В статьях Елены Вовк («Обогаще­ние со многими неизвестными», «ЮП» № 20 (438) от 16 мая 2006 года) и Олега Подцерковного («Гримасы неосновательного обогащения», «ЮП» № 30 (448) от 25 июля 2006 года) ставится под сомнение правомерность вынесенного Верховным Судом Украины (ВСУ) постановления от 24 января 2006 года по делу № 14/130.

С высказанными авторами статей доводами не могу согласиться. Так, Еленой Вовк были заданы следующие вопросы. Первый вопрос: обязательно ли является денежным обязательство по возврату денег, полученных по договору, признанному впоследствии недействительным, и с какого момента оно считается просроченным?

Согласно части 1 статьи 509 Гражданского кодекса Украины (ГК), «обязательством является правоотношение, в котором одна сторона (должник) обязана совершить в интересах второй стороны (кредитора) определенное действие (передать имущество, выполнить работу, предоставить услугу, уплатить деньги и т.п.) или воздержаться от определенного действия, а кредитор имеет право требовать от должника выполнения его обязанности». Возврат неосновательно полученных денежных средств, безу­словно, является обязательством. Статья 1212 ГК Украины так и озаглавлена — «Общие положения об обязательствах в связи с приобретением, сбережением имущества без достаточного правового основания».

Поскольку возврат неосновательно полученных денежных средств является обязательством и связан с оборотом денежных средств, то данное обязательство является денежным. Вопрос о квалификации денежных обязательств, конечно, является дискуссионным. Но если, например, обязательство возвратить сумму займа является денежным, то нет оснований утверждать, что возврат неосновательно приобретенной денежной суммы не является денежным обязательством.

Как следует из содержания части 1 статьи 1212 ГК, обязательство по неосновательному обогащению подлежит немедленному исполнению.

Второй вопрос: можно ли вообще применять в данном случае нормы главы 83 ГК при отсутствии заявленного банком требования о возврате денег, полученных заводом по недействительному кредитному договору?

Вне зависимости от наличия или отсутствия заявленного требования, в силу статьи 1212 ГК возникает обязательство по неосновательному обогащению. Так, например, потерпевшее лицо может не знать, у какого лица находится его имущество, а обогатившееся лицо, наоборот, может знать реквизиты потерпевшего лица и возвратить потерпевшему его имущество. Если же получатель денежных средств будет ожидать требования потерпевшего лица, то это будет противоречить принципу справедливости, добросовестности и разумности.

Третий вопрос: с какого момента начинается и когда заканчивается срок, за который взыскиваются проценты за пользование чужими деньгами?

Согласно части 1 статьи 536 ГК, за пользование чужими денежными средствами должник обязан уплачивать проценты. Сроком в данном случае будет все время пользования денежными средствами — с момента их получения и до момента возврата. Иной вывод, анализируя приведенное положение, сделать невозможно.

Четвертый вопрос: почему к недоговорным отношениям применена норма договорной статьи 1048 ГК?

Согласно части 1 статьи 8 ГК, «если гражданские отношения не урегулированы этим Кодексом, иными актами гражданского законодательства или договором, они регулируются теми правовыми нормами этого Кодекса, иных актов гражданского законодательства, которые регулируют подобные по содержанию гражданские отношения (аналогия закона)».

Поскольку ни в ГК, ни в ином акте гражданского законодательства размер процентов за пользование чужими денежными средствами не предусмотрен, следовательно, необходимо прибегать к помощи института аналогии закона. И договор­ные правоотношения, и правоотношения по неосновательному обогащению являются обязательственными. Договорные заемные отношения и отношения в связи с использованием денежных средств без правового основания сходны, и во втором случае имеет место пользование денежными средствами. В первом случае имеет место основание пользования денежными средствами, а именно договор займа, и во втором случае также может иметь место основание пользования денежными средствами (например, проценты по статье 536 ГК могут быть уплачены по договору купли-продажи, подряда и т.д. при наличии элемента займа: в случае предварительной оплаты, рассрочки оплаты товара, работ, услуг).

Но проценты по статье 536 ГК могут быть применены и в случае с неосновательным пользованием денежными средствами. Поэтому применение положения части 1 статьи 1048 ГК к кондикционным денежным обязательствам по аналогии закона для определения размера процентов является обоснованным.

Пятый вопрос: по состоянию на какую дату следует применять учетную ставку, утвержденную НБУ?

