, «есть такая профессия — воевать со своей родиной». Имеется в виду противостояние ее органам, представители которых ведут себя незаконно, некорректно, нарушают права граждан и адвокатов в частности. В этой борьбе закаляются настоящие бойцы. Разве можно сломать такого адвоката, а тем более избранного в органы самоуправления?

В этой части, поскольку профессия вынуждает нас противостоять, есть встречное давление, но это, скажем так, рабочий момент.

Чтобы влиять на адвокатуру в глобальном понимании, должна быть причина. Такой причины сегодня нет. Политические дела прошли — все адвокаты остались, никого из защитников Юлии Тимошенко не лишили профессии, они продолжают вести дело.

— Может, не захотели?

— Давайте говорить по факту: все адвокаты остались в профессии. Назовите, где и как влияют на адвокатов?

— Адвокатов часто бьют, портят имущество…

— Прискорбно, но такие случаи действительно имеют место. Однако когда адвокатов бьют, поджигают их автомобили, иным способом давят или запугивают — это локальные конфликты, не имеющие системы. Это выход персонализированного конфликта адвоката и следователя, адвоката и оппонента, адвоката и клиента… Чаще всего он связан с активной позицией адвоката по делу: когда противник чувствует, что проиграет, он хочет либо запугать адвоката, либо отвлечь его от дела.

А угроз системной деятельности государства, чтобы сделать адвокатов ручными, я не ощутил и предпосылок для этого не вижу.

Если и есть некая угроза, она иной природы и происходит из нашей среды. Мы либо сделаем адвокатуру наиболее демократическим в стране институтом, либо превратим ее в бюрократическую машину. И определенные движения в сторону последнего доводилось замечать в действиях нашей Национальной ассоциации, когда готовится слишком много нормативных актов, больших по объему, в которых регламентировано все до мелочей.

Возможно, это несознательно сделано, но явно лишнее, усложняет работу и не всегда необходимо и жизнеспособно.

Может быть, хоть и не умышленно, но определенная бюрократизация присутствует. Впрочем, сегодня это можно оправдать тем, что ранее таких документов, порядков не было, не существовало такой организации, и в период структурного становления определенные бюрократические меры должны быть. Но мне кажется, что есть перегибы.

Думаю, лишнего предостаточно, и многое можно было бы оставить на усмотрение региональных советов.

Впрочем, сегодня, и это весьма похвально, есть понимание, что не все надо так уж урегулировать, и Совет адвокатов Украины повернулся лицом к регионам. Например, в очень остром для всей Украины вопросе платы за стажировку — именно местные советы адвокатов будут самостоятельно решать вопрос ее платности, размера платы и порядка ее внесения. Это, наверное, проблемы периода становления, и отрадно, что методом проб и ошибок в конечном итоге мы приходим к позитивному результату.

— То есть не всегда надо усматривать умысел. Например, уже в четвертый раз изменяли порядок перевода адвоката из одного региона в другой.

— И так бывает. Это как раз яркий пример того, что мы не хотим усложнить, создать препятствия для адвокатов. Просто находимся в поиске наиболее эффективного механизма. И хорошо, что такие ошибки исправляются. И также позитивно надо воспринимать то, что в Совете адвокатов Украины всегда готовы рассмотреть замечания. А ошибки — они будут, не надо искать в них злого умысла. Со временем все станет на места, и адвокаты привыкнут к тому, что у них есть организация.

Адвокатам надо понимать, что члены органов самоуправления принимают эти правила и для себя. И выполняют те же обязанности, что и любой адвокат.

И органы адвокатского самоуправления (за Киевскую область я могу ручаться) работают для того, чтобы каждому адвокату было комфортно работать, чтобы его права реализовывались, а гарантии соблюдались.

— Относительно зарегулированности — члены региональных советов периодически сами просят дать им разъяснения свыше. Может, они боятся принять ошибочное решение и изначально просят инструкцию у высшего органа, но ощущается неготовность к самостоятельности.

— В этом есть доля правды. Это, скорее всего, связанно с личными качествами — не все могут в равной степени брать ответственность на себя.

Но мы, к примеру, не ждем инструкций, и если возникает нетипичный вопрос, я лично руководствуюсь одним правилом: не знаешь как действовать — читай закон. А если в нем нет прямого ответа — исходи из его духа. Нигде не сказано, кто должен заменить старое свидетельство, но есть четкое разделение полномочий между КДКА и Советом. И не может КДКА сегодня выдать ни удостоверение адвоката, ни свидетельство. Ответ, считаю, очевиден.

Наверное, некоторым коллегам легче выполнить указание. Мы же таких указаний не ждем. Правда, потом получаем инструкции и обязаны им следовать. И не всегда их предписания жизнеспособны, но, отмечу, есть диалог, и такие правила изменяются.

— Может, слабая инициативность адвокатов вызвана тем, что они больше внимания уделяют своей непосредственной работе? Ведь, и вы это неоднократно отмечали, не у каждого коллеги сегодня есть стабильный, достаточный доход. Может ли это быть причиной тому, что некая неудовлетворенность профессиональная проявляется как критика на любые решения органов самоуправления?

— Я всегда говорил и в этом глубоко убежден, что каждый из нас, представителей органов адвокатского самоуправления, будет удостоен признания коллег, когда дадим каждому адвокату возможность зарабатывать.

Мы должны понимать и оценивать ситуацию с практической точки зрения — на рынке юридических услуг работают все кому не лень: юристы, не юристы, мошенники. Такова реальность. И почему-то именно мы, адвокаты, чувствуем себя на этом рынке некомфортно. Мы снова на той же обочине. А точнее — на мусорных бачках. Сколько можно смотреть на это спокойно? Мы же имеем возможность создать преференции для адвокатов. Но вместо этого тратим время на ненужные дискуссии, объемные документы, занимаемся любыми проблемами, кроме нашей насущной. На ее решение мы должны отдавать свои силы и время — создать преференции для адвокатов. И начать с простого — внести изменения в процессуальные кодексы, установив, что представителем в суде является исключительно адвокат. От этого выиграют в конечном итоге все.

Если адвокат плохо разберется, окажет услугу некачественно, на него можно повлиять через дисциплинарные органы. Но это не главное.

Надо уяснить, что сегодня настолько усложнилась нормативная база, законодательство сегодня настолько изменчиво и непонятно, что даже адвокатам нелегко все разложить по полкам. Сложным является и процесс рассмотрения дела судом. В этой каше может разобраться только профессионал. Так пускай же этим профессионалом будет адвокат!

— Скажут — дорого.

— Для этого есть система бесплатной правовой помощи. Там тоже адвокаты. За деньги клиента или государства — но исключительно адвокат.

С этого момента начнется эра расцвета адвокатуры. Другой возможности помочь сорокатысячной армии адвокатов нет. Они для того и существуют, они получали образование, пришли в профессию, чтобы помогать людям. Так давайте же мы дадим им эту возможность. И пусть это поймут и государство, и сами адвокаты.

Тогда нас будут уважать.

— Но такую идею вряд ли поддержат юристы, которые активно работают на рынке и годами качественно оказывают правовые услуги.

— За эти годы мы никому из таких юристов не отказали в выдаче свидетельства. Мы рады их принять в адвокатуру и не создаем им никаких препятствий. Это, на мой взгляд, не будет преградой для человека, который хочет действительно оказывать правовые услуги.

— И последний вопрос, который все еще остается в адвокатуре без ответа. Вы знаете, длятся судебные споры относительно учредительного съезда адвокатов Украины. Но мыслимо ли, чтобы по решению суда, съезда адвокатов или иного органа на Украине могут быть признаны незаконными и несуществующими Национальная ассоциация адвокатов Украины и Совет адвокатов Украины?

— Безусловно, конфликт еще существует, и в самом конфликте я не вижу ничего из ряда вон выходящего. Это нормально для любого общества, а тем более для адвокатов, славящихся своей амбициозностью, что могут быть не один, а несколько лидеров, готовых повести за собой коллег или часть коллег. Единственное, что ненормально — образовавшие раскол в адвокатуре, которого можно было избежать. Если Владимир Высоцкий имел некие претензии на пост председателя Совета адвокатов Украины, ему надо было вступить в открытую борьбу на съезде, а не уводить за собой своих приверженцев.

Но сегодня все нормализовалось, впрочем, и не могло быть иначе. И очень хорошо, что в законе четко прописано, что НААУ может быть только одна.

— То есть она уже состоялась как факт и не может быть отменена судом?

— Поскольку она юридически зарегистрирована, то другой быть не может. Ни один суд не может сказать, что эту НААУ надо отменить, а новую создать.

Предпосылок, даже теоретических, для такого судебного решения нет. НААУ существует. Если есть какие-то споры, аргументы, то изменить можно только содержание, персоналии, но отнюдь не саму НААУ. Можно обжаловать только избрание на определенную должность определенное лицо.

Если адвокаты недовольны лидером — инструменты судебные или организационные четко определены законодательством. Потому судебные споры по отмене решения о создании НААУ, Совета адвокатов Украины бесперспективны.

Безусловно, мы делаем только первые шаги, потому они могут быть неуверенными и ошибочными. Но я верю в то, что каждый действует во благо адвокатуры.

 

(Беседовала Ирина ГОНЧАР,
«Юридическая практика»)