Считаю, что должна применяться учетная ставка НБУ по состоянию на день предъявления иска. Так, статья 3 Закона Украины «Об ответственности за несвоевременное исполнение денежных обязательств» предусматривает, что учетная ставка НБУ применяется в зависимости от периода, за который уплачивается пеня. Однако статья 1048 ГК не содержит такого условия.

Шестой вопрос: за какой срок взыскиваются 3 % годовых?

За все время просрочки, поскольку статья 625 ГК не ограничивает срок их взыскания.

И седьмой вопрос: как можно одновременно применить и 3 % годовых, и учетную ставку НБУ, ведь они по своей правовой природе являются процентами за пользование чужими деньгами и их одновременное применение является двукратным наказанием за одно и то же нарушение, которое вряд ли можно считать нарушением при полном отсутствии вины завода?

Проценты, предусмотренные статьей 536 ГК, и проценты, предусмот­ренные статьей 625 ГК, имеют различную правовую природу. Кроме того, ни Гражданский, ни Хозяйственный кодексы Украины не предусматривают такого принципа ответственности, как невозможность одновременного применения различных видов взысканий к одному правонарушению.

Олег Подцерковный же пробует обосновать момент возникновения кондикционного обязательства (в случае признания оспариваемого договора недействительным) моментом вступления в законную силу соответствующего решения суда, поскольку, по его мнению, лишь с этого момента отпадает правовое основание приобретения имущества, соответственно с этого момента стороны недействительного договора могут узнать о неосновательности владения денежными средствами.

Такое умозаключение не может претендовать на статус истинного.

Во-первых, согласно статье 236 ГК, договор, признанный судом недействительным, является таковым не с момента вступления в силу решения суда, а с момента его заключения.

Во-вторых, категория «могут узнать» относится к оценочной, и вопрос о том, могли ли стороны договора знать о неосно­вательности приобретения имущества, должен решаться, исходя из конкретных обстоятельств дела.

В рассматриваемом случае договор был признан недействительным по инициативе промышленного предприятия, а не финансового учреждения. Поэтому можно утверждать, что промышленное предприятие как инициатор судебного процесса о признании кредитного договора недействительным могло знать о недействительности договора в момент его заключения. И, следовательно, о неосновательности полученных денежных средств в момент их получения, поскольку могло оценить содержание кредитного договора на соответствие требованиям действующего законодательства в момент его заключения. Соблюдая принцип добросовестности, промышленное предприятие могло избежать признания кредитного договора недействительным, предложив финансовому учреждению внести в него поправки.

Таким образом, в случае признания договора недействительным, недействительный договор как правовое основание отпадает с момента его заключения. При ином подходе до момента вступления в силу судебного решения о признании договора недействительным основание приобретения имущества существовало. Следовательно, предусмотренные им обязательства были действительны. Однако такой подход несостоятелен, так как противоречит статье 236 ГК.

Также Олег Подцерковный не учитывает того обстоятельства, что предусмотренные статьей 536 ГК проценты являются институтом, устанавливающим плату за любое пользование денежными средствами, а не только за пользование денежными средствами, которое имело место вследствие просрочки исполнения денежного обязательства. То есть проценты за пользование чужими денежными средствами, предусмотренные статьей 536 ГК, не являются институтом ответственности. Поэтому проценты за пользование чужими денежными средствами рассчитываются за все время пользования денежными средствами, а не только за период просрочки исполнения кондикционного обязательства.

Аргументируя невозможность применения статьи 625 ГК к просрочке исполнения кондиционного обязательства, Олег Подцерковный подменяет просрочку исполнения денежного кондикционного обязательства самим кондикционным обязательством. Само по себе кондикционное обязательство, конечно же, не является правонарушением, но просрочка его исполнения однозначно является правонарушением, влекущим за собой применение статьи 625 ГК.

Практика неприменения хозяйственными судами к просрочке исполнения денежных обязательств по договорным правоотношениям процентов по статье 536 ГК не может служить аргументом при обосновании неправомерности вынесенного решения. Думается, что упомянутое постановление ВСУ станет прецедентом, который позволит любому кредитору (а не только финансовым учреждениям) взыскивать с недобросовестных контрагентов проценты как по статье 536 ГК, так и по статье 625 ГК. Поскольку частью 3 статьи 692 ГК предусмотрено право продавца требовать помимо оплаты товара также уплаты процентов за пользование чужими денежными средствами. Это правило применимо по аналогии закона и к иным видам договоров.

Считаю, что указанное постановление ВСУ окажет позитивное влияние на правоприменительную практику.

МЫЧКА Андрей — юрисконсульт ­ЛОККИ, г. Луганск